Читаем без скачивания Меченый - Уильям Лэшнер

Разумеется, там выстроилась очередь. Я снова посмотрел на часы и попытался протолкаться вперед – мол, дайте дорогу инвалиду. Тщетно. Нам пришлось ждать, пока свои соболезнования не выразили все пришедшие на похороны – молодые и старые, незнакомцы и друзья.

Наконец мы очутились под навесом. Я ожидал увидеть покрасневшие глаза и распухшие носы, но ошибся. Вся семья казалась спокойной и даже почти веселой, как будто с нее сняли покров печали и неопределенности, под которым она прожила более четверти века.

– О, Виктор, а вот и вы, – сказала миссис Эдер, вставая, чтобы поприветствовать и тепло обнять меня. – Мы так рады, что вы пришли. Спасибо за все. Моника только о вас и рассказывает.

– Да уж, – смутился я.

– Наверное, трудно поддерживать отношения на большом расстоянии, – сказал мистер Эдер, пожимая мне руку. – Но я уверен: вы, дети, что-нибудь придумаете.

– Какие отношения на большом расстоянии?

– Представь меня, – прервала наш разговор миссис Калакос.

Я послушался.

– Миссис Эдер, мистер Эдер, – начал я. – Позвольте представить Заниту Калакос, мать Чарли.

Миссис Эдер посмотрела на сморщенную старуху в инвалидном кресле, и на ее лице отразилась нерешительность: она не знала, как себя вести. После долгих колебаний она радушно улыбнулась и нагнулась, чтобы пожать руку старухи.

– Я очень сожалею, – произнесла миссис Калакос, – что мой сын оказался замешан в этой истории. Он отчасти виноват в случившемся с вашей прелестной дочуркой.

– Сколько лет вашего сына не было дома, миссис Калакос?

– Пятнадцать лет я не видела своего мальчика.

– Понимаю, как это тяжело.

– Спасибо, моя дорогая.

– Я рада, что он вернулся.

– Да, вижу. Но хочу, чтобы вы знали: часть души сына – может быть, лучшая часть – лежит в могиле вместе с вашей дочерью.

– Думаю, что понимаю вас, – сказала миссис Эдер. – Спасибо за то, что пришли, – это значит для нас больше, чем вы можете себе представить.

– Живите в мире, – сказала миссис Калакос.

Когда разговор закончился, я повез ее вдоль ряда родственников. Ричард Эдер сидел рядом с отцом, его лицо ничего не выражало, зато зрачки прыгали из стороны в сторону, как мячики для пинг-понга. Он был бледен и выглядел нелепо в тесном костюме, но Ричард вышел из дома, что, по-моему, было хорошим знаком.

– Ричард, – кивнул я.

– Привет, Виктор.

– Как дела?

– А как вы думаете?

– Понемногу становится легче.

Когда мы поравнялись с Моникой, она обняла меня и прошептала в ухо:

– Спасибо, спасибо, спасибо.

В тот день она была одета скромно, под старшеклассницу, и должен сказать, что ее приветствие было для меня необыкновенно приятным.

– Это миссис Калакос, – сказал я – Мама Чарли.

– Спасибо, что пришли, – улыбнулась ей Моника.

– Я не могла не прийти, дорогая. – Старуха смерила ее взглядом. – Ты хорошенькая. У тебя в доме есть место для Виктора?

– Нет, мэм. Только для собаки.

– Жаль, хотя это значит, что у Талассы еще есть шанс.

– Выходит, наши так и не начавшиеся личные отношения мы будем поддерживать на большом расстоянии? – спросил я у Моники.

– Да. Я переезжаю. На Западное побережье.

– В Голливуд?

– Почему бы и нет? Ты все время повторяешь, что мне нужно сменить обстановку. Может, так оно и есть.

– Где остановишься?

– Лена сказала, что я могу некоторое время пожить с ней и Брайс.

– Лена?

– Да. Понимаю, что это странно, но мы с ней подружились. Мы почувствовали себя родными, как сестры. Кроме того, Лена обещала помочь мне с работой. Может быть, даже в настоящей юридической фирме. А может быть, я устроюсь кем-нибудь еще.

– Танцовщицей?

– Актрисой. Рекламные ролики и все прочее.

– Ты собираешься сниматься в кино?

– Почему бы нет? Ты же знаешь, я не стесняюсь выступать на людях. При этом ощущаю такую легкость, как будто могу летать и делать все, что вздумается. Знаешь, Виктор, похоже, что все – ты, татуировка, поездка в Лос-Анджелес, где я познакомилась с Леной, Чарли и та ужасная женщина с пистолетом – было предопределено. Шанталь хотела, чтобы я узнала правду. Когда нашли сестру, с меня как бы упали тяжелые цепи. Что делать, когда исчезает цель жизни?

