Читаем без скачивания Закат и падение Римской империи - Эдвард Гиббон

провинцию готам и вандалам. Его здравый ум понял солидные выгоды такого суживания границ империи и научил его не обращать внимания на кажущийся позор такой сделки. Жившие в Дакии римские подданные переселились из этой отдаленной страны, которую они не были в состоянии ни возделывать, ни оборонять, и этим увеличили силу и населенность южной стороны Дуная. Плодородная территория, превратившаяся в пустыню от беспрестанных нашествий варваров, была предоставлена их производительной деятельности, а учреждение новой Дакийской провинции все-таки сохраняло воспоминание о завоеваниях Траяна. Впрочем, территория, прежде носившая это название, сохранила значительное число своих прежних обитателей, боявшихся не столько владычества готов, сколько удаления со своей родины. Эти выродившиеся римляне хотя и отказались от римского подданства, однако продолжали оказывать услуги своему прежнему отечеству тем, что передавали своим завоевателям основные понятия о земледелии, о полезных искусствах и об удобствах цивилизованной жизни. Между жителями двух противоположных берегов Дуная возникла общность торговых интересов и языка, и, после того как Дакия сделалась независимым государством, она нередко оказывалась самым надежным оплотом империи против вторжений северных дикарей. Сознание своих собственных интересов заставляло этих полуоседлых варваров дорожить их сношениями с Римом, а когда эти интересы неизменны, они очень часто порождают искреннюю и полезную для обеих сторон дружбу.

Война с алеманнами в 270 году. В то время как Аврелиан своим энергичным и благоразумным образом действий восстанавливал безопасность на иллирийской границе, алеманны нарушили мирные условия, которые были частью куплены у них Галлиеном, частью предписаны им Клавдием; увлекаясь пылом своей воинственной молодежи, они внезапно взялись за оружие. Их армия состояла из сорока тысяч кавалерии и двойного числа пехоты. Несколько городов, лежавших на рецийской границе, сделались первой жертвой алчности алеманнов; но их смелость росла вместе с их успехами, и они быстро дошли от берегов Дуная до берегов По, повсюду оставляя следы опустошений.

Император почти одновременно получил известие и о вторжении варваров, и об их отступлении. Собрав войска, годные для скорых переходов, он быстро и без шума прошел вдоль окраины Герцинского леса, и, когда алеманны достигли берегов Дуная с награбленной в Италии добычей, они не подозревали, что римская армия занимала на противоположном берегу выгодную позицию и была готова пресечь их отступление. Аврелиан старался поддерживать их в пагубном заблуждении и не помешал почти половине их армии перейти без всяких предосторожностей через реку. Их критическое положение и удивление, которым они были поражены, обеспечили ему нетрудную победу, а его искусный образ действий еще увеличил плоды этого успеха.

Доведенные до такого отчаянного положения, алеманны стали искать мира. Аврелиан принял их послов во главе своих войск и в такой блестящей военной обстановке, которая должна была внушить варварам уважение и к величию Рима, и к дисциплине римской армии. Послы пали ниц, не говоря ни слова. Им приказали встать и позволили говорить. Через посредство переводчиков они стали оправдывать свое вероломство, превозносить свои подвиги, распространяться насчет превратностей фортуны и выгод мира и наконец с неуместней самоуверенностью потребовали значительной субсидии в награду за союз, который они предложили римлянам. Ответ императора был суров и повелителен. Он отнесся к их предложению с презрением, а к их требованию — с негодованием, упрекнул варваров в том, что им так же мало знакомо военное искусство, как и законы мира, и наконец, отпуская их, предоставил им на выбор или безусловную сдачу, или самое строгое наказание. Хотя Аврелиан и уступил готам одну из отдаленных провинций империи, он считал опасным полагаться на вероломных германских варваров, постоянно державших в страхе не только провинции, но даже Италию.

Алеманны вторгаются в Италию. Немедленно вслед за этим совещанием какое-то неожиданное событие потребовало присутствия императора в Паннонии. Он возложил на своих военачальников заботу об окончательном истреблении алеманнов или оружием, или более верным средством — голодом. Но вызванная отчаянием предприимчивость уже нередко торжествовала над беспечной уверенностью победителя. Не находя возможности ни перейти Дунай, ни прорваться сквозь римский лагерь, варвары пробрались сквозь римские посты, находившиеся у них в тылу и охранявшиеся или более слабо, или более беспечно, и с невероятной быстротой, но другим путем возвратились к горам, через которые идет путь в Италию. Аврелиан, считавший войну уже совершенно конченной, с прискорбием узнал, что алеманны спаслись и что они уже опустошают миланскую территорию. Он приказал легионам со всей скоростью, на которую были способны эти тяжелые войска, преследовать быстро отступавшего неприятеля, у которого пехота передвигалась почти с такой же быстротой, как конница. Через несколько дней после того император сам отправился спасать Италию во главе избранного отряда вспомогательных войск (в составе которых находились заложники и кавалерия вандалов) и всех преторианцев, уже прежде участвовавших в войнах на Дунае.

Они наконец побеждены Аврелианом. Так как легкие войска алеманнов рассеялись по всей территории от Альп до Апеннин, то непрестанная бдительность Аврелиана и его полководцев была направлена к тому, чтобы отыскивать, разбивать и преследовать их многочисленные отряды. Впрочем, военные действия не ограничились этими отдельными стычками, и нам рассказывают о трех сражениях, в которых упорно боролись между собой главные силы обеих армий. Результаты этих сражений были различны. В первом из них, происходившем подле Пиаченцы, римляне понесли такое поражение, что, по словам одного писателя, очень предубежденного против Аврелиана, можно было опасаться немедленного распада империи. Хитрые варвары, пробравшись незамеченными вдоль опушки леса, неожиданно напали с наступлением ночи на легионы, которые, как кажется, были утомлены длинным переходом и не успели выстроиться в боевой порядок. Ярость их атаки была непреодолима, но после страшной резни император наконец успел ободрить свои войска и благодаря своей терпеливости и твердости в некоторой мере восстановил честь римского оружия. Второе сражение произошло близ Фано, в Умбрии. Аврелиан, следуя по пятам за неприятелем, нанес ему полное поражение. Спасавшиеся бегством остатки неприятельской армии были уничтожены в третьем, и последнем, сражении при Павии, и Италия была избавлена от нашествий алеманнов.

Укрепление Рима. Преемники Ромула обнесли семь холмов Рима стеной, имевшей в окружности более тринадцати миль. Такая обширная ограда может показаться несоразмерной с силами и населением только что зарождавшегося государства. Но римлянам нужно было защитить свои пастбища и пахотные земли от частых и внезапных нападений латинских племен, постоянно живших во вражде с республикой. С усилением римского могущества и город, и его население мало-помалу увеличились, свободные места были заняты, оказавшиеся ненужными стены перестали служить границей, Марсово поле покрылось зданиями, и по обеим сторонам ведущих из Рима больших дорог возникли великолепные предместья. Новая стена, которую начал