Читаем без скачивания Виктор Цой - Александр Житинский

Но этим международным проектам не суждено было сбыться. Виктору оставалось жить несколько месяцев, и эти несколько месяцев группа «Кино» провела с менеджером Юрием Айзеншписом.

Я пытаюсь понять, почему и как это произошло, ибо в этом выборе мне видится трагическая ошибка Вити. Я не настаиваю на этом мнении, просто мне так кажется как питерскому, а не московскому человеку, видевшему весь путь становления Виктора как артиста – от безвестного мальчика из ПТУ до суперзвезды.

Юрий Белишкин (из беседы с автором, 2008):

«Я всегда говорю, что Виктор был самый удивительный, замечательный, самый светлый человек в моей жизни, хотя людей я встречал очень много, разных. И это я говорю совершенно искренне, без всего того, что после смерти принято говорить о человеке возвышенно, нет. Я и тогда это говорил, и теперь, чем дальше, тем больше убеждаюсь, что он номер один – помимо творчества, чисто как человек.

И это проявилось даже тогда, когда этот дуэт – Айзеншпис и Наташа – все-таки перетащили его в Москву. Как у каждого человека, у меня тоже были в работе неточности, шероховатости и тем не менее…

Это был январь, вторая половина января 1990 года, число не запомнил, Виктор мне сам впервые позвонил и сказал: „Юра, вы не хотели бы продолжить работу с группой „Кино“ или в тандеме с Айзеншписом, или заниматься нашими делами только в Питере?“

А он знал, что я очень не люблю Москву, у меня там физически начинает болеть голова, меня там выбрасывает, как рыбину на песок. Он это знал и предполагал, что я откажусь ехать в Москву. Он говорил, что группа-то питерская, трое музыкантов живут в Питере, Витя прописан тоже в Питере, единственное, что он живет в Москве с Наташей. И здесь, может быть, я был не прав, во всяком случае, я от этого отказался. Есть такое выражение: мы бедные, но гордые».

Александр Липницкий (из беседы с автором, 2009):

«Мы с Мамоновым дружили с Юрой Айзеншписом на рубеже 60–70-х годов, еще до его отсидки.

Он был известен как устроитель первых роковых сейшенов, находил аппаратуру. А ведь купить тогда аппаратуру можно было только за валюту, ее привозили югославы, другие иностранцы, подробностей его дела я не знаю, но понятно, что он сел именно за это.

Какая-то там странная была история, – то, что показывали в фильме по Первому каналу („Жизнь как кино, или Шоу строгого режима“, телефильм, 2005. – Примеч. авт.), что он там бежал, ему добавили срок за побег… По-моему, это высосано из пальца, как это обычно делается на телевидении. Чтобы ему добавили почти полсрока в лагере, нужно было совершить что-то сверхъестественное. (Айзеншпис рассказывал, что его выпустили после первого срока, но он „через несколько недель провернул крупную операцию по купле-продаже 50 тысяч фальшивых долларов“ и получил новый срок, всего же на зоне провел семнадцать лет и восемь месяцев. – Примеч. авт.).

Короче, когда он вышел из тюрьмы, он мне позвонил. Лет пятнадцать его не было, мы о нем забыли… Вдруг звонок (а у меня телефон не менялся), он мне звонит на Каретный Ряд. „Привет, Саша. Помнишь такого Юру Айзеншписа?“ Я так обрадовался, потому что с его уходом, конечно, многое изменилось. Это был один из тех людей, который двигал всегда рок-музыку.

Он мне говорит: знаешь, я на химии и в лагере слушал ваши записи и мне очень нравится, что вы с Петькой сделали. Ты помнишь ведь, я человек способный в шоу-бизнесе, я хочу сделать из вас популярную группу. А это ведь было еще только начало перестройки, конфронтация между подпольщиками, андеграундом и поп-музыкой была очень острая. И я сказал, давай, я с Петей посоветуюсь, а ты мне перезвони.

Я Пете говорю: а это нужно нам – популярность? Сейчас он нас будет двигать по каким-то лекалам поп-музыки, будем как Пугачева, Киркорова тогда еще не было… Короче говоря, мы с Петей решили, что, с одной стороны, нам это не нужно, а с другой – шансы на то, что самая на тот момент радикальная московская группа может пройти сито советской эстрады, были совершенно нереальны. Поэтому мы не то что прямо так сразу отказались, мы просто прикинули, что все равно у него ничего не получится, только парень время потратит.

И тогда мне пришла в голову идея, чтобы Юру не огорчать, я ему позвонил и сказал: тут такая история, мы тебе явно не годимся, ты приходи на наш концерт, будем рады. Но у меня есть друзья, песни которых, по-моему, очень совпадают с твоим желанием сделать их знаменитыми. Он говорит: какая группа? Да вот группа „Кино“ из Ленинграда. Он говорит: да! Да-да-да! Я их слышал, они мне очень нравятся, ты их знаешь? Да, говорю, они буквально через два-три дня ко мне приедут, у них какой-то концерт. И обещал ему позвонить, когда они приедут.

Встреча тогда состоялась, позвонил я Юре: у меня ребята, где встретимся? Конечно, в „Эрмитаже“, потому что это пятьдесят метров от моего дома. В саду „Эрмитаж“, я даже помню, где скамеечка стояла. Мы пришли с Витей вдвоем, был Юра. Они стали говорить и сразу очень, я всегда это подчеркиваю, очень понравились друг другу. У них сразу пошел настолько конструктивный разговор, что я, будучи человеком занятым, понял, что там лишний, говорю: все, ребята, вы познакомились, я побежал по своим делам.

Витя меня потом поблагодарил, Юра тоже, и только через какое-то время я узнал, что они начали вместе работать. А историю о том, как они начали вместе работать, мне потом одновременно сообщили и Гурьянов, и Каспарян. То есть знакомство состоялось, но Витя, как человек порядочный, не стал сразу Белишкина кидать, а в подкорке у него осталось, что вот есть хорошее предложение. И как мне рассказывали Гурьянов и Каспарян: оказываемся мы где-то на гастролях. Прилетаем, нас не встретили, приезжаем в гостиницу, где должны были поселиться – нет номеров. Мы сидим в вестибюле, как оплеванные, с гитарами и вдруг встречаем Айзеншписа, который там случайно. Он видит Цоя и спрашивает, что такое, проблемы? Да, вот бронь сняли с номеров, автобуса нет, на репетицию ехать… Сейчас все сделаем, говорит Айзеншпис. А Белишкин куда-то просто слился в этот момент, видимо, это был не его день. И через пять минут появился люкс для Витьки, автобус, всех поселили. Короче говоря, уже в следующий тур они поехали с Айзеншписом. Вот так это получилось, и, судя по тому, что они мне рассказывали, они всегда были удовлетворены сотрудничеством с Айзеншписом, они считают, что Юру с Цоем связывала такая хорошая мужская дружба. Юра по каким-то своим свойствам и особенностям испытывал, возможно, даже больше, чем просто хорошую мужскую дружбу.

Но я полагаю, что его обожание группы „Кино“ было чисто духовным, потому что у него были свои интересы в другом плане на стороне. Поэтому он их так полюбил со всех точек зрения, восхищался их красотой, а с Цоем они всегда были вместе. Я в Москве Цоя последнее время, кроме как с Наташей, видел всегда с Айзеншписом. Они действительно были не разлей вода, в этих одинаковых кожаных куртках всегда ходили вместе и на пресс-конференции, и в ресторан – часто втроем, но какие-то деловые моменты жизни группы „Кино“ – всегда вдвоем с Айзеншписом. И так было до конца.