Читаем без скачивания Дальняя дорога - Юрий Тупицын

Проснулся Тимур внезапно, от сильного испуга, и некоторое время не мог понять, где он и что с ним происходит. Сердце в груди стучало гулко и часто, по лицу и груди стекали струйки липкого пота. Такое случается, когда снятся кошмары, но Корсаков спал без сновидений. Скорее машинально, чем сознательно, он включил дневной свет и сел на постели. Пульс понемногу приходил в норму, но по всему телу были разлиты слабость, утомление, точно Тимур только что совершил длительную пробежку. Вяло вытираясь полотенцем, он взглянул на часы — четыре часа утра с минутами, до подъема еще далеко. Рассеянно оглядываясь по сторонам, Корсаков почувствовал смутное, подсознательное беспокойство, словно из его памяти выпало нечто важное, о чем сейчас следовало бы вспомнить обязательно, или взгляд натолкнулся на какой-то незримый источник опасности.

Отбросив полотенце, Тимур огляделся вокруг теперь уже цепким, оценивающим взглядом. И удивился! В каюте стоял довольно большой шкаф, которого не было ни вчера, ни позавчера — вообще никогда не было! Иллюзия?

Помедлив, Корсаков встал с постели, подошел к загадочному шкафу и, преодолев некоторое внутреннее сопротивление, положил на него ладонь. Ничего не случилось. Тимур оглядел шкаф внимательнее. Самый обыкновенный шкаф, отчасти похожий на бытовой термостат для хранения продуктов! По своей форме и расцветке он хорошо вписывался в каютный интерьер, отнюдь не бросался в глаза, а поэтому несмотря на солидные размеры его было не так просто заметить. Не исключено, что он уже стоял в каюте, когда утомленный Тимур, приняв душ, свалился на постель и заснул мертвым сном. Корсаков пошлепал шкаф ладонью, а потом и огладил его. Рука, тактильное чувство не могли ошибиться: шкаф был сделан из электрофа, из того самого материала, из которого была создана и вся остальная каютная мебель. Сев за пульт управления, Тимур за какую-нибудь минуту мог сработать десяток таких шкафов. Но он не делал этого! Может быть, это невинная шутка одного из товарищей? Скажем, Виктора или Игоря? Нет! По неписаному кодексу космонавтов даже заходить в каюту в отсутствие ее владельца считалось неприличным, а уж хозяйничать в ней — тем более. Да и ситуация на корабле была не из тех, что располагают к таким шуточкам. Откуда же взялся этот проклятый шкаф?

У шкафа, как и полагается, была дверца во всю переднюю панель, а на дверце — обычная ручка. Тимур наперед знал, что обязательно откроет дверцу и посмотрит, что находится внутри, но оттягивал операцию. Кто знает, что произойдет, когда распахнется эта тонкая, заурядная на вид дверца! Взрыв? Чепуха! Но вдруг этот шкаф нечто вроде сосуда Пандоры? Стоит открыть его, и множество странных неземных бедствий незримо, но властно вольется в корабельную жизнь! Или наоборот, шкаф — своеобразный рог изобилия, который наделит космонавтов, да и все человечество, массой удивительных неведомых благ. Боже, какие только глупости не лезут в голову в таких ситуациях! Корсаков коснулся пальцами ручки шкафа. Может быть, и не открывается он вовсе? Может быть, дверца всего лишь декоративное украшение? Казалось, ладонь Тимура сама собой надавила на ручку, он ощутил легкий щелчок — это сработал стопор, удерживающий дверцу в закрытом положении. Тимур перевел дух: сомнения насчет назначения дверцы отпали сами собой.

