Читаем без скачивания Сказочная древность Эллады - Фаддей Зелинский

Непродолжителен был поединок, но очень продолжительна была битва за тело убитого. Ближайшим ахейским витязем был Менелай; уступая другим силой, он был полон благородства и чувства долга, он помнил, что Патрокл пал за его, Менелая, честь, и решил не отдавать его тела на поругание врагам. Он держался, пока не подоспели другие, но тогда битва стала еще яростнее. Гектору все-таки удалось, пользуясь временным успехом, снять с Патрокла его латы; не дорожа особенно его телом, он не прочь был предоставить его ахейцам, но ликийцы уговорили его Завладеть им, чтобы им выкупить оставшееся, как они думали, за ахейцами тело Сарпедона. Таким образом, бой не прекращался. Ахейцам то удавалось пронести тело на некоторое расстояние, то опять они должны были бросать его и защищаться. Наконец, они убедились, что без помощи Ахилла им не справиться со своей задачей; оставив Аянта и Менелая у трупа, Антилох, сын Нестора, побежал к Ахиллу с печальною вестью: «Горе, Ахилл! Пал доблестный Патрокл! Мы сражаемся за его тело, но доспехами завладел Гектор!»

Тут черная мгла покрыла очи Ахилла; он грохнулся на землю, мучительная судорога сжала его грудь, наконец он испустил стон, такой громкий, такой раздирающий, что его услышала в морской глубине его мать. Она примчалась: «Дитя мое, кто опять обидел тебя? Ведь ты получил то удовлетворение, которое Зевс по твоей просьбе мне обещал?» — «Да, получил! О, если бы я сам перед тем погиб!»

Теперь у него одна великая забота — отомстить за друга. В бой вмешаться он не может; его доспехи, надетые Патроклом, во власти Гектора. За ночь Фетида обещала добыть ему новые у бога-кузнеца Гефеста. Но, чтобы спасти Патроклово тело, и не требуется личного участия в бою. Он взошел на насыпь рва, окружающего корабельную стоянку, крикнул сколько было силы в его могучей груди — трояне побледнели, подались назад. «Ахилл! Ахилл!» — послышалось в их рядах. Ахейцы воспользовались их замешательством, подняли тело Патрокла и донесли свою печальную ношу до палатки Ахилла.

Так увидел герой своего друга; такой был исход того посольства к Нестору, в которое он сам его отправил около середины дня. Захлестнула Патрокла волна жизни и похоронила под собой.

59. ГЕКТОР

Темная ночь и темные думы. О чем? О гневе, роковом гневе, загоревшемся от нанесенной Агамемноном обиды; о, слаще меда стекает он в душу человека, но потом, разрастаясь, душит ее, словно дым. — Да, это так: Патрокл был бы жив, если бы не тот гнев. — О, да погибнет вражда, от богов проклята и от смертных! — Да, это так: она бьет и врага и своего. А дальше что? — Месть! Месть за Патрокла его убийце Гектору! — А это не гнев? Это не вражда? Нет, молодая душа, ты еще не совсем прозрела: еще одно испытание впереди.

Заря приносит Фетиду и с ней выкованные Гефестом доспехи; затем — новое собрание ахейцев, созванное на скорую руку Ахиллом. Его цель — отказ от гнева, торжественное примирение с Агамемноном. Тот не уступает своему противнику в благородстве: он вновь предлагает ему те дары, которые обещал через своих послов, первым делом Брисеиду. Ахиллу — не до даров: «Ты можешь мне их дать, можешь и не дать — твоя воля». Но, конечно, Агамемнон их ему не даст. А затем — бой.

Трояне все еще занимают свой новый стан у корабельной стоянки; таково было желание Гектора, гордого успехами предыдущих дней, вопреки совету его благоразумного родственника Полидаманта — совету еще в течение ночи отвести войско за троянские стены, так как с появлением Ахилла пора победы прошла. Теперь Полидамант, оказывается, прав: трояне не выдерживают натиска ахейской рати, предводительствуемой Ахиллом, они бегут к Скамандру, в Скамандр; русло реки запружено телами — и убитых и барахтающихся в борьбе с волнами.

Стонет Скамандр: «Пощади, богоравный! Хоть в моем русле их не убивай!» — «И не буду, дай только перейти на другой берег». С этими словами он с высокого обрыва бросается в воду. Этого и хотел бог троянской реки. Грозно вздымаясь, он всем своим течением ударил в его щит. Подкашиваются ноги у витязя: он подается назад, сначала медленно, шаг за шагом, потом все быстрее и быстрее, вниз по руслу к морю. Удается Ахиллу выпрыгнуть на берег — Скамандр и туда за ним следует, нагоняет его, заливает своими струями. Уже недалеко то место, где Симоент вливается в него. «Сюда, сюда, мой брат! — кричит ему Скамандр. — Соединим наши волны, похороним под ними этого мужа, пусть наш песок будет ему могилой!» Тщетны усилия героя: гибели не миновать. Но зачем такую? Уж если пасть, то лучше под копьем Гектора, чем под волнами разъяренных потоков!

