Читаем без скачивания Первопонятия. Ключи к культурному коду - Михаил Наумович Эпштейн

и разносторонней, чем до своего забвения в философии. Даже постклассическая западная философия, столь мало заботившаяся о мудрости, по-своему подготавливала возвращение к ней. Кантовская критика, ограничившая область знания, чтобы расширить область веры, была, по сути, новым упражнением в мудрости, возвращением на ее стезю. Мудрость, в ее посткантовском изводе, разграничивает области знания и веры и не притязает знать то, во что можно только верить, однако и не ограничивается верой в то, что можно достоверно знать. Гегель, построивший свою диалектику как восхождение над ограниченностью противоположных мнений, сделал ее орудием мудрости. Кьеркегор, вернувший все отвлеченные метафизические сущности в лоно единичного существования, напрямую связавший абсолютное «Ты» Бога с абсолютным «я» индивида, сделал для мудрости не меньше, чем Гегель.

И в Новейшее время, выбросив мудрость из своих словарей и учебников, философия тем не менее сохраняет ее как сердцевину своих учений, хотя и преследующих совсем различные цели. Феноменология и экзистенциализм, аналитическая философия, структурализм и деконструкция – все они, хотя и ослепленные страстями рассудка, по-своему пролагают путь мудрости.

Разве не мудро от абстракций умопостигаемой сущности вернуться к самим вещам, доверять тому, как они являют себя нашему сознанию (феноменология), или вернуться к самой личности, которая предшествует всем актам мышления о мире (экзистенциализм)? Разве не мудро отграничить наши языковые средства от природы самих вещей и не выдавать законы сочетания слов за законы мироустройства (аналитизм)? Разве не мудро от постижения явлений в их раздельности перейти к структурному познанию их взаимосвязей, так что каждый элемент целого обретает значение лишь по отношению к другим элементам (структурализм)? Разве не мудро искать в значениях слов больше того, что хотел вложить в них сам пишущий, и находить противоречия там, где у него не возникало сомнений (деконструкция)? Во всех этих философских движениях ХХ века можно усмотреть восполняющее движение самой мудрости: от смешения к разделению – от раздельности к целому – от целого к пониманию внутренней разнородности его частей… Мудрость не задерживается там, где она находилась вчера.

Осуществление философии как единого проекта, во всем разнообразии ее учений, может быть достигнуто, однако, не в каком-то одном, самом истинном из этих направлений, а лишь в софии, к которой философия есть только путь. Поступательно-возвратное движение каждой дисциплины, возможно, состоит именно в забвении и последующем восстановлении ее исходного понятия. Рано или поздно философия придет к осознанию того, что все ее враждующие направления – это проявления мудрости, которая враждует не только с глупостью и суетностью, но и сама с собой – с суемудрием. Именно когда философия возвратится к мудрости, к тому, что составляет ее первооснову, труд любви, означенный в самом слове «фило-софия», будет увенчан. Любая философская концепция или система может быть прочитана как зашифрованная мудрость, как иносказание или аллегория мудрости. Таков софийный подход к философии, метод ее интерпретации. Реализм и номинализм, эмпиризм и рационализм, феноменология и экзистенциализм, структурализм и деконструкция могут поняты как разные грани мудрости, способы ее самопознания и саморазличения, позволяющие ей возвышаться над суемудрием. Философия, которая станет говорить на языке всех этих движений как равно необходимых и дополняющих друг друга, уже выйдет за границы философии и определится в прямом отношении к своему началу – мудрости. Эта мудрость вдвойне, знающая себя не как мудрость, а лишь как любовь к ней, и есть воистину фило-софия.

✓ Глубина, Мышление, Совесть, Сознание, Ум

Мышление

Мышление – целенаправленная работа сознания с понятиями и образами в процессе постижения и преобразования бытия; совокупность ментальных действий для порождения новых идей и смыслов и для продуктивного взаимодействия субъекта с реальностью.

Мышление и познание

Чтобы понять специфику мышления, его нужно прежде всего отличать от познания. Служит ли мышление средством приобретения знаний, или, напротив, знание представляет лишь одну из ступеней мышления?

Между «знать» и «мыслить» есть глубокое различие. «Знать» – значит иметь в уме верное понятие или сведение о каком-то предмете. «Мыслить» – значит совершать в уме действия с понятиями, сочетать их, разъединять, соединять на новом уровне. Мышление – это динамическая работа с теми понятиями, которые статично представлены в форме знания.

Безусловно, у знания есть своя собственная динамика, которая выражается глаголом «познавать». Познание – это процесс приобретения знания, в ходе которого неверные понятия отбрасываются, а верные сохраняются и приумножаются. Но мышление не сводится к познанию и не укладывается в формы знания, поскольку создает такие понятия, которые не имеют соответствия в действительности. Напротив, сама действительность может быть постепенно приведена в соответствие с этими понятиями. Так возникает все, что человек «от себя» привносит в бытие, то есть сверхприродный мир истории и культуры. Предметы быта, орудия труда, произведения искусства, книги и города, компьютеры и ракеты – все это продукты человеческой мысли. Мышление содержит в себе ту прибавку к знанию, которая и создает вторую действительность, рукотворный и мыслетворный мир, включая идеи и ценности, науку и технику.

Мышление не только следует за знанием, но и предшествует ему, создает сам предмет и возможность знания. Даже такой несомненный факт, как 2 × 2 = 4, опирается на понятия числа, единицы, уравнения, которых нет в самой природе; и точно так же все единицы измерения, лежащие в основе точного знания: метры, секунды, часы, килограммы – есть ментальные конструкции. Тем более это относится к области истории, культуры, морали, метафизики. Кстати, само слово «факт» (лат. factum) означает нечто «сделанное, произведенное», то есть искусственное, и лишь с XVII века приобрело значение «реально существующее», поскольку по ходу истории под реальностью все больше понимались именно человеческие дела и свершения. Большинство мыслей, оказавших самое глубокое воздействие на человечество, вообще не основаны ни на каких фактах, но, скорее, выражают совокупность жизненного опыта и устремлений, причем устремления разных людей могут противоречить друг другу. «Люби ближнего, как самого себя». «Все люди рождаются равными». «Человек – венец творения». «Человек – квинтэссенция праха». «Жизнь – чудо». «Жизнь – бессмыслица…» Теодор Роззак называет такие мысли, которые без всякого логического доказательства и эмпирической проверки правят обществом, «идеями-господами» («master ideas»)[227]. Он подчеркивает, что хотя сверхидеи не опираются на факты, сами они служат основой для множества фактов религиозной, социальной, культурной истории.

Самое общее правило мышления – смещение устоявшихся понятий, пересечение их границ. Мысль – это энергия, только приложимая поначалу не к физическим телам, а к ментальным. Понятия – это элементарные единицы знания о мире, которые фиксируются в языке и передаются из поколения в поколение.