Читаем без скачивания Злой волк - Неле Нойхаус

– Садитесь же. – Потом она обратилась к исполнительным чиновникам: – Спасибо. Вы можете подождать за дверью.

Принцлер уселся на стул, широко расставив ноги и скрестив на груди покрытые татуировками руки, и пристально посмотрел на Пию.

– Что вы теперь от меня хотите? – спросил он, когда в замке снаружи повернулся ключ. – Что вообще случилось?

Его голос был глубоким и хриплым.

– Мы проводим расследование по делу об убийстве Леонии Вергес, – сказала Пия. – Одна свидетельница в тот вечер, когда был обнаружен ее труп, видела вас и второго мужчину, когда вы выходили из дома фрау Вергес. Что вы там делали?

– Когда мы пришли в дом, она была уже мертва, – ответил он. – Я со своего мобильника позвонил на номер 110 и сообщил о трупе.

После этого многообещающего начала он больше не ответил ни на один из вопросов, которые ему попеременно задавали Пия и Кристиан.

– С какой целью вы приходили к фрау Вергес?

– Откуда вы ее знаете?

– Ваш автомобиль соседи часто видели у дома фрау Вергес. Что вы у нее делали?

– Кто был сопровождавший вас мужчина?

– Когда вы в последний раз разговаривали с Килианом Ротемундом?

– Что вы делали в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое июня?

Наконец он соблаговолил открыть рот.

– Почему вас это интересует?

– В ту ночь произошло нападение на телеведущую Ханну Херцманн. Она была избита и жестоко изнасилована.

Пия заметила вспышку в глазах Принцлера. Его челюстные мышцы задвигались, а внушительные мышцы на шее напряглись.

– У меня нет потребности насиловать женщин. И я ни разу еще не ударил ни одну из них. Двадцать четвертого я был в Маннгейме на встрече байкеров. Это могут подтвердить примерно пятьсот свидетелей.

Тем не менее он не отрицал, что знает Ханну Херцманн.

– С какой целью вы были накануне вечером вместе с Килианом Ротемундом у фрау Херцманн дома?

Пия не ожидала встретить в лице Принцлера болтуна, но ее терпение – самое ценное качество следователя – было подвергнуто суровому испытанию. Время шло.

– Послушайте, господин Принцлер, – Пия пошла необычным путем. – Мой коллега и я не подозреваем вас в совершении этих преступлений. Я думаю, вы кого-то покрываете или защищаете. Я могу это понять. Но мы должны найти опасного психопата, который самым жутким образом изнасиловал молодую девушку, обезобразил и утопил ее, а потом выбросил в Майн как какой-нибудь мусор. Ведь у вас самого есть дети, с которыми могло случиться нечто подобное.

Во взгляде Принцлера читалось удивление. И уважение.

– Ханна Херцманн была зверски изнасилована ножкой зонтика от солнца и получила такие тяжкие телесные повреждения, что чуть не погибла от внутреннего кровотечения, – продолжала Пия. – Ее обнаружили в багажнике собственного автомобиля, и она только чудом осталась жива. Леония Вергес была прикована к стулу. Кто-то наблюдал за ней, пока она умирала от обезвоживания. На нее была направлена камера, которая фиксировала ее мучительную смерть. Если бы вы могли нам как-то помочь найти преступника или преступников, чтобы привлечь их к ответу за их деяния, я была бы вам действительно очень признательна.

– Если вы поможете мне выбраться отсюда, – ответил Принцлер, – я тоже смогу вам помочь.

– Если бы это зависело от нас, вы бы сейчас уже смогли уйти. – Пия с сожалением подняла плечи. – Но в игре участвуют более высокие чины.

– Я могу и поторчать здесь пару дней, – сказал он. – Вам все равно нечего мне предъявить. Мой адвокат подаст заявление об изменении меры пресечения, и я даже получу бабки за те дни, которые здесь проведу.

Его лицо с тщательно выбритой бородой было будто высечено из камня, но выражение его глаз, несмотря на внешнее безразличие, свидетельствовало о том, что он лжет. Мужчина, который прошел через многочисленные допросы, который привык к суровому тону и наверняка не был чрезмерно чувствительным, забеспокоился. Весьма забеспокоился. Человек, которого он хотел защитить, был ему очень дорог. Пия отважилась и произвела прицельный выстрел.

– Если вы беспокоитесь за свою семью, я могу распорядиться, чтобы ей была предоставлена полицейская защита, – сказала она.

Идея о полицейской защите для семьи развеселила Принцлера. На его губах мелькнула чуть заметная улыбка, но сразу погасла.

– Позаботьтесь лучше о том, чтобы меня сегодня выпустили отсюда. – Он смотрел на нее проницательным и требовательным взглядом. – У меня постоянное местожительство, я никуда не денусь.

