Читаем без скачивания «Варяг» - победитель - Глеб Дойников

Первыми из гавани незадолго до заката потянулись «Новик» с эскортом из «Бдительного», «Бесстрашного», «Беспощадного» и «Бесшумного». Для начала они на полном ходу кинулись на маячившую на горизонте четверку японских миноносцев. Это шоу происходило почти каждый день — ближе к закату Того благоразумно отводил свои броненосцы и крейсера подальше от русских миноносцев. Вскоре после этого «Новик», а иногда и «Аскольд», начинали гонять оставшуюся без покровительства японскую мелюзгу, наблюдающую за рейдом. Мелюзга, в свою очередь, пользуясь преимуществом в ходе, отбегала подальше, пытаясь заманить изрядно надоевшего им «Новика» под орудия своих крейсеров. Но от них уже удирал сам «Новик», тоже имевший пару узлов в запасе. Сегодня все пошло примерно по тому же сценарию, но японцы в вечерней дымке не углядели, что после часовой погони «Новик» и миноносцы ушли не в сторону гавани Артура. Под прикрытием этой чехарды из гавани потянулась вереница кораблей. Выйдя на внешний рейд, они разобрались по отрядам и разными курсами и скоростями пошли навстречу судьбе.

Как известно: «нигде не врут так много, как в любви и на войне». А уж после ночного морского боя начала века — без радаров, кинокамер и других средств объективного контроля… Каждый командир эсминца, выпустивший торпеду по мелькнувшему в темноте силуэту, не ответившему на запрос позывных, докладывал, что он попал. Если просуммировать все доклады с обоих сторон, то японские транспорты были потоплены все, причем некоторые раза по два, а русский атакующий отряд был уничтожен трижды. На самом деле русские эсминцы добились всего четырех торпедных попаданий в транспорты, что тоже очень много.

Отряд, наносящий лобовой удар, прекрасно выполнил свою работу. «Лейтенант Бураков» подманил погнавшиеся за ним эсминцы «Оборо» и «Акебоно» поближе к «Баяну» и «Аскольду». Утопить шустрых японцев не удалось, но «Оборо», получив шестидюймовый снаряд, больше в бою не участвовал. На этом организованная часть боя закончилась и началась свалка. С японской стороны подходили все новые и новые корабли, а русские теряли друг друга в темноте. Отряды распались, и дальнейший бой вели фактически одиночные корабли. Поначалу для японцев неприятным сюрпризом стало появление «Баяна» с его восьмидюймовками. О его присутствии в месте высадки японцы узнали только тогда, когда он одним попаданием нокаутировал приданное третьему боевому отряду (наиболее современные и быстроходные японские легкие крейсера второго ранга, в русском флоте называемые «собачками» — «Читосе», «Такасаго», «Кассаги», «Иосино») авизо «Тацута». Тот принял его за своего, не ответил на запрос позывных и, получив с десяти кабельтовых один крупный и три средних снаряда, с обширными затоплениями покинул поле боя. Четыре японских крейсера медленно отходили под давлением более крупных и сильнее вооруженных «Баяна» и «Аскольда», поддерживаемых канонерками и атаками русских миноносцев. Но подоспевшие к месту свалки «Якумо» с «Адзумой» напомнили Макарову, что роль его отряда — отвлечение внимание кораблей охранения. Чем он и занялся — по сигналу с «Баяна» (серия красных и белых ракет) все быстроходные корабли стали отходить в сторону моря, а канонерки и поврежденные миноносцы — попытались прокрасться в Артур по мелководью. Итог боя — многочисленные повреждения кораблей артиллерией с обоих сторон. Торпедных попаданий не зафиксировано. Не успевший уйти на мелководье «Бобр» потоплен «Кассаги», из экипажа спаслось четверо моряков, которых утром подобрали японцы. «Тацута», пытаясь выброситься на берег в темноте с разбитыми навигационными приборами, наткнулась на скалу и до конца войны в строй уже не вернулась, а после ее окончания была тихо списана на металлолом, хотя японцы упорно отрицали ее «потерю в бою» и много лет спустя. У русских потеряны эсминцы «Смелый» и «Стройный», у японцев «Синономе». Но главное — почти все боевые корабли японцев рванулись в сторону стрельбы, оставив конвоируемые транспорты без охраны.

Это позволило ударной группе во главе с «Новиком» подойти на расстояние торпедного выстрела к транспортам и подорвать четыре из них (три на счету миноносцев, еще один — заслуга самого «Новика»). Увы, после первого взрыва мины отряд был атакован крейсерами «Акаси» и «Нийтака» при поддержке шести миноносцев. Не слишком прицельно расстреляв оставшиеся в аппаратах торпеды, русские предпочли отойти за явным преимуществом японцев. Более скоростные, по крайней мере, по всем справочникам, японские миноносцы не смогли догнать своих русских коллег, или, скорее, поостереглись лезть под орудия «Новика». «Паллада» с тремя миноносцами вообще не нашла японские транспорты и на рассвете вернулась в Порт-Артур, не выпустив ни одного снаряда или мины. «Диана» же не вернулась совсем…

Обстоятельства последнего боя «богини охоты» (прозвище «сонной богини» было прочно похоронено) стали известны из доклада сопровождавшего ее «Выносливого», кое-как доползшего до Порт-Артура на последних лопатах угля уже в полдень следующего дня. Бывшего с ним в паре «Грозового» в Артуре так и не дождались. Последние подробности русские узнали уже после войны от возвратившихся из японского плена моряков крейсера.

