Читаем без скачивания Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти изменения настроения в отеле Сен-Поль совпали с возникновением напряженности в самой королевской семье Франции. Людовик Анжуйский оставался таким же бескомпромиссным в своей враждебности к Англии, но он был оттеснен на второй план из-за своей удаленности от Парижа, из-за сомнений советников Карла V в его политических суждениях и из-за его умения наживать влиятельных врагов. Более значительным фактором в формировании французского мнения о войне и мире была личность и амбиции его младшего брата Филиппа, герцога Бургундского. Филипп постепенно стал самым влиятельным из королевских принцев. Он находился рядом с королем большую часть июня и июля 1374 года, когда рассматривался ответ Франции на планы папских легатов. Его основной интерес к мирному процессу был связан с его браком с Маргаритой Фландрской, дочерью и единственной наследницей Людовика Мальского. Он был в хороших отношениях со своим тестем и прислушивался к его мнению. Как наследник владений Людовика, он был также наследником многих его политических интересов. Филипп также был тонким дипломатом, сторонником компромиссов с пониманием политических дилемм англичан. Он познакомился с большинством ведущих фигур при дворе Эдуарда III во время своего долгого плена в Англии после битвы при Пуатье. Он один, среди советников Карла V, сохранил уже забытое представление о том, что королевские принцы Англии и Франции являются друг другу кузенами. Филипп Бургундский, при французском дворе, стал самым настойчивым защитником урегулирования с Англией путем переговоров, в точности как Джон Гонт по другую сторону Ла-Манша, но по совершенно иным причинам[311].
Для французского короля главная проблема конференции заключалась в сроках ее проведения и в требовании англичан о всеобщем перемирии на время ее организации. Французское правительство хотело вести переговоры с позиции силы. В частности, если предстояли переговоры о заключении постоянного мира, важно было ликвидировать сохранившиеся английские позиции за пределами центра Гасконского герцогства и Кале. На севере это означало крепость Сен-Совер-ле-Виконт на полуострове Котантен и сохранившиеся английские гарнизоны в Бресте и Оре в Бретани. На юго-западе военная ситуация была еще более тонкой. Герцог Анжуйский готовился к вторжению в долину Гаронны. Гарнизон Люзиньяна, самого опасного из сохранившихся английских анклавов к северу от гасконской границы, вел переговоры о капитуляции. Сэр Дигори Сэй все еще держался в замке Генсай в сердце Пуату. Так же как и важный, обнесенный стеной, город Коньяк, на реке Шаранта к востоку от Сента. Все эти незавершенные дела делали время заключения перемирия критически важным вопросом. Когда король, примерно в конце июня 1374 года, снова принял легатов, он явно тянул время, сказав им, что ему нужно подумать. Тем временем он начал подготовку к новой военной кампании[312].
Примерно 12 июля 1374 года в Вестминстер прибыли письма Пилео ди Прата, в которых сообщалось, что следует подождать, пока французский король примет решение. Советники английского короля ничего не знали о планах французского правительства, но они совершенно правильно предположили, что Карл V не заинтересован в замораживании текущего положения, и, естественно, обратились к своим собственным проектам. Сдержанный ответ Франции склонил чашу весов в Совете короля в пользу проекта герцога Иоанна IV и он получил добро на вторжение в Бретань менее чем через неделю после того, как гонец Пилео ди Прата покинул Англию. 17 июля были отданы первые приказы о реквизиции судов для людей герцога. Экспедиция была задумана с амбициозным размахом. Армия должна была состоять из 4.000 человек под совместным командованием самого Иоанна IV и сына короля Эдмунда Лэнгли, графа Кембриджа. Их личные свиты составляли около двух третей от численности всей армии. Остальное обеспечивали 22-летний Эдмунд Мортимер, граф Марч, и Эдуард, лорд Диспенсер, искусный придворный и покровитель Фруассара, который называл Диспенсера "лучшим рыцарем и самым галантным и обходительным человеком в Англии". Это была грубая лесть, но Диспенсер, безусловно, был опытным капитаном, сражавшимся во всех крупных английских кампаниях на континенте с 1356 года. Четыре командира заключили контракт на службу на целый год, первые шесть месяцев за счет короля. После этого они должны были содержать себя за счет грабежей и выкупов в Бретани и Франции — отголосок катастрофической кампании Ноллиса в 1370 году, который, скорее всего, уничтожил бы все, что осталось хорошего в отношении подданных к Иоанну IV. Но английское правительство было заинтересовано не столько в восстановлении власти Иоанна IV в его герцогстве, сколько в улучшении своих позиций на переговорах в Брюгге за счет решающего удара по Франции. Кампания всегда рассматривалась как дополнение к долгой дипломатической игре. В контрактах командиров армии было четко оговорено, что в случае заключения перемирия или мира армия будет отозвана. Поэтому, когда в середине августа 1374 года легаты наконец доложили Совету короля Англии, что Карл V готов обсуждать общее перемирие и конференцию, настал черед Эдуарда III тянуть время. Легатам было сказано, что королю понадобится совет ведущих людей королевства, но к сожалению, они разъехались по стране на каникулы и ответа не будет до начала октября. С оптимизмом, ставшим привычным для английских военных планов, можно было надеяться, что к началу октября экспедиция Иоанна IV уже отплывет[313].
Эти решения были приняты в исключительно трудное время для английского правительства, которое переживало кризис финансирования, ставший уже привычным для измученных чиновников Казначейства. Военно-морские операции в Ла-Манше были свернуты на три месяца раньше, чем в июле 1374 года, и флоты обоих Адмиралтейств прекратили свое существование, оставив для защиты побережья только корабли и баланжье короля и Пяти портов. Поскольку угроза со стороны французского и кастильского флотов в то время была на пике, вероятно, только сильные финансовые затруднения продиктовали