Ожидание становилось тягостным. Сказав себе, что он лишь на мгновение приоткроет дверцу и в случае чего тут же захлопнет, Тимур осторожно потянул ручку на себя. Нервы его натянулись как струны. Дверца подалась легко, без шороха и скрипа. Когда образовалась щель в два пальца, Тимур придержал руку… Ничего! Из темной щели не доносилось ни звука. И все-таки каким-то шестым чувством Корсаков понял, что в шкафу кто-то или что-то есть. Прошло несколько полновесных, длинных-длинных секунд, пока Тимур не догадался наконец в чем дело — запах! Слабый, но достаточно отчетливый аромат доносился из-за приоткрытой дверцы. Запах не был неприятным. Наверное, так пахнет земля, с которой лишь кое-где под лучами весеннего солнца сошел снег. Из шкафа пахнуло весной! Странно, но именно поэтому Тимур окончательно осмелел и распахнул дверцу. Внутренне Корсаков был готов немедленно же захлопнуть ее, но содержимое шкафа было таким банальным и нелепым, что он сразу забыл о своем намерении. В шкафу лежал объемистый мешок из светло-серой ткани! Тимур отпустил ручку и присел на корточки, чтобы удобнее было разглядывать содержимое. Вообще говоря, мешок не лежал, а стоял, занимая внутренний объем почти полностью — свободного пространства оставалось совсем немного. Мешок имел округлые формы, напоминая собой гигантское ассиметричное яйцо: вверху оно было заметно сужено, внизу основательно утолщено, а посередине имело легкую перетяжку. Своими формами это образование напоминало матрешку, а все-таки это был мешок, куль, потому что ткань, из которой он был сделан, местами морщилась, образуя складки. Тимур протянул было руку, чтобы потрогать эту диковинную вещь, но, испугавшись, рефлекторно отдернул ее. «Подожди, — сказал он себе, — в этой ситуации надо разобраться обстоятельно и не торопиться».

Шкаф. В шкафу куль, сделанный из синтетика, напоминающего лосиную кожу, наполненный чем-то неизвестным. Все это неким таинственным способом появляется в жилой каюте гиперсветового корабля, который от ближайшей звезды находится на расстоянии в полтора световых года. Нелепо? Пожалуй. Смешно? Не очень. Если это не идиотская шутка, а это маловероятно, то этот мешок — послание кикиан и предназначен экспедиции. Но почему мешок? Не контейнер, не футляр, не какое-нибудь иное совершенное устройство, а примитивный мешок! Во всяком случае, стоило вскрыть его и посмотреть, что находится внутри. Но сколько Тимур ни всматривался, он не мог заметить на мешке ни застежек, ни молнии, ни просто шва — он казался отлитым, а может быть, надутым из цельной заготовки. Руки так и тянулись ощупать эту странную посылку, но осторожность брала свое. Борясь с искушением, Корсаков вдруг мысленно чертыхнулся. А нейтридные перчатки? Как он мог забыть об этой надежной, даже сверхнадежной защите?!

Торопливо поднявшись, Тимур подошел к встроенной в стену вешалке, на которой хранилась защитная спецодежда, и натянул на кисти рук тончайшие перчатки, сделанные из практически непроницаемой нейтридной ткани. Конечно, они не могли защитить от удара и других механических повреждений, зато намертво ограждали руки от воздействия температуры, радиоактивных излучений, химических ядов и других агентов, воздействующих на организм на основе контактного прикосновения. Вернувшись к шкафу, Тимур опустился теперь уже не на корточки, а на колени, чтобы удобнее производить осмотр. И насторожился. Форма мешка изменилась! Слегка, но тем не менее заметно для глаза изменились пропорции между отдельными его частями, резче обозначилась перетяжка в верхней части; наряду с ней заметно ниже начала образовываться и вторая перетяжка. Корсаков еще и еще раз пробежал глазами по мешку и вдруг отшатнулся: по мешку медленно прокатилась волна, его поверхность вздувалась и снова опадала, верхняя перетяжка обозначилась еще заметнее. Молнией сверкнула ослепительная догадка и смешала, спутала все остальные мысли. Мешок живой! Да и никакой это не мешок, это рождающееся, формирующееся существо. Если сначала мешок был похож на старинную русскую игрушку-матрешку, то теперь он напоминал архаичные скульптурные фигурки, изображающие человека весьма условно и стилизованно — ни рук, ни ног, но уже намечены общие контуры тела, обозначены голова и грудь. Преодолевая страх и, уж если говорить честно, некоторое отвращение, Тимур положил правую ладонь на поверхность мешка. Он был мягок и упруг, напоминая собой круто заваренное желе, упакованное в замшу. Не рукой, на ней была надета нейтридная перчатка, а всей поверхностью лица Тимур почувствовал поток тепла, шедший из шкафа. Несколько раз сменив положение ладони, Тимур наконец нащупал то, что интуитивно искал: «Тук-тук-тук!» — несколько торопливо, ударов сто двадцать в минуту, но четко и мощно билось чужое сердце.