Читаем без скачивания Человек боя. Поле боя. Бой не вечен - Василий Головачев

Кто-то разговаривал на улице в отдалении, послышался женский смех, возня, потом шаги двух человек, мужчины и женщины, удалились. Издалека, от станции, донеслись свистки электрички, где-то заржала лошадь, закудахтали куры, и снова стало тихо. Глаза Егора постепенно привыкли к темноте, и хотя ночь выдалась безлунной, темной, он вдруг явственно увидел движущиеся по улице полупрозрачные тени.

– С-суки! – беззвучно выдохнул он. – Нашли-таки!..

Стало понятно и долгое отсутствие Олега – жаль философа, коли убили, – и предупреждение Федотова. Что-то случилось там, в его епархии, то ли приказ начальства пришел, резко меняющий ориентиры, то ли сработала разведка Сватова и вычислила принадлежность Ираклия к конкурирующей структуре, но факт оставался фактом: обстановка изменилась в худшую сторону. Следовало немедленно уходить отсюда. Правда, время ухода «по-английски» безвозвратно потеряно, он промедлил, считая себя в безопасности, понадеялся на охрану дома, хотя особой вины в том не чувствовал, теперь же отступать предстояло с боем. Ладно, волкодавы, посоревнуемся, поиграем в кошки-мышки, оценим, на что вы способны…

Еле слышно скрипнула дверь из сеней в кухню. Егор отвел назад руку для броска дентайра и едва успел остановиться, услышав шепот:

– Крутов… не стреляйте… это я, Олег…

– Дьявол! – Егор метнулся на голос и едва не наступил на голову охранника, вползающего в дверь. – У меня нет оружия. Ты ранен?

– Нас окружили… идут сюда… я почуял… – говорил Олег прерывистым шепотом, и при каждом выдохе в груди у него что-то клокотало. – Уходите… через подпол… там подземный ход, в лес выводит… вот пистолет, возьмите…

– Куда тебя ранило?

– В спину…

Крутов ощупал спину парня и наткнулся на рукоять ножа, торчащего под левой лопаткой.

– Лежи, не дергайся! Бинт есть?

– В спальне… в тумбочке…

Егор привидением метнулся в спальню, нашел скрутку бинта, подскочил к Олегу, доставая из кармана склянку с ерофеичем.

– На, пей!

– Что… это?

– Глотай!

Олег с трудом сделал глоток чудо-настоя и… потерял сознание. Егор выматерился про себя, сделал тампон, смочил ерофеичем, выдернул нож и, приложив тампон к ране, туго обмотал тело парня бинтом, чувствуя спиной приближение смертельной опасности; штурмгруппа на улице и во дворе готовилась к атаке. И все же бросить контрразведчика он не смог. Нашел в полу кухни под половиком люк подпола, открыл, опустил в него безвольное тело Олега, закрыл – очнется – выживет, если не найдут, – и кинулся в сени. С парнем на плечах даже через подземный ход уйти было невозможно, его быстро догнали бы и просто бросили бы гранату в лаз. Уходить надо было дворами, с шумом, отвлекая погоню на себя, давая шанс Олегу уцелеть. Остальные охранники на постах, которых ходил проверять контрразведчик, были, наверное, убиты или захвачены ночными гостями.

Сени дома представляли собой часть бревенчатого сруба без потолка, не обитого изнутри досками, поэтому Егору не составило труда взобраться по стене и зависнуть над дверью во двор, держась за вбитый крюк с подковой. Через несколько секунд дверь стала бесшумно открываться, в образовавшуюся щель скользнула, пригнувшись, темная фигура, замерла, прислушиваясь. Обернулась назад, махнула рукой, и в сени прошмыгнул еще один человек. В то же мгновение Крутов прыгнул вниз и сбил обоих штурмовиков на пол, вонзая дентайр в шею одного из них. Второй начал отбиваться, норовя вывернуть ствол автомата в грудь Егору, и тот дважды ударил бугая по голове рукояткой пистолета. Снял с него автомат, выглянул в приоткрытую дверь и увидел приблизившегося вплотную к крыльцу мужчину в камуфляже с шапочкой на голове. Выстрелил в него, не целясь, потом послал две пули в дверь на улицу – послышался тихий вскрик – и кувырком скатился по ступенькам крыльца во двор, минуя упавшего спецназовца. Мгновением позже по сеням с двух сторон ударили автоматы.

