Читаем без скачивания Но пасаран - Роман Кармен

— Ничего, месье, простите, что вас потревожили — это просто контроль. Мы находимся на границе со страной, в которой происходят очень острые события. Просто контроль, ничего более. Всего хорошего — вы свободны.

В вагон-ресторане уже никто не помешал нам сытно поужинать. Только здесь, только сейчас почувствовали невероятную усталость. Вспоминали прошедший день, работу, которая не прекращалась с раннего утра до вечера ни на одну минуту. Целый день на ногах! Первая встреча с Испанией! Первое боевое крещение. Что ни говори, а мы сегодня побывали под огнем, впервые в жизни. Над нашими головами свистели пули, рядом рвались бомбы, в бухте падали тяжелые снаряды фашистского крейсера. Кровь на мостовой. Да, это было настоящее боевое крещение.

Я засыпал в белоснежных, крахмальных простынях комфортабельного спального вагона, несущегося в Париж. Перед глазами была энергичная, круглая физиономия Мануэля Кристобаля, его крепкие крестьянские руки, державшие полевую карту, черные от загара, поросшие золотистыми волосами, автомат на плече. Крестьянин с двустволкой, женщина в черном.

Сегодня мы сняли первые метры пленки нашей испанской кинолетописи.

Предупрежденный нашей телеграммой Садовский встречал нас. В глазах его была тревога.

— В чем дело? Почему вернулись?

— Александр Александрович, дорогой, сняли все, много сняли! Сейчас главное — материал немедленно в Москву.

— Давайте проявим материал перед отправкой. Не возражаете?

Мы согласились. Первую партию снятого материала нам не мешало бы посмотреть. Проверить себя, пленку. Прямо с вокзала отправились в лабораторию. И уже не покинули ее до тех пор, пока на монтажном столе не просмотрели весь негатив. Полный порядок. Брака не было.

На следующий день, утром 23 августа, материал ушел рейсовым самолетом в Москву. Вечером этого же дня студия встречала на Центральном аэродроме в Москве наши первые испанские съемки. Через четыре дня после того, как мы вылетели из Москвы. Это, пожалуй, был непревзойденный рекорд оперативности.

А еще через два дня на экраны страны вышел выпуск «К событиям в Испании». Выпуск № 1. По рецензиям в московских газетах и по письмам товарищей мы смогли представить себе, каким успехом у зрителей пользовался этот первый испанский репортаж. Нам писали, что ни один художественный фильм за последние годы не имел такого успеха у зрителей, трудно припомнить времена, когда зрители так штурмовали двери кинотеатров. Впервые — живой образ борющейся Испании, который жаждали увидеть миллионы людей нашей страны.

Теперь перед нами стояла задача — глубоко и вдумчиво показать в последующих выпусках события в Испании. Мы готовились к поездке в Испанию уже надолго. На этот раз цель поездки — Барселона, Мадрид.

Вместе с нами в Испанию направлялся и Илья Григорьевич Эренбург. Через несколько дней мы выехали из Парижа, прибыли во французский городок Портбу, расположенный на границе с Испанией, пересели на шаткий, игрушечный, курортный поезд, проехали на нем вдоль побережья Средиземного моря и через два дня вышли на вокзале в Барселоне.

День на полевом аэродроме

Неповторимая в своем революционном накале огневая Барселона! На ее улицах и площадях кипящие толпы людей, еще не опомнившихся от радости недавней победы над поднявшими в городе вооруженный мятеж фашистами.

Мы снимали летучие митинги в городе, где толпы людей криками одобрения встречали каждую речь оратора. Окунувшись с камерой в толпу, мы «охотились» за яркими кадрами — снимали на улицах, площадях, бульварах, лица, улыбки, цветы, красивых девушек с цветами в прическах и винтовками на плече, подъезды отелей, где расположились штабы революционных организаций, партий, профсоюзов. Снимали мчащиеся по улицам машины, ощетинившиеся винтовками, украшенные лентами и цветами, отряды народной милиции, проходящие через шпалеры приветствующих их людей. Она была прекрасна, Барселона. Народ еще не представлял себе, какие испытания предстоят, победа казалась близкой, легкой, тон задавали анархисты, захватившие в городе лучшие отели, склады с оружием, автомобили, в толпе они выделялись своим воинственным видом, обвешанные оружием, в широкополых сомбреро, с черно-красными нашейными платками. Такой она запомнилась, августовская тридцать шестого года Барселона, карнавальная, полная веры в скорую победу и, увы, беспечная, легкомысленная.

В казармах Карла Маркса мы сняли формирование первых интернациональных частей — батальон Тельмана, сентурия «Димитров»; в колоннах, выстроившихся на казарменном плацу, стояли успевшие уже прибыть в Испанию антифашисты — французы, немцы, итальянцы, болгары. Волевые, полные решимости сражаться с фашизмом люди стояли с оружием в руках в боевом строю. Это были первые звенья будущих интернациональных бригад.

В барселонском порту мы сняли толпы людей, заполнивших пристань, где стоял расцвеченный флагами крейсер «Хайме Примеро» — революционный крейсер, оставшийся верным республике. Народ ликовал, матросы крейсера с борта корабля отвечали приветствиями бушующей от восторга толпе, снятый нами эпизод напоминал нам кадры из фильма «Броненосец «Потемкин».

Илья Григорьевич презрительно ухмыльнулся, узнав, что мы хотим снимать бой быков: «Потянуло на испанскую экзотику?», но мы все же пошли. И не пожалели, что пошли, сняли великолепные кадры. Прославленные тореро посвящали очередного быка победе над фашизмом, поднимали кулак перед тем, как взять в руку малету. По арене дефилировали отряды народной милиции, уходившие на фронт под Уэску, тысячи людей провожали их, подняв над головой кулак, пели гимн республики, забрасывали солдат и тореро апельсинами, сигарами, кидали на арену шляпы.

Илья Григорьевич скептически качал головой, когда мы, захлебываясь, рассказывали о нашей съемке, он был упрям, непоколебим.

С Эренбургом мы совершили пятидневную поездку на Арагонский фронт, были под Уэской, сняли боевые эпизоды на передовой. День провели мы на полевом аэродроме, снимая отважных республиканских пилотов, улетавших в бой на допотопных «фарманах» и «потэзах», возвращавшихся с изрешеченными пулями крыльями и фюзеляжами. Из одного вернувшегося на аэродром самолета — мы сняли это — товарищи бережно вытащили и уложили в санитарную машину смертельно раненого пилота. Ночь мы провели на командном пункте бригады анархистов, где Эренбург до утра проспорил с одержимым фанатиком, вождем испанских анархистов Дуррути, честным и наивным, страстно ненавидящим фашизм. Провожая нас, Дуррути на прощание сказал: «Встретимся в Мадриде». Я действительно встретил его в Мадриде через четыре месяца, встреча была трагичной…