Читаем без скачивания Государство и революции - Шамбаров Валерий Евгеньевич

Савинков инициативу подчиненного одобрил, и летом 1923 г. состоялась поездка Федорова в Париж. Он встретился с Савинковым, его помощниками Павловским и супругами Деренталь, а также Сиднеем Рейли. Провел он игру хорошо. Раскрывая "свои карты", вынуждал собеседников к ответной откровенности. И Савинков согласился возглавить объединенное руководство НСЗРиС и ЛД. А по поводу якобы имеющихся финансовых трудностей тут же выдвинул план «эксов» — по дореволюционному эсеровскому примеру организовывать налеты на банки и кассы, для чего обещал прислать своих специалистов.

Все же он был опытным волком, и вдогонку Федорову отправил в Москву Павловского. Тот пересек границу по неизвестному ЛД каналу и нагрянул вдруг с проверкой к Шешене. Опасаясь, что он что-нибудь пронюхает или уже пронюхал, его взяли. Павловский не смирился, попытался бежать из тюремной бани, оглушив конвоира, однако вырваться так и не смог. За обещание сохранить жизнь его заставили сотрудничать с чекистами. Под их диктовку он написал письмо, где закидывалось еще несколько удочек в расчете на слабые струнки Савинкова. Мол, образован "временный ЦК НСЗРиС", заочно избравший зарубежного лидера председателем. Писалось, что "только в России настоящая работа", в то время как в эмиграции "толкут воду в ступе", и сам Павловский, дескать, целиком ушел в здешнюю живую деятельность. А чтобы подтолкнуть Савинкова к приезду, придумали историю, будто в организации возникло два течения — «активисты», призывающие к немедленным действиям, и «накописты», требующие выжидать и набираться сил. И это разделение, мол, способно расколоть движение, если не будет авторитетного вмешательства.

Тем не менее, Савинков все еще осторожничал и потребовал приезда Федорова, Шешени и Павловского. Отправились двое — отсутствие Павловского объяснили подготовкой крупного «экса» и побега из тюрьмы его брата. Борис Викторович сразу насторожился. Согласился с необходимостью прибыть в Россию самому, но сперва намеревался все же дождаться. Павловского — дескать, нужно обсудить с ним кое-какие заграничные дела. А пока опять послал Фомичева. И снова пошла игра. Перед Фомичевым инсценировали заседания с участием Павловского, который старался мирить между собой ругающихся «активистов» и «накопистов». Там же он высказал просьбу оставить его пока в России для проведения «эксов», и "ЦК удовлетворил его просьбу". Чтобы усыпить бдительность Фомичева, его тоже избрали на ответственный пост уполномоченным по Тверской, Брянской и Тульской губерниям, и отправили в поездку по провинции, а его отчет и письмо Павловского с обещанием скоро приехать отвез в Париж чекист Сыроежкин. Через некоторое время Фомичеву сообщили, будто Павловский ранен при нападении на поезд, представили его в перебинтованном и загримированном виде, и «ЦК» постановил отправить для доклада Фомичева и Федорова. Сообщалось, что Павловскому с помощью Фомичева в какой-то мере удалось сгладить противоречия в организации, но теперь из-за ранения все опять может пойти кувырком. И Савинков решился.

15. 8. 1924 г. перешел границу, его привезли в Минск на конспиративную квартиру, где, не упустив возможности позабавиться, ждали под видом местных подпольщиков сам Артузов, руководители Белорусской ГПУ Пиляр и Медведев. И лишь после доверительной беседы сообщили, кто они такие. Над Савинковым разыграли судебный процесс, используя состояние его морального шока, чтобы вынудить «признание» советской власти. И приговорили к расстрелу, который великодушно заменили 10-летним заключением. Правда, лишь для того, чтобы сфабриковать от его имени покаянные письма к соратникам и родным. А, сделав дело и выжав все, что можно, из его громкого имени, инсценировали самоубийство — 7. 5. 1925 г. Савинкова сбросили в лестничный пролет на Лубянке. Похоже, он предвидел такой вариант расправы и сумел передать записку сыну, где призывал не верить, если пойдут слухи о его самоубийстве.