Во дворе прятался еще один автоматчик, следивший за окном кухни, и среагировал он на выстрел Крутова слишком торопливо, пустив очередь вслепую. Егору этого мгновения хватило, чтобы из положения лежа выпустить две пули на вспышки автоматной очереди и откатиться в сторону. Сделал он это своевременно, так как из соседнего сада, прилегавшего ко двору дома, прилетела еще одна автоматная очередь и легла точно в то место, где только что находился полковник. Тогда он лег за корыто, из которого кормили поросенка, и ответил длинной очередью из «никонова», обводя полукруг, прошивая дровяной сарай и шалашик погреба. Не дожидаясь новой атаки, на четвереньках нырнул в калитку, ведущую на огороды, и нарвался на удар ногой человека, скрывавшегося за ней.

Если бы не мобилизованный ерофеичем резерв сверхчувствования и реакции, все тут же и закончилось бы, попади нога в тяжелом армейском ботинке в голову. Однако Егору удалось по-змеиному увернуться и, несмотря на то, что ботинок врезался ему в грудь пониже ключицы, вышибить дух удар не смог, только отбросил Крутова к забору.

Вспышка боли все же была достаточно ощутимой – не сломал бы ребро, подлюка! – но сработавшая интуиция заставила Крутова остаться на месте, сыграть оглушенного, потерявшего сознание человека, и это его спасло от очереди из автомата, потому что противник держал палец на спусковом крючке и готов был расстрелять полковника в упор.

Стрельба вокруг дома стихла, послышался чей-то вибрирующего оттенка властный голос:

– Приготовить гранаты! Крутов, выходите! Иначе разнесем дом в клочья, вместе с вами…

– Тут он, товарищ полковник, – подал голос глыбистый противник Егора. – Я его забодал…

Крутов выстрелил, мгновенно откатываясь вбок, и очередь «никонова», которую судорожно выпустил раненый великан-спецназовец, уже ничего не видя и не чувствуя, ушла в забор. Егор обогнул дощатое строение, судя по запаху – туалет, и рванул через огород к лесу во всю прыть, прыгая через грядки с картофелем, считая секунды, ожидая выстрелов в спину, потом осознал свою ошибку и резко свернул вправо, к соседскому огороду и перемахнул забор прежде, чем за домом, откуда он бежал, появились преследователи и дали несколько очередей в сторону леса.

Крутов замер, унимая бешено бившееся сердце, и вдруг почувствовал за спиной движение. С тоской оглянулся, ожидая встретить вспышку выстрела, и… отшатнулся, увидев приближавшуюся к нему лошадиную морду. Чуть не выругался вслух. Медленно, чтобы не испугать животное, погладил лошадь по лбу, прижался к морде щекой, сжимая рукой трепетные ноздри, чтобы лошадь не заржала, опустился на корточки и развязал ремешок пут; лошадь была стреножена, но не привязана, хозяин просто оставил ее в загончике на ночь. Это была удача, и следовало использовать шанс до конца.

Крутов вдел ремешок пут в рот лошади вместо удил, одним прыжком вскочил ей на спину и заставил повернуться мордой к лесу, затем, чувствуя, что его сейчас вычислят, дернул импровизированные поводья и погнал лошадь к лесу. Автоматная очередь ударила ему вслед, когда он уже проскакал три десятка метров – треть длины огорода. Лошадь вздрогнула на бегу, всхрапнула, видимо, одна из пуль попала ей в круп, и поскакала быстрей. Через несколько секунд спасительная темнота леса приняла в себя лошадь и всадника, и стрельба прекратилась. Группа захвата, пришедшая по душу Крутова, осталась ни с чем.

Егор не знал имени человека, командующего группой, но поклялся выяснить, кто это был, и вернуть долг сторицей. А еще он надеялся, что группе будет недосуг переворачивать дом вверх дном и искать его защитников, потому что по всей округе в окнах домов зажегся свет и жители окраины Жуковки начинали звонить в милицию и собираться в толпу, чтобы пойти и выяснить причины стрельбы.

Сделав пятикилометровый крюк по лесу, Егор оставил раненую лошадь, по коже которой пробегали волны, погладил ее по шее, поцеловал в нос и, прошептав: «Спасибо, дружище, прости, что так получилось», – вышел к железной дороге. Через полчаса он набрел на леспромхоз, нашел у здания управления чью-то «Ниву», от капота которой струилось тепло и несло бензином (отлично, должна ходить!), взломал дверцу и залез в кабину. Ключей в замке зажигания не оказалось, но они и не требовались. Соединив нужные провода на ощупь – практика угона «вражеской» техники у полковника была большая, – Егор завел двигатель и выехал со двора хозяйства на дорогу, ведущую на восток, к Тросне.

Планы, составленные еще в доме Федотова, – где он сам, хотелось бы знать? успел ли уйти? проверить бы офис, да времени нет… – приходилось корректировать уже на ходу. Теперь у Крутова была только одна дорога – в Брянск, к Жоре Мокшину. Бывший муж Елизаветы, питавший к ней какие-то чувства, должен был знать, где находится его жена, и попытаться вызволить ее из лап «вивисекторов»…