Читаем без скачивания Топот бронзового коня - Михаил Казовский

    Лис кивнул, нахмурившись:

    - Я поговорю с Константином.

    Тот явился в штаб к Велисарию, чтобы получить обычное задание на день, и услышал вопрос, от которого даже растерялся:

    - Это что за история с похищением кинжалов у Президия, а?

    - Почему «похищением»? - заморгал вошедший. - Он мне подарил.

    - Мне поведали по-иному. Подарить не хотел, потому что память о его деде. Продавать тоже не хотел. И тогда ты взял их сам.

    Константин надулся:

    - А-а, его жена и твоя жена - нежные подружки. Понимаю, кто тебе напел.

    - Кто «напел», не имеет никакого значения. Взял или не взял?

    - Ну, допустим, взял. Я имею право всю его коллекцию вывезти.

    - Что ещё за право такое?

    - Я освободитель его от готов. Он перед войсками Юстиниана в неоплатном долгу.

    - Мы освободители, а не грабители.

    Тут абазг грубо рассмеялся:

    - Надо же, какое открытие! Я-то и не ведал. Думал, что грабители: как заходим в город - так и грабим. В том числе и ты: все подвалы твоего дома ломятся от награбленного. А выходит, что мы не грабим, а ос-во-бож-да-ем людей… от имущества!…

    Лис ответил холодно:

    - Надо различать: у меня в подвалах - военные трофеи. После нашей победы привезу их его величеству, как привёз трофеи вандалов.

    - Ну, положим, не все трофеи отдал, кое-что присвоил… а иначе откуда у тебя столько золота, что один содержишь многочисленную охрану?

    - Неприлично считать чужое золото.

    - Вот и я о том же. Два кинжала - пустяки по сравнению с твоими богатствами. У тебя трофеи - у меня трофеи. Больше ничего.

    Но стратиг не сдался и проговорил веско:

    - Римлян я не трогаю. А тем более председателя суда. Дружески настроенного к нам! Не хватало ещё поссориться с мирным населением…

    Собеседник поморщился:

    - Господи, ну что ты пристал? Из-за жалких, никудышных кинжальчиков… Раз на то пошло, я отдам Президию деньги. И закроем тему.

    - Нет, отдашь кинжалы.

    - Не подумаю даже.

    - Я сказал: отдашь.

    - Мне плевать на твои слова. Ты мне не указ.

    - Ах, не подчиняешься? За неподчинение командиру в военное время - знаешь, что бывает?

    - Я такой же командир, как и ты. И любой военный суд меня оправдает.

    - До суда дело не дойдёт.

    Константин усмехнулся:

    - Что, убьёшь без суда и следствия? Не советую. Василевс меня уважает. И тебе не простит такое самоуправство.

    - Никакого самоуправства не будет.

    Да, с формальной точки зрения, не придерёшься: в донесении, посланном Юстиниану, гибель Константина была названа смертью по неосторожности: выпив лишнего, он рассматривал старинный кинжал, поскользнулся и, упав, накололся на острие. Вот ведь незадача: лезвие вошло прямо в сердце. Но никто не виноват, кроме пострадавшего. Надо обращаться с оружием аккуратнее… А кинжалы возвратили законному владельцу - Президию.

    Из всего происшедшего в окружении Велисария сделали главный вывод: в разговорах лучше не упоминать Антонину и Феодосия. Это даже опаснее, чем ругать императора. Если хочешь остаться цел.

    В августе вернулись гонцы, привезя пергамент от самодержца: он велит продолжать военные действия до победы над готами, обещает прислать ещё войск и денег. Вдохновившись, ромеи перешли в наступление. Небольшие конные отряды наносили чувствительные удары по неприятелю, а один из них разорил Пизанскую область и разбил ратников Улифея, дяди Витигиса; уничтожив дядю, командир с отрядом поскакал к Равенне, захватил купавшуюся в море супругу Витигиса Маласунту и женился на ней.

    Эти сведения докатились до готского короля в середине марта 538 года. Потрясённый король был в такой прострации, что велел немедленно отходить от Рима. Как его ни убеждали повременить, ситуация может измениться, дело не проиграно, - он стоял на своём. Говорил, набычась:

    - К черту этот Рим. Жалкие развалины. Я цепляться за них не стану. Главное - Равенна. Без Равенны погибнем все. А без Рима ещё поборемся.

    Окружение подчинилось, но с огромным неудовольствием. Люди не любят неудачников. И стараются не связываться с ними.