– Тогда ответьте на наши вопросы, – вмешался Кристиан.

Принцлер не обратил на него никакого внимания. Это свидетельствовало о четком осознании им того, что он проявил слабость и в некоторой степени попросил полицейских ищеек помочь ему. Мужчины его калибра обычно ничего не испытывали к полицейским, кроме презрения.

– Вас видели в том месте, где фрау Херцманн обнаружили в багажнике ее автомобиля. Завтра состоится очная ставка со свидетелем.

– Я ведь уже сказал, где я был в тот вечер.

Принцлер избегал оскорблений, манер мачо и жаргона, принятого в его среде, который он в иной ситуации, несомненно бы, использовал. Он был умен, четырнадцать лет назад отстранился от дел «Королей дороги» и стал жить в райском уголке, подальше от клубов и заведений в квартале «красных фонарей», который когда-то был его домом. Почему? Что его заставило это сделать? На тот момент ему было примерно около тридцати – не тот возраст для такого человека, как Бернд Принцлер, чтобы просто уйти на покой. И хотя он, кажется, оставил позади свое криминальное прошлое, он делал все, чтобы не привлекать к себе внимания. От кого он прятался?

Время шло, и все молчали.

– Почему убили Эрика Лессинга? – спросила Пия в затянувшейся тишине. – Какой важной информацией он владел?

Принцлер контролировал свою мимику, но на сей раз он не уследил за тем, как его брови рефлекторно дернулись вверх.

– Именно об этом и идет сейчас речь, – сказал он хрипло.

– А о чем сейчас идет речь? – спросила Пия, не уклоняясь от его взгляда.

– Подумайте хорошенько, – ответил Принцлер. – Я больше не скажу ни слова без моего адвоката.

Она была зла. Крайне зла. И обижена.

Почему, собственно говоря, этот идиот решил от нее так отделаться? Слезы ярости жгли Майке глаза, когда она, согнувшись, на одеревенелых ногах спускалась по лестнице.

После посещения Ханны она поехала в Оберурзель к Вольфгангу. Она не могла понять, почему он вдруг так изменил свое отношение к ней и почему у нее возникло ощущение, что он ее обманывает. Откуда появилось это недоверие? Она ему не поверила, когда он сказал ей по телефону, что она не сможет у него переночевать, потому что у отца гости.

Въезд и парковочная площадка, аккуратно посыпанная гравием, в самом деле были полны машин. Крутые тачки из Карлсруэ, Мюнхена, Штутгарта, Гамбурга, Берлина и даже из других стран. Хорошо, значит, Вольфганг не солгал. Некоторое время она стояла и размышляла: следует ли ей уехать или просто позвонить. Вольфганг ведь знал, что она сидит одна. Если в его доме проходит вечеринка, то он мог бы ее пригласить! Ханну приглашали всегда и по любому поводу. Майке смотрела на большой старый дом, который она так любила. Высокие ланцетные окна, темно-зеленые притворные ставни, двускатная шатровая крыша, покрытая красноватой плоской черепицей, наружная лестница, восемь ступеней которой вели к темно-зеленой двустворчатой входной двери, на которой размещался латунный дверной молоточек в виде львиной головы. Кусты лаванды перед домом в этот теплый летний вечер источали густой аромат, который напомнил Майке о каникулах на юге Франции. Именно Ханна много лет назад привезла тогда матери Вольфганга лаванду из Прованса.

Раньше она часто бывала здесь с Ханной, и в ее воспоминаниях дом был для нее воплощением защищенности и надежности. Но теперь тети Кристины уже не было, а Ханна лежала в больнице, тоже скорее мертвая, чем живая. И у нее не было никого, кто ждал бы ее, к кому она могла бы прийти и чувствовать себя в полной безопасности. Нельзя было отрицать, что Вольфганг с годами выработал по отношению к ней некое амплуа отца, к которому она испытывала глубокое доверие. Ее приемные отцы приходили и уходили и воспринимали ее лишь как обременительный и неизбежный придаток Ханны, а ее родной отец женился на ревнивой мегере.

Майке бросила последний взгляд на дом, затем повернулась и хотела идти, но в этот момент во двор, шурша шинами, въехал «Майбах». Он остановился перед лестницей в дом, и из машины вышел стройный светловолосый мужчина. Их взгляды встретились. Она улыбнулась и кивнула, с удивлением отметив выражение неловкости, которое при ее взгляде промелькнуло на загорелом лице Петера Вайсбеккера. Петер был старым знакомым Ханны, почти другом. Актер и шоумен, он был легендой немецкого телевидения. Майке знала его с рождения. Ей показалось глупым в двадцать три года называть его дядей Питти, но так она называла его всегда.