Читаем без скачивания И аз создам! - Сергей Николаевич Зеленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 11. Житие одного химика.
Все наверняка слышали и хорошо знают, кто сказал эти слова:
«Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Всецело поддерживая эти благие намерения и даже подчёркивая их безальтернативность для «реальной истории», всё же решусь какнуть дёгтем в бочку мёда: главное отставание было в образовании и общем уровне грамотности населения страны.
А такое за десять лет не наверстаешь!
Женщина не сможет родить ребёнка через месяц, даже если у неё будет девять мужей и, все они будут «трудиться» в три смены по скользящему графику и без перерыва на обед.
После как минимум восьмилетней школы, специалиста-технолога - надо ещё лет пять учить в техникуме или ВУЗе и, столько же - он будет нарабатывать практические навыки, не меньше…
А за отставанием в образовании - уже тянется отставание технологическое, что имело свои фатальные последствия во время Великой Отечественной Войны.
В отличии от Германии, советская промышленность была не в состоянии делать планетарные коробки передач для танков, прогрессивную нарезку для стволов пушек, высокостабильные генераторы плавного диапазона для радиостанций – все эти технологии освоили лишь после войны и, подозреваю – воспользовавшись помощью союзных или пленных немецких специалистов. До войны Советский Союз не мог массово насытить армию кумулятивными гранатами и, вовсе не из-за того – что не нашлось попаданца подсказать саму идею такого ништяка… Советский химпром, чисто физически не мог выпускать высокоэнергетические взрывчатки типа гексогена в товарных количествах - его производство упиралось в недостаточное производства ацетона.
Понимаете, да?
За одну ниточку потянули – вылезла другая, третья… Пятая, десятая и, вот уже у нас в наличии целый клубок неразрешимых проблем – ведущих к поражению РККА в Приграничном сражении летом 1941-го.
Вообще, отставание по химии было очень, возможно - наиболее сильным из всех.
Перед самой войной, в советском руководстве сделали «открытие»: шеллак, используемый для производства лака (который, в частности наносился на внутреннюю поверхность артиллерийских снарядов) импортировался из Германии.
Не хватились бы вовремя и не нашли замену на скорую руку, вообще бы без снарядов остались!
К тридцатым годам весь просвещенный мир уже перешёл ни нитропороха, а советская химическая промышленность ещё мурыжилась с пироксилином, который долго сох. И хотя всё же было освоено производство пороха из древесной целлюлозы вместо хлопка, в достаточном количестве его накануне войны производить не удавалось. В результате - половина взрывчатых веществ использованных в войну, имела заокеанское происхождение.
В СССР не производился или производился в недостаточном количестве высооктановый бензин, который приходилось импортировать по программе Ленд-лиза… Отчего наши истребители летали медленней, а бомбардировщики несли меньше бомб.
И как это всё за десять лет наверстать?
Чтоб к 22 июня технологически сравняться с Германией, а по сути – со всей Европой, в сталинский СССР - должны «попадать» целые промышленные районы эпохи «застоя», правы были авторы некоторых романов по АИ.
Однако и один попаданец в «поле воин» - особенно если он плотно упакован «роялями» и решительно настроен. Хоть бы по одной (а лучше по двум, трём или даже пяти!) позиции - но склонить технологическую «чашу весов» в нашу сторону можно.
Конечно, больших потерь избежать не удастся в любом случае…
Но разве не нужно попробовать спасти хоть кого-то?!
Если у моего деда на войне не четыре брата погибнет, а «всего» лишь три – разве не будет это стоить потраченных усилий?!
В каждой семье по одному спасённому и, вот уже единицы складываются в миллионы!
Про свои деяния на ниве образования рассказывал подробно и не один раз.
В Ульяновске, с 1924 года было построено четыре новые школы первой и одна второй ступени. В них по старым царским учебникам преподавали соблазнённые к переезду большими окладами, собранные со всей страны педагоги-мужчины, чаще всего - бывшие учителя реальных училищ, или же бывшие царские офицеры, успевшие послужить в РККА.
Такие, как Слашёв Яков Александрович.
Ульяновск должен стать столицей профессионально-технического образования, готовящей высококвалифицированных специалистов для различных отраслей промышленности…
Раз «должен», значит, он будет!
И в городе было построено педагогическое и три фабрично-заводских училища, готовящих специалистов различного профиля.
Конечно же, заполучив хотя и тайную - но практически неограниченную власть в Нижегородском крае, я продолжу свою бурную деятельность через краевой Наркомат просвещения и профессиональной подготовки - уже с более масштабным размахом.
Дальше – больше!
В 1926 году был официально-торжественно открыт Ульяновский рабфак, подготовку к чему я начал гораздо раньше – как бы не за год и, начал её – именно с подбора вузовских преподавателей.
Переманить из обеих столиц с десятка два из профессуры в Ульяновск - оказалось делом хоть и весьма непростым, но вполне возможным. Этому, если так можно выразиться - благоприятствовало удручающее материальное положение преподавателей, в том числе и высшей школы. Голодные годы эпохи Военного коммунизма, сменились для них полуголодными годами эпохи НЭПа: в 1926 году официальная ставка профессора московского вуза в сто рублей - была вполне сопоставима с окладом школьного сторожа в семьдесят пять «деревянных». Царствовала «повремёнка» и простой землекоп, только вчера приехавший из деревни - даже в течении месяца не трогавший лопаты, зарабатывал в те годы твёрдые 140 рублей. А квалифицированный токарь на государственном заводе - вполне мог зашибать и «максималку» в двести целковых.
Профессора и прочие «доценты с кандидатами», вынуждены были заниматься репетиторством – натаскивая детей партноменклатуры и нэпманов и, превращаться в «порхающих мотыльков» - преподавая в нескольких ВУЗах одновременно.
Давно глаз положил на подобный контингент, но кроме Дмитрия Павловича Чижевского – мало кто из них соглашался переезжать в Ульяновск, даже когда я предлагал вписать в договор любые суммы оклада. Оказалось, что «презренный металл» - лишь одна сторона проблемы. По существующим законам, учёный теряет своё звание - если он перестаёт быть «приписан» к какому-нибудь ВУЗу…
Вот эта братия – которой не чуждо всё человеческое и, кочевряжилась!
Создание приравненного к высшим учебным заведениям Ульяновского рабфака – снимало эту проблему и, к нам гурьбой попёр всевозможный учённый люд - знай успевай только отсеивать среди них всяческих прохвостов да проходимцев.
Созданный мной рабфак, был не совсем «рабфак» в принятом в это время значении. Вернее, это был «чемодан с двойным дном». Неформально,