Но и об Ахилле не забыли боги. «Иди, мой сын, — говорит Гера Гефесту, — направь силы своей стихии против беззакония разъярившихся волн!» Вмиг поля по обе стороны реки вспыхивают; все сильнее, все ближе пламя, вся степь горит. Даже рыбам становится жарко в речной глубине; воды нагреваются, кипят… Стало невмоготу; взмолился Скамандр к царице небес: «Уйми своего сына, я покоряюсь твоей воле!» Вмиг пожар исчезает: Скамандр и Симоент текут в своих прежних руслах, Ахилл стоит, спасенный, на другом берегу.

Все же заступничество родной реки дало Гектору возможность остановить бегство своих и в большом порядке ввести их обратно в троянские стены. На стене сам царь Приам и с ним царица Гекуба; по его приказу Скейские ворота открыты, трояне входят, с наслаждением сгибая колени после битвы и бегства. Остается Гектору войти в ворота, а затем их можно будет закрыть. Но Гектор отказывается. «Вчера можно было, а сегодня поздно: трусом назовет меня Полидамант, разумным советом которого я пренебрег». Тщетно старый отец, старая мать просят его пожалеть и себя и их: он решает ждать врага у стены и сразиться с ним не на жизнь, а на смерть.

И вот этот враг наконец является: багровой гибельной звездой сверкает острие его копья, пелионского ясеня; но еще страшнее блеск его налитых кровью глаз. Тут прежняя решимость оставляет Гектора: закинув щит на плечи, он пускается бежать вдоль троянских стен. Ахилл за ним. Добрый муж бежал, но еще лучший его преследовал. С участием смотрит Зевс с высот Олимпа на это бедственное состязание. «Горе! — говорит он себе. — Любимого мужа, гонимого около града, вижу очами своими, и боль проникает мне сердце».

Не слабеет бегущий, но подавно не слабеет и преследующий. Уже третий раз свершает он круг около града: вдруг Гектор слышит дорогой голос, видит дорогой образ: «Ты ли это, мой брат Деифоб?» Да, это Деифоб, он вышел помочь брату в его решающем бою. Гектор останавливается. Ахилл на него, потрясая копьем. Гектор бросает в него своим, тщетно: оно отскакивает от выкованного Гефестом щита. Да, его копье погибло, но у Деифоба есть другое. Где же Деифоб?.. Его нет, он исчез: да и был ли он когда-либо здесь? Теперь, видно, конец: меч против копья — ненадежная защита. Да, конец: пораженный несокрушимым ясенем Пелиона, Гектор лежит в пыли, у подножия родной стены.

Так здесь и Патрокл лежал вчера, пораженный его копьем! При этом воспоминании дикая злоба овладевает душой победителя: он велит подать себе колесницу, привязывает к ней труп врага и мчит ее к ахейской стоянке под звуки победного пэана, исполняемого сотнями голосов его товарищей. Громко звучит пэан, но еще громче вопль отчаяния со стены у Скейских ворот…

Пока Приам с Гекубой смотрели на отступление троянской рати, Андромаха, жена Гектора, занималась своими домашними работами, ничего не зная о поражении своих. Вдруг ей показалось, что она слышит стоны со стены. Судорожно затрепетало в ней сердце: случилось ли что с ее мужем? Крикнув двум рабыням, чтобы сопровождали ее, она помчалась к стене, вбежала на нее — и видит, как Ахилл мчит убитого Гектора, привязанного к колеснице, по пескам и сугробам троянской равнины…

Здесь — плач, там — ликование; но также и плач. Патрокл все еще лежит не похороненный; сначала месть, а затем уже похороны: так, полагает Ахилл, будет приятнее душе его друга. Да, много полагает земной разум бессмысленного для познавшего тайны. Эта душа явилась ему во сне, среди тишины ночи, явилась с кроткой жалобой. «Ты забыл обо мне, Ахилл; похорони меня скорее, дай перейти врата Аида…» Забыл? Да о ком же он думал, как не о нем, когда преследовал троян и убивал Гектора? Думал, да, видно, не о том, что умершим служат делами любви, а не ненависти и злобы.

Струя белого тихого света влилась в багровое зарево мести, но только струя. Ахилл справляет своему другу торжественные похороны, украшая играми тризну по нем: труп Гектора тем временем лежит в бесчестии в сенях его палатки, в ожидании псов, которые растерзают его плоть. Игры заняли весь день; Ахилл утомлен до изнеможения, но ему не спится. Отчего не спится? Видно, его друг все еще не удовлетворен. Он встает, привязывает труп Гектора к своей колеснице, трижды объезжает на ней курган Патрокла — пусть возрадуется его душа на том свете, видя это поругание своего убийцы! Затем он возвращается в свою палатку; спать и подавно не хочется. На столе его ужин, нетронутый; ему не до еды. Грустно сидит он у стола, вперяя взоры в полумрак покоя, лишь слабо озаряемый мерцающим светом лучины.