Читаем без скачивания Поцелуй льда и снега - Лионера Азука

Она подмигивает ему, от чего на его щеках появляется яркий румянец. Я закатываю глаза.

– В старой истории о моей бабушке говорилось, что она могла с помощью своей магии создавать броню. После того, как несколько дней я не делала ничего, только создавала осколки и стреляла ими, мне не помешало бы немного разнообразия.

– Броня? – переспрашиваю я.

Давина качает головой из стороны в сторону.

– Наверно, это было больше похоже на что-то вроде ледяного нагрудника. Не знаю, можно ли в нем вообще двигаться, но я бы хотела попробовать.

Мне нечего противопоставить ее умоляющему взгляду, поэтому киваю. Мгновение спустя ее рука лежит на моем сердце, которое начинает биться чаще от ее прикосновения. Слой льда медленно растекается под ее ладонью, покрывая мою грудь, живот и, наконец, спину.

– Тебе холодно?

– Нет, – шепчу я, вдыхая ее аромат.

Ее магия не беспокоит меня, и я не чувствую холода, исходящего от нее. То же самое относится и к ледяным цветам, которые регулярно украшают окна ее комнаты или обеденного зала, когда Эсмонд делает очередное бестактное замечание о своих любовницах во время ужина. В отличие от остальных присутствующих, которые дрожат, как только магия Давины начинает распространяться, я ничего этого не чувствую.

– Попытайся пошевелиться, – говорит Давина, убирая руку.

Ледяной нагрудник сковывает мои движения даже меньше, чем железная броня.

Она подзывает Фулька.

– Давай посмотрим, сколько выдержит лед.

С излишним энтузиазмом Фульк наносит мне удар своим тупым тренировочным мечом. Я чувствую толчок и удар, но ничего более.

– Тогда ты можешь еще немного потренироваться, – говорит Давина. – Я отведу Гембранта и Элору в конюшню.

– Все в порядке? – я внимательно изучаю ее бледное лицо.

Она кивает:

– Сегодняшняя тренировка была довольно утомительной. Но ничего такого, что не могли бы исправить горячая ванна и немного сна.

Я делаю мысленную пометку заглянуть к ней позже, чтобы убедиться, что она на самом деле просто устала, но сейчас отпускаю ее. Мы здесь уже несколько часов. Даже я уже костьми чувствую усталость, но мне нужно еще немного продержаться.

Элора, как кроткая овечка, послушно следует за Давиной и Гембрантом, Кларис убегает с тренировочной площадки вместе с принцессой. Зрители постепенно расходятся. Лишь несколько солдат остаются наблюдать за тренировкой Фулька.

Когда Давина скрывается из вида, ее ледяное заклинание разрушается, и я получаю болезненный удар от мальчика.

– И-извините, минхер, – заикается он.

Я стискиваю зубы.

– Все хорошо. Я тоже не смог бы вовремя среагировать.

– Давайте на этом закончим, – бормочет Фульк. – Нет смысла, если я могу только размахивать мечом в воздухе. – Его взгляд устремляется на замок. – Принцесса выглядела уставшей.

– Осталось всего несколько дней, – тихо отвечаю я.

– Несколько дней?

– До ее свадьбы.

Я быстро отгоняю эту мысль. Достаточно, что она снова вернется, едва я лягу в постель как можно дальше от края, потому что знаю, что нас отделяют всего пара дюймов проклятой стены. Мы взяли за правило трижды быстро стучать по стене ночью, прежде чем заснуть. Коротко, длинно, коротко. Это наш способ сообщить друг другу о своих чувствах, не используя слов, которые может услышать кто-то третий. Снова и снова я говорю себе радоваться каждой мелочи, которую получаю от нее: взгляду, улыбке, слову, быстрому прикосновению. Я должен быть счастлив. Но самая большая и громкая часть меня кричит, что этого недостаточно. Что мне нужна вся она, а не только украденные мгновения.

– Эта штука с ледяной броней была действительно впечатляющей, – говорит один из солдат за заграждением.