…Назначенный Макаровым командиром «Дианы» вместо оскандалившегося Залесского капитан первого ранга Иванов 2-й транспорты противника нашел. Более того, он идеально провел атаку, в которой миноносцы добились двух торпедных попаданий, увы — в один и тот же транспорт, быстро исчезнувший с поверхности моря, а «Диана» повредила второй, притопившийся по верхнюю палубу, но севший на грунт. Но когда после опустошения всех минных аппаратов и появления в темноте силуэтов явно боевых кораблей старший офицер робко спросил:

— Ну что, идем домой?

Последовал холодный ответ:

— Рано.

Иванов повел «Диану» дальше вглубь растянувшейся группы японских транспортов. Двенадцать, после модернизации, шестидюймовок и дюжина трехдюймовок крейсера вели беглый огонь по любой мелькавшей в темноте тени. Единственной видимой наградой для артиллеристов стал взрыв, осветивший пол неба после попаданий одного из их снарядов (небольшой транспорт «Коба-Мару», перевозивший боеприпасы для артиллерийских парков второй армии и запас инженерной взрывчатки, разнесло в пыль). Зато с полдюжины японских транспортников и их грузы пострадали от снарядов «охотницы» не столь эффектно, но тоже довольно серьезно. Впрочем, далеко не все транспорты получили снаряды собственно с «Дианы». В неразберихе ночного боя японцы, атакуя русский крейсер в гуще своих транспортников, и сами не один раз всаживали снаряды в свои корабли и суда.

Давно пропали в темноте сопровождавшие крейсер миноносцы, зато то с одной, то с другой стороны начали вылетать в атаки на крейсер японские истребители. С пол часа их атаки удавалось отбивать без потерь, но когда подоспела пара крейсеров Четвертого боевого отряда, «Нанива» и «Такачихо», стало хуже. Они тоже рванулись было в бой с «Баяном» и «Аскольдом», но отстали от более быстроходных и современных коллег. Потом изменили курс и пошли на взрывы торпед, выпущенных отрядом «Новика», и снова не успели к месту боя. Но в результате этих метаний крейсера оказались неподалеку от того места, где бесчинствовала «Диана». Какое-то время артиллеристам «богини» удавалось совмещать обстрел атакующих миноносцев и перестрелку с крейсерами, но в конце-концов одиночный корабль, подвергавшийся постоянным атакам со всех сторон, получил закономерную торпеду от подкравшегося в темноте «Муракумо». Иванов попытался уйти, направив раненый крейсер в ту часть горизонта, откуда никто по нему не стрелял, оторваться от противника, но «рано» уже превратилось в «поздно». К тому же по идиотской, как всегда и бывает на войне, случайности, курс, выбранный Ивановым, привел «Диану» к месту, где тихо стоял на якоре броненосец «Фудзи». Командир броненосца, капитан первого ранга Мацумото, мудро решил не рисковать своим слишком ценным для Японии броненосцем в ночном бою. Он уже дважды корректно, но твердо отказал главному артиллеристу броненосца в просьбе об открытии огня. Но когда комок стреляющих друг по другу кораблей сам покатился в его сторону, ему поневоле пришлось принять участие в обстреле «Дианы». Командир «Фудзи» неверно истолковал поворот русского крейсера в его сторону. Ему показалось, что русские разглядели в темноте его броненосец, на котором только-только развели наконец пары, и пошли на него в торпедную атаку. Первый залп лег перелетом за кормой «богини». Среди шести всплесков от шестидюймовок как две корабельные сосны среди кустов выделялись взрывы снарядов носовой башни главного калибра. На противостояние двенадцатидюймовым снарядам проектировщики крейсеров русского флота не закладывались, да и невозможно защитить корабль в шесть с небольшим тысяч тонн от снарядов такого калибра. Иванов понял, что не зря он перед боем переоделся в чистое. Уйти на скорости двенадцать узлов — а после подрыва торпеды и с заклиненным правым валом больше дать было невозможно — практически нереально. Сзади настигает пара крейсеров, миноносцы атакуют уже со всех сторон, а отбиться от броненосца, перекрывающего единственный путь к спасению, тем более не получится. Остается только попытаться продать свою драгоценную шкурку подороже и доказать японцам, что канлодка «Кореец» в русском флоте — отнюдь не исключение из правил. «Эх, жалко что перезарядить носовой аппарат не успели!» — успел подумать Иванов.