Читаем без скачивания Северная война или блицкриг по-русски - Вячеслав Красиков

Таким образом, после почти полутора веков неудач и разгромов в полевых сражениях, была достигнута первая победа царских вооруженных сил над регулярной западноевропейской армией. А главный герой этого события генерал-майор Чамберс открыл свой звездный период жизни. В течение последующих 6 лет этот человек всегда появлялся на основных для русского войска аренах борьбы, участвуя во всех крупных операциях. Он внес свою лепту во взятие крепостей Нотеборга, Ниеншанца, Нарвы и Бауска, отражал наступление неприятеля у финской границы, гонялся за ним по Лифляндии и Польше. Поэтому вполне логичным выглядит то, что британец вскоре получил звание генерал-лейтенанта и одним из первых вступил в престижный клуб кавалеров недавно учрежденного высшего русского ордена святого Андрея Первозванного. Не говоря уж о том, что на частых царских пирах в его честь постоянно провозглашались многоречивые величальные здравицы.

Так продолжалось до лета 1708 г., когда завидная карьера недавнего безродного бродяги вдруг неожиданно надломилась, и он мгновенно рухнул с тех заоблачных высот, куда его вознесло невероятно счастливое сочетание собственной предприимчивости и попутного ветра удачи. Уже упоминавшийся выше историк Шарымов описывает этот печальный финал следующим образом: «…А потом произойдет странная метаморфоза. Из отменного вояки он превратится в сквалыжного старикашку—и начнет мелко препираться с нынешними своими товарищами по оружию из-за чинов и званий. Пять лет спустя, когда Чамберса передадут суду за отступление при Головчине, Репнин назовет его «человеком совсем уж слабым». Так шотландец начнет уходить в небытие. Умрет он где-то около 1713 г. Когда именно — теперь уж никто не знает».

Что же случилось с закаленным в боях старым солдатом в то тревожное лето шведского похода на Москву? К сожалению, всесторонне освещающих жизнь Чамберса документов не сохранилось, поэтому ничего точно сказать нельзя. Автор может лишь предложить свою версию, объясняющую механизм падения британца.

Думается, что первая и главная причина его фиаско совсем незамысловата, хотя, быть может, и обидна для самолюбия. Суть ее заключается в том, что в этом мире все рано или поздно заканчивается. Завершилась и редкая по длительности полоса везения Чамберса. Ведь даже поверхностный анализ его боевой деятельности не оставляет места для иллюзий, убеждая в том, что печатью гениальности военные способности этого человека не отмечены.

В 1701—1707 гг. противниками его являлись весьма посредственные военачальники, оставлявшие оппоненту достаточно простора для «ратного творчества». Однако победы британцу обеспечивали не изящные тактические ходы, а примитивные, словно удары лома, атаки численно подавляющих сил. Но в 1708 г. неприятельским войском командовал сам Карл XII, чье полководческое дарование впечатляло не только современников. Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что счастливая звезда Чамберса мгновенно потухла.

Неудивителен и тот факт, что именно на его полки обрушился главный удар шведского короля в сражении у Головчино. Ведь за 20 лет пребывания в России даже по теории вероятности британцу должно было когда-то по-крупному не повезти. Под его командой в тот раз состояла не гвардия, а обычные армейские части, входившие в корпус князя Репнина, который также ничего не смог противопоставить образцовой атаке Карла XII. А в ответ на отчаянный призыв Чамберса о помощи только простонал, что резервов у него больше нет.

Головчинское поражение поставило перед российским государством, что называется, «на ребро» вопрос о дальнейшем независимом существовании. Хотя для московской армии оно и не превратилось в катастрофу, наподобие Нарвы 1700 г. (большинство подразделений отошло в относительном порядке), но его моральный эффект выглядел сокрушительно. В очередной раз король доказал царю, что ведомые им шведские войска русские не в силах остановить даже при условии количественного превосходства. Поэтому разгневанный Петр пустил в ход все возможные средства для поднятия боеспособности своей армии, в том числе и наглядно-беспощадные репрессии. В качестве первых «козлов отпущения» попались главные жертвы недавнего триумфа Карла XII — Репнин и Чамберс.