– Лететь в Лос-Анджелес и сниматься в рекламе, – сказал я. – Ты будешь иметь потрясающий успех, Моника, я в этом уверен. Как сказал Тедди, для человека из Филадельфии нет ничего невозможного, нужно только выбраться из города.

– Будешь мне звонить?

– Конечно, буду.

– Виктор, ты знаком с дядей Рупертом и моей двоюродной сестрой Ронни?

Она показала на «генерала времен Гражданской войны». Но не дядя Руперт привлек мое внимание, а женщина, которая ранее сидела рядом с ним, а теперь торопливо уходила. Она с беспокойством оглянулась, и мое сердце дрогнуло.

Я встречался с ней прежде, угощал выпивкой и даже пытался приударить за ней. Черт возьми, это была женщина из бара «У Чосера», с которой я познакомился в ту ночь, когда у меня появилась татуировка. Блондинка на мотоцикле оказалась двоюродной сестрой Моники, Ронни.

– Черт возьми, – пробормотал я.

– Что? – спросила Моника.

– Сейчас вернусь. – Я оставил миссис Калакос на краю могилы и бросился вслед за Ронни.

Заметив, что я иду следом, Ронни прибавила шагу, а потом остановилась и решительно повернулась. Она была милой, носила юбку, но взгляд у нее оказался неожиданно жесткий. Я не сомневался, что она может сбить меня с ног одной левой.

– Как вы это сделали? – спросил я ее. – Подмешали снотворного в выпивку, а потом отволокли в татуировочный салон, чтобы начертать имя кузины на моей груди?

– Да, примерно так.

– Зачем?

– Чтобы хоть кто-то помнил. Детектив Хатэуэй давным-давно сказал отцу, что, по его мнению, между этими пятью парнями и Шанталь есть связь. А тут вы выступаете по телевизору, весь из себя ловкий и умный, и говорите, что пытаетесь выторговать сделку для Чарли Грека. Я подумала, что кто-то должен запомнить навек маленькую пропавшую девочку. У моего друга Тима есть татуировочный салон. Он согласился мне помочь.

– А вы не могли просто послать мне письмо?

На ее красивом лице появилась улыбка.

– Мне казалось, что так будет эффективнее. А увидев по телевизору вашу самодовольную ухмылку, я подумала, что вы этого заслуживаете. – Она опустила голову. – Однако Моника хорошо о вас отзывается, поэтому мне вроде как стыдно.

– И поделом. Я могу добиться вашего ареста за физическое насилие.

– Знаю.

– И предъявить огромный счет по суду.

– Все, что у меня есть, – это мотоцикл.

– «Харлей»?

– Думаете, у вас хватит духу ездить на нем?

– Это была отвратительная идея.

– Знаю. Если хотите, я заплачу за лазерное удаление татуировки.

– Обязательно заплатите. – Я оглянулся на семью Эдер, сидевшую под тентом, около маленькой ямы, в которую опустили крохотный гробик. – Если я буду ее удалять.

Она вопросительно наклонила голову.

– Ну, ваш приятель хорошо поработал, – объяснил я. – Кроме того, я вроде как привык к ней.

– Мне всегда нравились мужчины с татуировками, – сказала Ронни.

Я посмотрел на приятное лицо, на плечи гимнастки.

– Хотите как-нибудь встретиться и поговорить об этом?

Да-да, я знаю, что иногда становлюсь таким слюнтяем, что самому противно.

Глава 71

Из-за похорон я опоздал на подписание документов, и опоздал намного. Ворвавшись в наш кабинет для переговоров с клиентами, ожидая увидеть продавца, риелтора и нотариуса с пошлинными марками и печатями, я увидел лишь Бет, сидевшую перед грудой бумаг.

– Я все пропустил?

– Пропустил, но не много, – ответила Бет.

– Как прошло подписание?

– Никак. Я отказалась.

– Не понял.

– Я отказалась. Не стала покупать дом. Теперь я не обременена долгами и закладными, а также какой бы то ни было недвижимостью.

– Дом тебе разонравился?

– Нет, он мне очень нравится, правда. Он идеально мне подходит.

Я сел за стол и заглянул ей в глаза. Думал, что она расстроена, огорчена или еще что-нибудь в этом духе, но Бет оказалась легкомысленно счастлива.

– Почему же тогда, Бет?

– Считаешь, люди действительно могут измениться?

– Не знаю. Чарли решил вернуть картину в музей, все было по справедливости. Наверное, он действительно изменился. А Тереза Уэллмен опять вернулась к прошлому, так ведь?

– Я пришла в ужас, когда обнаружила ее, накачанную наркотиками. Ей было просто наплевать, что дочь находится в соседней комнате. Мне не нужно было браться за ее дело.

– Ты увидела в ней человека, который нуждается в помощи, и попыталась помочь.

– Я попытался помочь себе в первую очередь. Обнаружив ее, совершенно бесчувственную, я вдруг поняла, в чем моя ошибка.