Читаем без скачивания Паутина зла - Александр Прозоров

Все произошло слишком стремительно. Ведун еще даже не мог осознать, какой участи только что избежал. В голове стучали слова старика из корчмы: «Не ходи!» Старшее зло выследило ведуна и почти добилось своего… Кровь невинного, убитого во имя добра, отдала бы Олега в полную власть умруна навечно. Но морок рассеялся.

— У меня осталась еще одна стрела! — сказал шипящий, клокочущий голос.

Середин, у которого сердце от ужаса выскакивало из груди, вжался в землю. Бежать! Вернуться потом, может быть, с Вороном, со знанием о враге, с силой.

— Передо мной стоит невинный!

Ратмир! Олег совершенно забыл о прыщавом недотепе. Он выглянул из-за валуна — и в свете догорающих трупов нежити увидел умруна. Шея Всеславы исчезла, грудь раздулась, из-под сарафана выползло отвратительно дрожащее брюшко. Шестью лапами паук вцепился в камень, на котором сидел, а двумя натянул лук.

Умрун целился в Ратмира, который, разинув рот, стоял прямо перед ним. Полные ужаса глаза раскрылись, казалось, на половину лица, все тело мелко дрожало, не падал отрок только каким-то чудом. Или волей умруна…

— Ты избежал своей участи. Стрела, предназначавшаяся тебе, попадет в мальчишку. Ты много говорил ему о силе и о правде, я знаю. Смотри, как побеждает сила, Ратмир. Смотри, как спряталась правда, которой не было и нет. Сейчас ты исчезнешь так, будто тебя и не было. Если только ведун не выйдет за своей стрелой.

— Отпусти его! — потребовал Олег. — Все равно я убью тебя! Не сейчас, так потом!

— Зачем мне его отпускать? Я не хочу умирать, и так мертва. Вернись, Олег, покажи мне правду в своих глазах, покажи добро. Оно тут же исчезнет — даже память моя не сохранит о них воспоминания. Но если ты не выйдешь, ты всю жизнь будешь знать, что больше не имеешь права говорить: «Я — добро». Никогда.

Ведун замер. Если бы за валуном его ждала смерть, он вышел бы с легким сердцем. Но древний лук внушал ужас; Олег не мог видеть результатов его выстрелов, но чувствовал, что это хуже смерти. Это небытие.

— Не будет или его, или тебя. Стрела одна, и я ее выпущу. Если исчезнешь ты, то я заберу себе мальчишку. Если исчезнет он, то я отпущу тебя. Живи, ты больше не будешь мне страшен.

Прыщавый истерик, сопливый чернокнижник, так отравлявший жизнь Олегу, — вот кто стоял перед умруном. Ведун стиснул рукоять сабли и ступил на свет. Он дважды сумел спастись от небытия, но теперь шел навстречу ему.

— Смотри, Ратмир: сейчас там кто-то есть. Но кто — уже не важно, потому что там уже никого нет и никогда не было! — прошипел умрун, и древний лук выстрелил в последний раз.

Лук выстрелил и исчез, потому что нет смысла в существовании такого лука без стрел. А стрела все еще жила, она рассекала воздух, приближаясь к Олегу. В последний миг он плашмя повернул саблю, инстинктивно защищаясь от того, от чего нет, не было и не могло быть защиты.

Острый наконечник попал в вытравленную надпись «Аз есмь», и стрела разлетелась на куски. Не успев упасть на землю, обломки исчезли. Олег продолжал идти вперед, держа перед собой саблю.

— Не может быть! — закричал умрун. — Ты должен исчезнуть! С мига рождения и навсегда! Тебя уже нет!

— Аз есмь! — Ведун ударил по мерзкому лицу, все еще сохранявшему подобие детского. — Аз есмь!

Паук подался назад, прикрывая лапами разрубленную головогрудь, но Олег опускал саблю еще и еще. Во все стороны летела черная жижа, кровь умруна. Когда ведун смог наконец остановиться, то обессиленно прошептал:

— Забыл предупредить… Меня и вправду нет. Я еще не родился.

И тут он услышал, как кто-то тихо плачет.

— Ратмир?

— Дяденька Олег, давай убежим отсюда! — Мальчишка размазывал по щекам свои неизбежные сопли, приплясывал на месте, не в силах справиться с кишечником. — Дяденька Олег, уведи меня!

— Ты хотел видеть силу? Увидел две. Хотел магии? Вот она. Вот чародей, — перечислял Середин, — нежить, которая горит магическим огнем. Нежить с красной кровью, красивая и ни в чем не виновная, потому как лишена памяти. Нет, Ратмир, теперь мы не убежим. Надо идти в лес, собирать хворост. Нельзя их так оставлять.

Отрок повернулся было, чтобы выйти из капища, но вдруг завизжал от неожиданности. Олег подпрыгнул, в воздухе развернулся, замахиваясь саблей… Но там были только волки. Мертвые волки: они устремились со всех сторон к каменной спирали, чтобы защитить своего повелителя, и лишились жизни в тот миг, когда сабля ведуна вышибла мерзкий дух из умруна.

— Как же так, дядя Олег? — не мог понять Ратмир. — Как же так?

— А как ты думал? — Середин ногой отпихнул мешавший пройти труп хищника и вытолкнул мальчишку из капища. — Так умирают верные слуги чародея. Они продали ему свои жизни — или же не сумели отстоять.

Отрок жался к ведуну, шарахался от каждой тени. Вдвоем они таскали хворост весь остаток ночи, чтобы избавиться от мертвых тел и душ, которые еще могли восстать и творить зло. Ратмир порывался бросить в костер и книгу, но Олег его остановил.

— Зачем? Лучше прочесть и изучить. Может быть, там описано, что бывает, если ночью на капище пролить во имя добра кровь невиновного руками уверенного в своей правоте. Мне бы все-таки очень хотелось узнать, потому что я многого по-прежнему не понимаю. Отдай лучше мне.

— Ты же не умеешь такие руны читать, дядя Олег! — возразил немного оправившийся Ратмир. — Лучше я ее прочту, а тебе расскажу опосля. А сейчас — можно нам уже уходить?

— Нет, Ратмир, на сегодня ты ученик ведуна.

Костер Олега вполне устроил, трупы должны были как следует прогореть — такие не пригодятся уже ни одному колдуну, каким бы черным он ни был. Но не следовало оставлять и капище.

— Бери те камни, какие можешь поднять, и носи к ручью, кидай в воду, — приказал Олег, выворачивая из земли тот самый, плоский, веками поливаемый кровью. — Полностью уничтожить капище мы не сможем, но хотя бы разорим.

— А зачем? Чародея-то больше нет, — напомнил Ратмир, будто ведун мог об этом хоть на миг забыть.

— Место намеленное, — пояснил Олег. — Много крови, много зла. Такие запахи по тысяче лет держатся, не выветриваются. На них и приползут новые хозяева.

Камень, с трудом поднятый ведуном, оказался злым, действительно насквозь пропитанным кровью. Пока Олег его нес, он будто слышал крики тысяч убитых здесь жертв. Наконец камень кувырнулся с обрыва, булькнул, скрываясь в воде.

— Все, дядя Олег? — Ратмиру не терпелось покинуть и капище, и Еловый лес. — Идем! А то ведь вся ночь впереди.

— Вот поэтому и не пойдем, лучше у костра посидим, посмотрим, как нежить в огне корчится, — поучительно заметил Олег. — Теперь в этих лесах бесхозные оборотни бродят. Нет у них больше богини и повелительницы, а есть только голод и злость.