Параллельно с «Синдикатом-2» разворачивалась операция «Трест». Для ее осуществления в Москве были завербованы действительный статский советник А. А. Якушев (он же Федоров) и генерал М. Н. Потапов, служившие в советских учреждениях. Их, видимо, круто обработали в ОГПУ (по некоторым данным, Якушева обвинили в антисоветской деятельности и пригрозили расстрелом), запугали возможными репрессиями против родных и сделали из них послушных и толковых агентов. Для пущего правдоподобия добавили арестованного савинковца Опперпута (он же Стауниц, он же Касаткин), об участии которого в борьбе с коммунистами могли что-то знать за границей. Согласно легенде, они представляли большую организацию под названием "Монархическое объединение Центральной России" (МОЦР), имеющую колоссальные возможности и внедрившую своих людей на многие руководящие должности. Своей целью она ставила подготовку переворота, для чего хотела заручиться поддержкой западных держав и эмиграции — в первую очередь, РОВС.

Ну а чекисты с помощью «Треста» намеревались выявить каналы связи между Россией и зарубежьем, узнать планы противников, внести раскол в их ряды, при удаче — устранить лидеров. И главное — защитить коммунистическое руководство от возможного террора. Точно так же, как "Либеральные демократы" в своей программе резко осуждали индивидуальный террор, и лишь на этом условии соглашались вести переговоры с Савинковым, так и «Трест» должен был убедить верхушку эмиграции, что террор и диверсии несвоевременны и вызовут ответные репрессии, способные разрушить их отлаженную организацию.

С такими задачами Якушев отправился в Берлин, где встретился с руководством Высшего Монархического Совета, установил через него контакты с деятелями, близкими к Врангелю — В. В. Шульгиным, Н. Н. Чебышевым, начальником контрразведки Е. К. Климовичем. И игра началась. В следующую поездку Якушев побывал в Париже, увиделся с Кутеповым и великим князем Николаем Николаевичем, сумев завоевать их доверие. Для ознакомления на месте с организацией «Треста» в Россию послали эмиссаров РОВС, Радкевича и племянницу Кутепова Марию Захарченко (она же Шульц, Стесинская). Они прибыли в Москву в 1923 г., и ОГПУ смогло их убедить как в существовании МОЦР, так и в его силе. Чтобы удобнее было принимать таких гостей, сразу же беря под контроль, в 1924 г. было специально организовано чекистское «окно» на финской границе, где свободный проход обеспечивал якобы подкупленный начальник заставы Тойво Вяхя. Для доказательства «надежности» этого окна по нему переправили за рубеж кого-то из дальних родственников Врангеля.

Посланцев до поры до времени не брали, знакомили с "активистами подполья", демонстрировали разветвленные структуры и большие возможности. Заваливали РОВС ценными разведданными, и очень быстро вся разведка Кутепова фактически замкнулась на «Трест» — такие источники информации ей прежде и не снились. Была налажена регулярная «нелегальная» переписка. Парижу сообщали обо всех успехах организации, а в ответ просили помочь деньгами кстати, просьба далеко не безобидная, финансирование всегда было больным местом эмигрантских группировок, и чекисты, выпросив с трудом добытые деньги, лишали противника возможности для действий в иных направлениях. Но главное, постоянно требовали осведомлять о делах за рубежом — это, дескать, повышает дух героев-подпольщиков и позволяет координировать внутреннюю работу с внешней. И Кутепов наивно шел на поводу, посылая периодические сводки о деятельности эмигрантских организаций и их взаимоотношениях.

Успехи «Треста» вызывали интерес и в других группировках, с которыми прямо или косвенно был связан РОВС. В орбиту провокации постепенно втягивались ВМС, Торгпром, "Лига Обера", движение евразийцев, иностранные спецслужбы. Многие исследователи отмечают, что чекисты старались вбить клин между Врангелем и Кутеповым. Например, донесения «Треста» наполнялись потоками неумеренной лести в адрес Александра Павловича. Писалось: "Вы и только Вы спасете Россию, только Ваше имя пользуется у нас популярностью, которая растет и ширится".

Но можно смело предположить, что дело тут не только в желании поссорить руководителей РОВС. Похоже, Кутепова просто пытались заманить в Россию по схеме Тютюнника и Савинкова. Так, инсценированный в присутствии эмиссаров из-за рубежа «съезд» из нескольких сот человек единогласно избрал Кутепова почетным председателем. Точно так же, как перед этим "временный ЦК НСЗРиС" избрал председателем Савинкова.