Обоих генералов судил трибунал, получивший от царя жесткий приказ вынести строгие наказания, не принимая во внимание никаких прежних заслуг. Основным виновником следствие признало Репнина, приговоренного в итоге к расстрелу. А британца от самых тяжелых последствий спасло благородство князя, взявшего всю ответственность на себя. На вопрос: «Как вели себя во время сражения высшие и нижние его офицеры» он ответил: «Генерал-лейтенант Чамберс и все полковники должность свою отправляли, как надлежало».

Однако более глубоко вникать в тонкости поведения нелюбимого большинством русских иностранца судьи не стали. Тем более что каждый из них помнил о царском наказе про строгость приговора. И бывший командир всей русской лейб-гвардии был отстранен от командования, лишен ордена святого Андрея Первозванного и, по сути, отправился в ссылку, чтобы больше уже никогда не появляться ни рядом с Петром, ни в гуще главных событий Северной войны.

Почти 15 лет фавора, видимо, отучили британца «держать удар». К тому же и годы, несомненно, брали свое. Нервная система уже пожилого человека не вынесла обрушившейся на него неожиданной опалы. Вновь распрямиться во весь рост и начать борьбу за место под солнцем Чамберс не сумел. Последнее редкое упоминание его имени датировано 1713 г. Где и когда умер этот человек, неизвестно. Тем не менее, выражаясь высоким стилем, можно сказать, что он добился того, что удавалось лишь немногим из простых смертных. На целых полтора десятилетия вынырнул из исторической пучины, но, не удержавшись на гребне ее бушующих волн, погрузился обратно.

Колдун «пушечного боя»

Еще одним весьма характерным слоем, из которого вышло немало генералов петровской армии, стали так называемые обрусевшие иностранцы. Вообще-то слово «обрусевшие» имеет достаточно определенный смысл, подразумевая людей других наций, принявших не только русское подданство, а усвоивших российскую культуру. И не просто усвоивших, но переставших по ментальности отличаться от новых соотечественников. Такие иностранцы в России, конечно, тоже имелись, но автор в данном случае имеет в виду не их. А тех, родители которых хотя и поселились в Московии еще до рождения своих детей, однако веру, традиции и культуру предков не отвергли, сохранив тем самым значительную автономность от окружающей их цивилизации. Это было тем более легко, что жить их хозяева вынуждали внутри обособленного маленького мирка Немецкой слободы.

Вырваться из кукуйской резервации позволяла только смена веры с католической или протестантской на православную. Но для человека той эпохи религия представляла слишком серьезный вопрос, чтобы менять ее наподобие перчаток. Поэтому и дети, никогда не видевшие родины своих родителей, по сути, вырастали ее духовными питомцами, воспринимая мир глазами типичных европейцев. Впрочем, после победы Петра I над царевной Софьей эта ситуация обернулась реальным преимуществом над окружавшим их многомиллионным океаном россиян. Поскольку именно из «немцев» предпочитал набирать новый государь главную опору своей власти — генералов и офицерский корпус создаваемой на западный манер армии.

Для полной комплектации ее подразделений иностранцев в России, естественно, не хватало, но именно их царь в первую очередь продвигал по служебной лестнице. И к началу Северной войны двое из этих людей уже входили в число высшего руководства российских вооруженных сил.

Брюс Яков Дэниел (1670-1735), граф с 1721 г., генерал-фельдмаршал с 1726 г. Участвовал в Северной войне с первого и до последнего дня. Командовал крупными соединениями, но в основном занимался артиллерией, став главным ее куратором. Руководил российской делегацией на финальных мирных переговорах в Ништадте.

Отец Якова Брюса Вильям Брюс считал свое происхождение от королевской династии Брюсов, представители которой сидели на тронах Ирландии и Шотландии[122]. Сам Вильям являлся отпрыском шотландской ветви этого рода, а Британские острова вынужденно покинул в смутные времена Оливера Кромвеля, переселившись в Россию в 1647 г.

В Москве в то время царствовал Алексей Михайлович, продолживший первые нерешительные реформаторские попытки своего родителя по созданию нескольких регулярных полков в соответствии с «немецкими» образцами. Для организации этих подразделений по всей Европе вербовались профессиональные вояки, однако в России большинство из них долго не задерживалось, поскольку работодатели деньги платили не аккуратно, да и вообще достаточно быстро остывали к необдуманно затеянному новому делу.