Читаем без скачивания Радиус Поражения - Артем Каменистый

– Да что ты вообще понимаешь!.. Я на шоссе был, почти таком же, когда НАЧАЛОСЬ. Там народ, который драпал, когда налетел на отряд двуногов… Это надо было видеть. Один парень на полном газу в танк впечатался — даже не пытался свернуть. Водила на фуре развернуться пытался, тараня легковушки — так и завяз в них. Многие выскакивали из машин и бежали в степь, а их расстреливали в спину из автоматов. Там что-то неописуемое было. Сам не понимаю, как тогда вырвался. Повезло…

Выбравшись из магазина, Тарас насторожился, стащил с плеча винтовку:

– Гудит. Едет кто-то.

Действительно — по шоссе явно приближалась какая-то машина. Тарас отчаянно замахал рукой, заорал:

– Народ! К нам гости едут!

Танкисты из-за шума двигателя его крик не расслышали, зато жестикуляцию заметили — поспешно полезли в свои люки. За здоровенным пулеметом на башне засел сам Никитин. И пусть снарядов нет, но патроны к этому монстру лишь немногими им уступают. Рощин с Лысым с пацаном кинулись к танку, укрываясь за броней, а Тарас поспешно отступил в магазинчик, скомандовав:

– Присядем здесь. Если что — через окна палить будем. Стены, правда, тут не железобетон, но хоть от взглядов нехороших укроют.

На дороге показался источник переполоха — здоровенный черный джип. Ревел он не хуже бронетранспортера — водитель, наверное, педаль газа до асфальта придавил. Можно было подумать, что машина спасается от погони, если бы не одно «но» — к шуму мотора примешивался вой акустической системы. Пассажиры наслаждались низкосортным «шансоном», причем на такой громкости, что издалека можно было каждое гнусавое слово расслышать.

Не похоже это на поведение перепуганных беглецов…

Джип перед заправкой резко сбросил скорость, с визгом остановился напротив танка, оставив на асфальте черные полосы тормозных следов. Стекло, тонированное до такого состояния, что скорее ночью в негритянском анусе разглядишь черный объект, чем пассажиров в салоне, опустилось. Из недр машины показалась бритая в ноль голова, украшенная гигантскими очками с зеркальными стеклами и парой застарелых шрамов на макушке. Больше ничего хорошего про эту голову рассказать нельзя — типчик явно близкий родственник Лысого. Одинаковый типаж.

Медленно обведя взглядом заправку, голова громко выдала:

– Ля! Тут танк!

Тонкое замечание. Наверное, долго обдумывал.

Рощин, держа автомат наготове, забрался на башню, с высоты танка сурово вопросил:

– Вы кто такие?!

Голова ответила быстро и четко:

– Мы? Мы люди. Хорошие люди. Братаны, а вы тут че — заправляетесь? — не получив ответа, решил пояснить: — Заправка вообще-то наша.

Рощин даже комментировать эту глупую предъяву не стал — выразительно повел автоматом:

– Лига сексуальных меньшинств находится в той стороне — жалобы на грабежи они принимают. До свидания.

– Гы-гы-гы! Да я пошутил — че ты сразу?! А ниче у вас танк. Не продадите?

Полковника неожиданное коммерческое предложение сильно ошарашило:

– Миллион баксов предложишь, или евро?! Или туалетной бумагой расплатишься?! Как по мне, так от нее сейчас толку больше.

– Гы-гы-гы! Баксы?!!! Жжошь!!! Трава есть, колеса есть, ширево тоже найдем какое хочешь. Бухло всякое разное — такое на зарплату танкиста не попьешь. Девочки тоже есть. У нас любая валюта — выбирай: все есть! Короче — поехали с нами, там, на месте и добазаримся конкретно. Не обидим — не думай. Ты мужик, тут за старшего? Тебя как зовут?

– Меня не зовут — я сам прихожу. Езжай отсюда… лохматый — здесь не танковый рынок. И впереди поосторожнее — там остальные наши машины подтягиваются. Могут в суматохе нечаянно ошибиться, и по асфальту ровным слоем раскатать.

– Ну смотри мужик — дело твое. Но если что, сворачивай за нами, и на втором повороте, что налево будет, еще раз сверни. Прямиком к поселку попадешь, где мы засели. У нас там целая крепость — хорошо устроились. Но танка не хватает. Гы-гы-гы! Ну бывай! Заходи!

Шансон вновь взревел на полную громкость, следом загудел двигатель, джип рванул вперед, резко ушел в поворот, и быстро растворился на дороге, по которой сюда добирался танк.

Тарас, выбравшись из магазина, громко вопросил, ни к кому не обращаясь:

– Кто это был?

– Ну, типа местные крутые, — предположил Лысый.

Тоха резко возразил:

– Крутые?! Да ты крутых не видел. Рэперы это какие-то, чукчами морально опущенные — косят под крутых теперь, от обиды. Ты слышал, что они там у себя крутили?

– Ну… типа шансон что-то.

– Да эта группа из потасканных геев состоит: оригинальничают — под шансон поют, а всякие, типа таких, думают, что это круто.

– Умник, ты лучше магазином займись, — предложил Рощин.

– Да нет там ничего. Внутри все загажено и стырено. Вот такие как эти и стырили.

– И не боятся же гонять по шоссе, — заметил Никитин.

– Так накурились чего-то не табачного — дым из салона валил, будто пожар там, — предположил Рощин. — Ладно — заканчивайте заправку. Мы вроде тачку нормальную нашли.

Машина, которую присмотрел Рощин, не относилась к шедеврам мирового автопрома — обычный отечественный «уазик-буханка» не первой свежести. Повышенной комфортабельности конструкцией не предусмотрено, но проходимость, вроде бы, неплохая — на здешних грунтовках качество самое полезное. Да и места внутри более чем достаточно для размещения семерых человек. Дополнительный бонус — вряд ли его обстреляют «партизаны»: у крыс такой техники ни разу не замечали.

Машину хозяева бросили с ключами зажигания в замке и заправленную. Но Синему, само собой, этого показалось мало — он не успокоился, пока не залил бак под горловину (меньший уровень раздражал его чувство прекрасного), и впридачу еще несколько пластиковых бутылок бензином наполнил. Наполнять, разумеется, пришлось Тохе. Спасибо, что не пришлось опять отсасывать горючее с помощью резинового шланга из других машин — танкисты ведром начерпали.

Закончив с мародерством, погрузились по местам и продолжили путь, покинув шоссе. Рощин при этом устроился с танкистами — постоянно в люке торчал, частенько поглядывая назад, на уазик. Тоха подозревал, что в танке он остался не зря — контролирует экипаж. Они ведь, если свинок заметят, могут позабыть про свою архиважную миссию — закусив удила, ринутся на ненавистного супостата. А ввязываться в бой полковник не хотел. Только если вынудят. Не нужно ему это. Для него идеал — это если они дотащатся до самого Верхнеглинска без единого выстрела. Там, с максимальной дистанции, выпускают всего лишь один снаряд, и все: мечта недоразвитого дошкольника — mission complete.[34]