Читаем без скачивания Сонная ученица - Елена Ларичева

Под навесом станции дежурил возница, дожидаясь безумцев, которым невесть с какой горячки взбредет в голову покинуть теплое нутро желфуров. Дождался.

Наша компания - нападавшие и их жертвы (единственные, кто сошел здесь с Пули) - нестройным хором потребовала ознакомиться с местной гостиницей. Протрезвевший Элидар виновато прятал глаза. Пучок хмуро косился на сородичей, но молчал. Я же следила, как далеко впереди алым сияющим пятном в Трубе шевелятся удивительные пламенные кошки.

Возница охотно просветил, что мы уже в Ири, город именуется Валь-Фад, что на эльфите означает "Белая дорога". Я втиснулась в четырехместный экипаж, уселась на колени к Пучку и героически терпела всю дорогу неудобство низкого потолка, о который на каждом ухабе билась затылком.

Гостиница соответствовала городу: холодное двухэтажное здание, пропахшее кислой капустой. Заспанная хозяйка открыла на стук, поправила чепец, посмотрела на нас, как на законченных идиотов и нехотя потащилась к стойке оформлять, бурча про высшую невежливость - шляться ночами.

- Ужина нет и не будет, - "обрадовала" она. - Кто хотел поесть, прибыли до шести вечера. Тащиться на кухню разогревать суп для вас никто не собирается.

М- да, оказывается, город столь популярен среди путников, что других альтернатив для ночлега просто нет.

Заполучив ключи от долгожданного номера, я бросилась спать. В конце концов, чего мне расстраиваться? Мы вместе, мы живы, мы при имуществе. Никто нам не мешает продолжить путь в Белу. Прости меня, Номар, прости, миленький, я снова задерживаю оплату по счетам, зато я непременно всажу меч в твоего убийцу по самую рукоять.

В этот раз во сне я не была человеком. Эльфа - древняя-древняя, ровесница мира, а, может, старше его, этакая мать-основательница, с серыми блестящими глазами с желто-зелеными искорками по краю радужки. Седые волосы бились по плечам. Платье цвета осенних туч трепетало под порывами ураганного ветра. На ссохшихся сморщенных руках сияли драгоценные камни, каждый - вместилище быстрого заклинания. Вот, кто звал меня прошлой ночью!

Я была эльфой. Миллионы раз отраженная в окружающих меня зеркалах моя нынешняя оболочка не внушала жалости или сочувствия. Передо мной гранитным монолитом высился камень. Такой обычно в сказках любят помещать на распутье дорог: налево пойдешь - к оркам попадешь, без скальпа останешься, направо забредешь - эльфийское чародейство на своей шкуре испытаешь, прямо потащишься - сам дурак, назад повернешь - напьешься с горя, что трус беспросветный.

Я коснулась его холодной отполированной поверхности старушечьими пальцами, и та пошла рябью. А когда рябь улеглась, в ставшей тоже зеркальной глади монолита я разглядела волну… огромную, наваливающуюся на белый город волну. Разглядела старуху в окружении воинов и темноволосую девушку, привязанную к накренившемуся над обрывом дереву. Волна упала на город, проскребла по нему грудью, отступила и навалилась снова, утащив за собой старую эльфу. Я непроизвольно прошептала имена чародейки из прошлого, вызвавшей такое бедствие - Дармианы - моей пра-пра-, и сгинувшей в пучине ведьмы Тары, чей облик приняла во сне.

- Твоя прародительница убила меня, - прошептала она из глубин зеркала. - Она отправила меня в Запредельное. Помоги теперь вернуться в мир живых, о, приехавшая в Ирь за местью. И я помогу тебе.

Чего ты хочешь, Первая ведьма Кавиры, легендарная Вечная?

- Что я должна сделать? - произнесли мои губы.

- Войди в Сновидение, отыщи зеркала, которые сейчас видишь, и разбей. Они помнят меня, не отпускают. Они связанны с Запредельным. Все зеркала, в которые я смотрелась при жизни, должны быть разрушены. Особенно эти, из зеркального лабиринта в сердце Кавиры. Рассыплются прахом они - я обрету свободу. Я помню добро, потомок ведьмы, чей браслет ты носишь на предплечье. И дам тебе право на одно желание, касающееся тебя самой. Не других, только тебя. Вспомнить, забыть, простить - на выбор.

Я кивнула - честная сделка. Я помогу тебе, Тара. И даже знаю, что пожелаю. Потом, позже.

Уже полностью осознавая, что сплю, я прямо в лабиринте уселась на пол, закрыла глаза и пустилась в обратный отсчет. Десять, девять…

Ничего не изменилось? Я по-прежнему была в лабиринте. Только стало холодно. Невыносимо холодно. Камень вызова покрылся инеем. Ноги мои затекли, заныли на зеркальном полу. Это реальность? Нет, мое Сновидение. Я перенеслась за пределы лабиринта и оказалась в засыпанном снегом дворе. Белая башня Тары одиноким перстом тыкала в звездное морозное небо. Я возвратилась в лабиринт, приказала себе увидеть сдерживающие его чары, отыскала всех пленных демонов, впаянных в зеркала и… просто их освободила.

Звон, вначале тихий, потом нарастающий, вибрирующий в каждой мышце моего тела, заполнил все окружающее пространство. Трещины бежали по стеклу, извивались, змеились. И вот все окружающее пространство взорвалось, вспыхнуло алым огнем, закипело пеной. Сквозь меня, бесплотную, неслись осколки, летели брызги расплавленного стекла. Камень вызова оседал, стекал, точно ледышка, положенная на разогретую сковородку.

Я ничего не чувствовала. Я была бесплотным духом, исполняющим волю Вечной. Едва огненный шторм улегся, я осознала - я помогла ей уйти навсегда, очистить мир от своего внимания, переродиться, быть может. Я довершила дело своей пра-пра-.

Явь возвращалась ко мне медленно, вспыхивая звездочками резных ставень на окне, хлопаньем дверей, мяуканьем кошек на подоконнике. Кошек? Пушистые разбойницы ночевали со мной? Белая с серыми пятнами по бокам, пышная, грациозно соскользнула на пол, прошествовала к двери и громко потребовала, чтобы ее выпустили. Вторая, короткошерстная, голубоглазая красавица кофейного цвета потянулась, зевнула и флегматично заняла все пространство подоконника, мол, мне и тут неплохо.

Я выпустила пушистую мурлыку, привела себя в порядок и тоже спустилась вниз. Рано. Половина седьмого, а я отдохнула, полна сил, голодна и готова к свершениям. Я заказала завтрак у подобревшей хозяйки, взяла со стойки пачку газет сомнительной свежести и углубилась в изучение местной обстановки.

К восьми подтянулись все драчуны - понурые, виноватые, зато спокойные. Тем лучше. Вместе в Белу поедем.

- Ирава, скажи что-нибудь, - попытался заглянуть мне в глаза Пучок.

- Лапуля, я сволочь. Я не отрицаю это, - каялся мучимый похмельем Элидар. - Мы завалили твое дело.

- К демонам нытье, - отмахнулась я от их покаяния. - Случилось, так случилось. Как говорил учитель, что ни делается - все к лучшему.

- Будем считать, он был прав, - покачал бритой головой приемный сын орчьего хана, вполне миролюбиво поглядев на троих сородичей, внимательно прислушивающихся к нашей беседе.