Читаем без скачивания Последний довод королей - Джо Аберкромби

Чья-то рука схватила его за воротник камзола и потянула наверх. Сукно впилось в горло, и Глокта пискнул, как цыпленок, которого вот-вот задушат. Кто-то взял его за ремень и потащил вперед, колени и носки ботинок безвольно царапали паркет. Он сопротивлялся, но слабо, инстинктивно и в результате получил болезненный удар в спину.

Дверь ванной комнаты скрипнула рядом с его головой и распахнулась, ударившись о стену. Беспомощного Глокту потащили в темноте к ванне, с утра наполненной грязной водой.

— Подождите! — прохрипел он, когда его перегнули через край. — Кто… бргх-х-х-х!

Холодная вода сомкнулась вокруг его головы, забулькали пузыри. Глокта выпучил глаза от панического страха, и его удерживали так, подавляя сопротивление, пока он не почувствовал, что легкие вот-вот разорвутся. Тогда его выдернули за волосы. Вода ручьями стекала с его лица в ванну.

«Очень простой прием, но неизменно эффективный. Я чувствую себя крайне неуютно».

— Что вы… бргх-х-х-х!

Обратно в темноту. Воздух, который ему удалось втянуть в легкие, с бульканьем вышел в грязную воду.

«Кто бы это ни был, мне позволяют дышать. Меня не убивают. Меня стараются размягчить, сломить сопротивление. Подготовить К тому, чтобы задавать вопросы. Я бы посмеялся над таким поворотом, если бы мне хватило воздуха».

Он пытался толкаться, бил руками по воде. Без толку пихался ногами, но рука, лежавшая сзади на шее, держала его стальной хваткой. Живот Глокты втянулся, ребра выгнулись, он отчаянно пытался выпрямиться.

«Не дышать… не дышать… не дышать!»

Он едва не набрал полные легкие грязной воды, когда его рывком вытащили из ванны и бросили на пол. Он кашлял, тяжело вдыхал воздух и выплевывал воду.

— Ты Глокта? — спросил женский голос, твердый и требовательный, с грубым кантийским акцентом.

Она присела перед ним, балансируя на носках, опустив длинные коричневые руки и сцепив пальцы на коленях. Мужская рубашка болталась на ее тощих плечах, влажные рукава были завернуты на костлявых запястьях. Короткие черные волосы топорщились спутанной, слипшейся массой. На грубоватом лице виднелся тонкий бледный шрам, узкие губы сердито изогнулись, но более всего обескураживали ее глаза: они поблескивали желтизной в неярком свете из коридора.

«Неудивительно, что Секутор не горел желанием следить за ней. Мне следовало прислушаться к нему».

— Ты Глокта?

Не было смысла отрицать. Он вытер горьковатую слюну с подбородка дрожащей рукой.

— Я Глокта.

— Зачем ты следишь за мной?

Он с трудом сел, чувствуя боль.

— А почему ты думаешь, что я отвечу…

Ее кулак ударил ему в подбородок. Голова откинулась, он вскрикнул, глотая воздух. Его челюсти ударились друг о друга, и один зуб воткнулся в нижнюю часть языка. Глокта прислонился спиной к стене, темная комната закачалась перед глазами, которые наполнились слезами. Когда все встало на свои места, он увидел, что она пристально смотрит на него, прищурив желтые глаза.

— Я буду бить тебя, пока ты мне не ответишь. Или пока не умрешь.

— Премного благодарен.

— Благодарен?

— Думаю, ты могла бы чуть отпустить мою шею. — Глокта улыбнулся ей, показывая немногие окровавленные зубы. — Два года я был в плену у гурков. Два года в темноте императорских тюрем. Два года меня резали, кромсали, жгли. Думаешь, пара ударов сильно напугает меня? — Он усмехнулся, и кровавые брызги слюны полетели ей в лицо. — Мне куда больнее, когда я хожу по нужде. По-твоему, я напуган до смерти?

Он скривился от боли, пронзившей позвоночник, когда наклонился к ней.

— Каждое утро… я просыпаюсь живым… и испытываю разочарование. Если хочешь что-то услышать от меня, тебе самой придется ответить. Баш на баш, как говорится.

Она смотрела на него неотрывно, не мигая.

— Ты был в плену у гурков?

Глокта показал рукой на свое изуродованное тело.

— Это они оставили мне.

— Ха. Тогда мы оба кое-что потеряли по их вине. — Она уселась на пол, перекрестив ноги. — Спрашивай. Баш на баш. Но если ты попытаешься солгать…

— Хорошо. Как негостеприимный хозяин, позволю тебе спрашивать первой.

Она не улыбнулась.

«Она вообще, похоже, не склонна шутить».

— Зачем ты следишь за мной?

«Я могу солгать, но к чему? Однако я могу и проститься с жизнью, если скажу правду».

— Я слежу за Байязом. Вы, кажется, весьма дружны, но за Байязом сейчас трудно следить. Так что я слежу за тобой.

Она бросила на него сердитый взгляд.

— Он мне вовсе не друг. Он обещал мне месть, и все. Но не выполнил обещания.

— Жизнь полна разочарований.

— Жизнь соткана из разочарований. Задавай свой вопрос, калека.

«Когда она узнает все, что ей надо, не станет ли это поводом для нового купания, на этот раз последнего?»

Ее плоские желтые глаза не выражали ровным счетом ничего. Пустые, как у животного.

«Но есть ли у меня выбор? — Он облизнул кровь на губах и оперся спиной на стену. — У меня есть только шанс умереть немного поумневшим».

— Что такое Семя?

Ее лицо совсем помрачнело.

— Байяз говорил, что это оружие. Очень мощное. Такое, что способно сровнять Шаффу с землей. Он думал, что оно спрятано на краю мира, но ошибся. Не очень-то обрадовался этому.

Она замолчала и некоторое время сурово смотрела на него.

— А почему ты следишь за Байязом?

— Потому что он украл корону и отдал ее бесхребетному червяку.

Она усмехнулась.

— По крайней мере, в этом мы согласны.

— Некоторые члены правительства беспокоятся о том, в каком направлении он может повести нас. Очень беспокоятся.

Глокта облизнул окровавленный зуб.

— Куда он нас ведет?

— Мне он ничего не говорил. Я не доверяю ему, а он не доверяет мне.

— Тут мы тоже сходимся.

— Он собирался использовать Семя как оружие. Но он не нашел его, значит, он должен найти другое оружие. Мне кажется, что он втягивает вас в войну. Против Кхалюля и его едоков.

Глокта ощутил, как судорога сковала одну сторону его лица, веко задергалось.

«Не тело, а проклятый предательский студень!»

Ферро резко склонила голову набок.

— Ты их знаешь?

— Поверхностно. — «Ну, скажу, вреда от этого не будет». — Я поймал одного в Дагоске. Задал ему вопросы.

— Что он сказал?

— Он говорил о справедливости и правосудии. — «Две вещи, с которыми я никогда не сталкивался». — О войне и о жертвах. — «Две вещи, на которые я достаточно насмотрелся». — Он сказал, что твой приятель Байяз убил своего собственного наставника.