    В целом осада Вечного Города длилась один год и девять месяцев. Велисарий, поручив Рим небольшому отряду, бросился догонять Витигиса. И уже на пути к Равенне узнал, что в Неаполь прибыла подмога из Константинополя - пять тысяч воинов во главе с Нарсесом. Впрочем, готы были ещё сильны и владели практически всей Северной Италией, осадили в Милане Мундилу и отрезали часть византийцев от прочих ромейских сил. Основные схватки только предстояли.

Глава 3

    Лето 537 года было жаркое, душное, так что Фотий, прибывший в Константинополь из Италии с бывшим Папой Римским Сильверием, не застал во дворце ни Юстиниана, ни Феодору - царственная чета отдыхала на море (порознь). Будущий тесть молодого человека - Иоанн Каппадокиец - принял его радушно, впрочем, поругал:

    - Дочка огорчалась, что писал ей редко, только два послания за всё время. Или ты раздумал жениться, разрываешь помолвку?

    - Да Господь с вами, нет, конечно, - поспешил заверить пасынок Велисария. - Мне Евфимия очень нравится, и мечтаю встретиться с ней как можно скорее.

    - Я отвёз её в имение возле Никомидии, - сообщил родитель невесты. - Если хочешь, навести её на ближайшей неделе. Не поссоритесь - в сентябре отпразднуем свадьбу.

    - Был бы только счастлив. Правда, отчим с матерью вряд ли смогут появиться на ней, но уж ничего не поделаешь. Долг превыше всего.

    - Ох уж этот долг! - И эпарх двора выразительно крякнул. - Был бы он неладен. Как мне хочется иногда написать прошение об отставке, навсегда забыть о налогах, казне, бюджете, разорительных войнах и не менее разорительном строительстве храмов и монастырей - и уединиться в поместье, вдалеке от шума и светской суеты, жить в своё удовольствие, есть от пуза, засыпать в объятиях прекрасных наложниц!… Но нельзя, нельзя! Мой проклятый долг заставляет оставаться в такое пекло в Византии и тащить на себе одном всю державу. Я напоминаю вьючного осла!

    Через день Фотий поспешил в гости к Евфимии. Иоанн отдал в его распоряжение собственную барку - с капитаном и двумя матросами, так что путешествие по Мраморному морю мимо Принцевых островов оказалось необременительным и весёлым. Волн практически не было, солнце жарило оголтело, но попутный ветерок дул, как надо, и квадратный парус не висел на мачте безжизненной тряпкой. Море было сине-зелёное, как глаза у императрицы. И вода тёплая, приятная. К месту назначения прибыли в четвёртом часу пополудни и на лошадях поскакали в поместье. Находилось оно вблизи берега - стадий три, не больше. За высокой изгородью буйно зеленел удивительный сад, где мохнатые пальмы добродушно кивали лопоухими листьями, а в ручьях плескалась форель; рыбы было так много, что рабы ловили её сачками и, ещё живую, жарили на раскалённой решётке. С ветки на ветку перелетали разноцветные лирохвосты, а пунцовые груши можно было рвать прямо с дерева. Распорядитель дома, евнух, долго кланялся будущему хозяину, предложил отдохнуть с дороги и принять ванну, а за это время тут накроют стол и предупредят о приезде гостя молодую хозяйку.

    - Как её самочувствие? - в нетерпении спросил Фотий. - Иоанн рассказывал, что весной перенесла лихорадку.

    - Слава Богу, уже поправились. Кашляли немного, но теперь прошло.

    Наконец, встреча состоялась. Девушка значительно подросла за прошедшие два с половиной года, формы её обрели женственные пропорции, а в лице исчезли многие черты детскости. И жених тоже возмужал, сделался спокойнее и увереннее в себе. Поначалу разговаривали, стесняясь, как-то односложно, натянуто, но потом повеселели и вполне освоились.

    - Как там, на войне? - спрашивала она. - Вы убили многих?

    - Ох, да не считал. На войне всегда убивают, это неизбежно.

    - А тогда расскажите что-нибудь забавное. Ведь забавное тоже происходит?

    Он задумался. Вспомнил, улыбнулся:

    - Есть у нас один командир… Так ему во время атаки прострелили голову, и стрела, воткнувшись спереди в скулу, вышла кончиком сзади у затылка.

    У невесты вытянулось лицо:

    - Ужасы какие! Разве это забавно?

    - Погодите, я ещё не закончил. Самое забавное, что он не скончался, потому как древко не задело ни одной важной жилы. После боя лекарь осторожно извлёк из затылка металлический наконечник, а обломка стрелы не смог, тот сидел в раненом, наверное, месяца четыре, а потом вышел сам. Вот ведь как бывает!