Читаем без скачивания Гамсун. Мистерия жизни - Наталия Будур

Однако, если учесть, что в пятом томе переписки Гамсуна содержатся 60 писем, адресованных ей, а в томе шестом — их всего лишь 16, супруги же часто разлучались, то правда, скорее всего, заключается в том, что отношения между ними постепенно разлаживались.

«В доме не чувствовалось семейной атмосферы, — писала Сигрид Стрей, — и создавалось впечатление, что существовало некоторое противостояние, в котором Гамсун выступал против детей и их матери».

Она вспоминала: «Гамсун много говорил о детях и их воспитании, когда мы оставались вдвоем. Он и Мария никак не могли прийти к согласию. Детям была дана слишком большая воля… Я посоветовала ему отправить Арильда, который к тому времени уже закончил гимназию, учиться на ветеринара, поскольку Гамсун рассчитывал, что именно он унаследует Нёрхольм. Такую усадьбу надо содержать, а поэтому хорошо бы иметь дополнительный доход. Но Гамсуну моя идея не понравилась. У него самого не было образования, и я поняла, что, по его мнению, не обязательно оно и для детей.

…Фру Гамсун тоже говорила со мной о детях. Она считала, что Гамсун слишком уж перегибает палку в отношении контроля за ними».

В начале 1936 года Эллинор попадает в серьезную автомобильную катастрофу в Германии, и Мария бросается на помощь дочери, а Гамсун остается присматривать за усадьбой и продолжает работать над романом. Он очень переживает из-за любимой дочери, но, когда Мария просит его приехать в Берлин, в письме сварливо интересуется у нее, как, по ее мнению, он сможет работать в Берлине. Если Эллинор захочет, он, конечно, приедет, но только пусть она попросит его об этом сама…

В 1936 году выходит последний роман Гамсуна «Круг замкнулся». Это своеобразное подведение творческих итогов писателя. Действие в романе, как и во многих других его произведениях, разворачивается в маленьком городке в Южной Норвегии, а главным героем вновь становится бродяга и философ по имени Абель.

В письме к Харальду Григу Гамсун сообщал, что этот роман действительно замыкает круг его произведений, что «последнее звено соединилось с первым», то есть «Круг замкнулся» с «Голодом». Критики указывали, что кроме слов самого автора у нас есть еще и зашифрованное в названии подтверждение этого феномена: по-норвежски последний роман называется «Ringen sluttet», где слово «конец» — slut — читается как анаграмма названия первого романа Гамсуна «Голод» — «Sult».

«Он сказал, что эта книга станет последней, — вспоминала Мария Гамсун. — Я поверила ему, и теперь он хотел, как говорим мы, крестьяне, сесть за ужин. В деревне хорошо ужинать, когда вечереет, после такого долгого дня, после изнурительного труда.

Но он так и не сел за ужин. Напротив, он решил, что дело осталось незавершенным. Судьба Абеля не была дописана, действие должно происходить в Америке, и Абель со всем покончил, имея в шелковом чулке холодный револьвер.

Знакомые бумажки с записями начали вновь накапливаться на его столе в многочисленных кучках, на которых сверху лежали камни или какая-нибудь другая тяжесть.

Дети стали взрослыми и покинули отчий дом, все и вся стремились только к тому, чтобы его не беспокоить. У него было всё. Кроме одного, самого главного, — творческой силы. Конечно же он пробовал менять положение на этой самой дыбе, ездил куда-нибудь, как прежде. Все чаще он отправлялся в Осло, оставаясь там то на короткое время, а то и надолго. Там ведь жили сыновья: Туре рисовал, а Арильд пробовал себя как журналист, и он следил за ними восторженным, но критическим взором.

Дочери, одной из которых не было еще и двадцати, тоже подолгу жили в этом городе, который Кнут научил меня опасаться — и ненавидеть. Сесилия училась в школе живописи. „Все не так! Не Вы должны писать красками, а Вас нужно писать!“ — воскликнул восхищенный ею молодой коллега. Эллинор, к большому нашему беспокойству, была больна. Никто не мог понять причину ее болезни. Никто не понял этого и до сих пор.

Все они жили очень скромно, я же, напротив, тратила деньги в Нёрхольме на содержание усадьбы.

Несколько лет я жила очень одиноко. Но в этом не было ничего непривычного. Непривычно было то, что Кнут находился в Осло».[164]

В Осло Гамсун уехал не просто так: сначала в июне 1936 года, а затем год спустя супруги серьезно поссорились. Причиной первого скандала послужило обвинение женой мужа в неверности, а причиной второго — дневник Марии, единственный ее друг, которому она на протяжении всех лет брака поверяла свои тайны и печали.

Гамсун нашел его и прочитал. Как это случилось, не так уж важно, главное, что писатель в конце жизни вдруг узнал, что его жена не просто была недовольна жизнью, а с трудом выносила ее и все время жалела об упущенных в молодости возможностях.

Марии действительно жилось нелегко: она часто оставалась одна, делала только то, что хотел муж (во всяком случае, ему казалось, что она ему подчиняется целиком и полностью). Даже обещание сходить с ней и детьми в кино чаще всего так и оставалось обещанием.

Еще в 1928 году она писала другу: «Я могу сказать Вам, что у Гамсуна нет ни одного друга, он терпеть не может писать письма друзьям, все люди ему совершенно безразличны. Может, это и покажется Вам ложью, но Гамсун именно таков… Его работа — его единственный друг, его единственная любовь. Ни на кого больше он не обращает внимания».

Письмо это, совершенно очевидно, написано обиженной женщиной (мы знаем, как ценил Гамсун старых друзей и как много жертвовал денег на благие нужды), но в любой претензии, предъявляемой супругами друг другу, есть доля правды.

Гамсун действительно передал в руки Марии большую часть своей переписки и даже попросил ее научиться копировать его подпись. Во время войны эта доверчивость сыграла с ним плохую шутку…

Марию обижало невнимание к ней мужа и нежелание читать ее книги. С 1921 года Мария писала произведения для детей, которые пользовались просто бешеным успехом в Норвегии. Однако многие, в том числе, по мнению фру Гамсун, и Харальд Григ, полагали, что книги писал за нее муж. Большего оскорбления для творческого человека и представить нельзя.

Перед войной озлобленность Марии приняла болезненные формы. Психиатры считают ревность формой психического заболевания, и у нас есть основания подозревать, что фру Гамсун в этом отношении была не совсем здорова. Во всяком случае, даже в конце жизни она продолжала утверждать, что у ее 78-летнего мужа были молодые любовницы.

Несмотря на хорошую физическую форму Гамсуна, нет никаких оснований подозревать его в неверности жене — прежде всего потому, что этот человек никогда не шел на компромисс с собой и единственную измену первой жене вспоминал с омерзением.