Читаем без скачивания Последняя зима - Алексей Федоров

Конашкевич отвел глаза в сторону.

- Вот так и все отвечают, кого ни спросишь, - продолжала со вздохом Полина Ивановна. - Я понимаю, всех в памяти не удержишь. Но может, лицо запомнилось?.. Верочка, доченька, принеси папину карточку...

Девочка бросила испуганно-вопросительный взгляд на мать, но та ее успокоила:

- Этим дядям можно показать! Они с немцами воюют, как и твой папа... Принеси, детка!

Вера убежала за перегородку и вернулась оттуда с завернутой в платочек фотографией. Когда Зозуля взглянул на снимок, его чуть не прошибла слеза. Он увидел своего командира роты, совсем молодого, улыбающегося, еще только с двумя квадратиками в петлицах, а рядом сидела в нарядном платье полная красивая Полина Ивановна, держа на коленях крошечную Верочку.

- Нет, не видел такого, - как можно спокойнее сказал Зозуля. - Да жив он, бьет вовсю фрицев!

- Наверно, жив, но вот где он?.. Ну хорошо, друзья! Приносите материал, машинку я достану...

- Не знаю, сможем ли раньше чем через неделю снова к вам заглянуть... Вы все время здесь будете? Никуда не собираетесь?

- Буду конечно... Пока работа в селе есть.

Партизаны распрощались с Полиной Ивановной. Едва они отошли от хаты, как Виктор обрушился на Андрея с упреками:

- Сволочь ты, гад ты этакий, сердца в тебе нет! Разве можно так над женщиной издеваться? "Не приходилось встречать", "не видел"... Сказать надо было! Обрадовать!

- Не горячись, Витя, остынь... Ну сказали бы, а дальше что?

- Попросить в десятом батальоне сани, посадить на них Полину Ивановну с дочкой - и прямо к нам!

- Не очень-то прямо мы с тобой шли! А бандеровцы? А полицаи? А метель начнется?.. Нет, я все делаю, как политрук приказал... Ты уж моей линии держись, это тоже приказано.

- Я и то держусь.

- Вот все у нас и в порядочке! Теперь только поскорее бы в роту вернуться, доложить.

О результатах миссии Андрея Зозули и его напарника узнали в роте сначала лишь три человека - комбат, комиссар и политрук Вохмяков. Они сразу же начали совещаться, как быть дальше.

- Отправим за семьей самого Лащенко, это ясно, - говорил командир батальона. - Но я полагаю, что ему не надо знать главное прежде времени... Взбудоражится, полетит, еще по дороге в какую-нибудь неприятность сгоряча влезет...

- Вообще-то Павел человек спокойный, выдержанный, но от такой новости у любого характер перевернется! - заметил Сергей Петрович.

- Пожалуй, верно, придется нам и дальше темнить! - сказал, улыбнувшись, комиссар. - Пришлите к нам, товарищ Вохмяков, старшего лейтенанта.

Явившийся к начальству Лащенко получил приказ завтра утром в 8.00 отбыть на трех санях с десятью автоматчиками в село Вулька-Щетинская для выполнения особого задания. В чем состоит задание, он узнает по прибытии в село из дополнительного приказа, который ему там вручат на явочной квартире. Адрес явки известен партизану Зозуле, которого следует включить в группу.

- От кого будет дополнительный приказ? - спросил Лащенко.

- От меня и от комиссара, - уточнил комбат. - Больше ничего вам сказать не могу... Предупреждаю, что задание очень важное. В попутных населенных пунктах нигде не задерживаться, ночевать на хуторе Гречаны или в расположении десятого батальона. Своим заместителем по роте оставьте политрука. Вопросы есть?

- Вопросов не имею.

- Выполняйте!

...Утром маленькая экспедиция тронулась к Любешову... "Что там может быть? - думал дорогой Лащенко. - Боеприпасы брать? Сказали бы! На связь? Тоже предупредили бы, пароль дали... Возможно, какую-то разведку предстоит вести! Впрочем, на месте все прояснится!" Огорчало командира роты лишь то, что нельзя задерживаться в селах, походить по хатам, порасспросить о беженцах из Бреста, из других мест...

Ночевали на маленьком хуторе Гречаны, а к середине следующего дня были уже в Вульке. Остановились в крайней хате, распрягли коней.

- Ну пошли, Зозуля! - обратился к Андрею командир роты. - Еще Харченко со мной, Татищев... Остальным здесь подождать. За старшего Максимкин... Пока отдыхайте, хлопцы!

До знакомого Андрею переулка было недалеко. Вот он уже, вот и та самая хатка!.. Один только Андрей знал, к кому они идут, какая встреча ждет командира. Сердце Зозули колотилось... Только бы Полина Ивановна оказалась дома!

Все четверо вошли в сени, старший лейтенант стукнул легонько в следующую дверь... "Прошу!" - раздался из комнаты голос, вдруг показавшийся ему знакомым. Лащенко распахнул дверь, на секунду застыл у порога, потом метнулся вперед, а Зозуля уже выпихивал товарищей из сеней на улицу.

- Подождать надо, ребята, - говорил он. - Тут дело семейное! Нашел ротный свою женку...

Павел Игнатьевич вышел к ним через несколько минут счастливый, взволнованный, недоумевающий и прежде всего вопросительно взглянул на Зозулю. Тот уже держал в руке вынутый из кармана пакет.

- Приказано вам вручить! - сказал Андрей и передал конверт старшему лейтенанту.

Лащенко прочел следующие строки:

"Дорогой Павло!

Прости нас, пожалуйста, но мы решили, что лучше тебя прежде

времени не тревожить. А теперь - поздравляем, радуемся вместе с

тобой.

Дополнительный приказ таков: забирай Полину Ивановну и Верочку и

возвращайся в батальон. Передай им привет. Вот и все "особое

задание"!"

Дальше следовали крупная, размашистая подпись комбата и четко выведенная, без росчерка, фамилия комиссара.

- Павлик! Где же ты? - раздался голос Полины Ивановны, и она с еще не просохшими счастливыми слезами на лице показалась в дверях.

- Папа! Па-поч-ка! - кричала из комнаты Вера.

В глазах Лащенко мелькнула не то растерянность, не то смущение.

- Разрешите, товарищ старший лейтенант, быть пока свободными? невозмутимым тоном спросил Зозуля.

- Ну и хлопцы! - сказал, рассмеявшись, командир роты. - Да, свободны до особого распоряжения... Идите туда, к нашим. Вам спасибо, им спасибо, всем спасибо! Детали потом выясним...

Подробности розысков Полины Ивановны командир роты выпытал у Андрея на обратном пути.

А в батальоне уже готовились к торжественной встрече. Первым делом Вохмяков перебрался в другую землянку. Старшина приволок откуда-то перину и сказал, что это для девочки. От ротной кухни тянуло паленой щетиной зарезанного кабана и, кажется, даже самогонным духом.

Встреча старшего лейтенанта, его жены и дочери была шумной, сердечной.

Утром к супругам зашел Вохмяков. От старенького женского халата и тряпочной куклы, лежавших на табуретке, от перемытой до блеска посуды, от расчески с застрявшими между зубцами обрывками длинных волос повеяло на Сергея Петровича такой домашностью, чем-то таким хорошим, полузабытым, что у него защемило в груди.