Я знаю его только в лицо. Поскольку больше не командую кавалерией, я не удосужился познакомиться с новобранцами, но слышал, что у них не лучшие моральные качества. Эсмонд настолько в отчаянии из-за нападений земельцев, что принимает в ряды армии практически всех желающих и платит им такое жалованье, которое заставило бы позеленеть многих землевладельцев. При дворе я лишь урывками слышу об атаках, потому что Эсмонд отказывается снова позволить мне или Давине присутствовать на совещаниях.

Я уже собираюсь кивнуть и пойти своей дорогой, когда один из оставшихся подает голос:

– Как вы думаете? Везде ли Ледяная принцесса такая холодная? Или она может согреть определенные места для мужчины?

Я тут же напрягаюсь и резко втягиваю воздух.

– Фульк, – рычу я. – Собери вещи и отнеси в нашу комнату.

Озадаченный мальчик, не до конца понявший, что солдат имел в виду, переводит взгляд с меня на группу мужчин. Но я смотрю на него так, что он догадывается, о чем идет речь.

Я очень надеюсь, что парни заткнутся, но они не делают мне такого одолжения.

– Не удивлюсь, если ее киска усеяна осколками льда, которые нужно будет тщательно удалить.

Теперь Фульк тоже задыхается и поворачивается к мужчинам.

– Немедленно прекрати так говорить о моей госпоже!

Солдаты разражаются оглушительным хохотом.

– Или что, малыш? Ты еще слишком зелен, но парни постарше и мужчины представляют, каково это – однажды быть с принцессой…

Он делает неприличный жест руками.

Я чувствую, как вены на лбу и шее пульсируют от гнева.

– Немедленно закройте свои грязные рты!

– Да ладно тебе, Леандр! – говорит один из них с ухмылкой. – Будто ты еще не думал об этом! Ты бы первым забрался в ее постель, если бы она тебе позволила. И тогда сможешь рассказать всем нам, правда ли…

Он не успевает закончить, потому что мой кулак с громким треском врезается ему в лицо. Я не чувствую боли, которая, вероятно, поднимается к моему плечу. Нет ничего, кроме бешеной ярости, которая течет по моим венам и заставляет меня действовать.

Еще до того, как их товарищ падает на землю, остальные трое бросаются на меня. Краем глаза я вижу, что Фульк, царапаясь и кусаясь, набрасывается на одного.

Я получаю несколько ударов в лицо и живот, но и сам наношу не меньше. Каждый раз, когда мои кулаки врезаются в препятствие, которое подается под их силой, я ощущаю прилив бодрости. Я не останавливаюсь. Не думаю, какой вред могу причинить. Единственное, чего хочу, чтобы эти идиоты больше никогда не вспоминали о Давине в том смысле, который я не одобряю. Если понадобится, я выбью у них из головы все воображение!

Громкий свист вырывает меня из кровавого безумства. С трудом я возвращаюсь к реальности.

– Что, во имя всех богов, здесь происходит? – гремит голос Эсмонда.

Мне требуется несколько попыток, чтобы сфокусироваться на нем. Он сидит на великолепном коне, которого я сам выбрал для него, в окружении двух любовниц.

Мой следующий взгляд обращен на Фулька, который с трудом поднимается на ноги и кланяется королю. Мальчику неплохо досталось. Я, наверно, выгляжу намного хуже.

– Вы, все шестеро, явитесь в большой зал и объясните мне, что означает подобное поведение, – рычит Эсмонд, после чего пришпоривает лошадь.

Вставая, я сплевываю кровь. Все мое лицо пульсирует от боли, зрение затуманено. Но если кто-то из парней осмелится еще раз открыть рот, я снова наброшусь на него.

– Пойдем, Фульк, – бормочу я, приложив усилия, потому что челюсть не слушается меня. – Мы не должны заставлять короля ждать. Но сначала мы должны смыть с себя грязь.

Фульк кивает.

– Когда принцесса увидит, что красивые костюмы запачкались, она расстроится.

Я провожу рукой по его голове и, прихрамывая, ухожу с тренировочной площадки, сопровождаемый стонами и хныканьем четырех солдат.

Фульк и я стоим на коленях в большом зале, кажется, целую вечность, пока наконец не появляются солдаты. Они поддерживают друг друга, и я с растущим удовлетворением замечаю, что все они выглядят довольно потрепанными. Поперек лица одного из них тянутся следы царапин, а нос другого, вероятно, сломан.

Как, наверно, и мой тоже.