Читаем без скачивания Первые русские цари: Иван Грозный, Борис Годунов (сборник) - Николай Костомаров

А. Д. Кившенко. Царь Борис Годунов и дети. 1880 г.

Облегчена была участь некоторых опальных Феодорова царствования: так, был выпущен из тюрьмы Иван Григорьевич Нагой, который рассказывает о своей беде и о своем избавлении в следующей любопытной грамоте: «Я, Иван Григорьевич Нагой, пожаловал, дал человеку своему Богдану Сидорову старинную свою вотчину за его к себе прямую службу и за терпение, что он со мною живот свой мучил на государевой службе в Сибири, да его же, Богдана, за мой грех государь царь Феодор Иванович велел у меня взять из Сибири и привезти в Москву скованного, мучил он живот свой, сидя у приставов в цепи и железах год. Когда государь надо мной смиловался и велел его отпустить, то он, Богдан, бил челом обо мне государю царю Феодору Ивановичу, и по его челобитью государь надо мной смилосердовался, велел из Сибири отпустить в Казань. Но в Казани грех мой надо мною взыскался: пришла на меня царская опала, прислал государь князя Якова Борятинского в Казань и велел ему меня ограбить донага, отвезти на Вологду и посадить в тюрьму. Тогда Богдан в другой раз поехал в Москву, был там схвачен и сидел полгода у пристава. Государь царь Борис Федорович пожаловал, от пристава велел его освободить, и он, Богдан, обо мне бил челом, о моей жене и о детках. По его челобитью государь меня пожаловал, из тюрьмы велел выпустить и велел мне жить в тверской моей вотчине. И мне его, Богдана, за такую великую себе работу и за терпение пожаловать нечем: что было моих животов, то все взято на государя. Так жалую ему старую свою вотчинку: владеть ему этим моим жалованьем и, если захочет, может его продать, заложить или по душе отдать. А после моей смерти ему, Богдану, за то мое жалованье жену мою и детей не покинуть и их устроить по моей духовной грамоте, чем я их благословлю; и детей моих, Никифора и Гаврилу, ему, Богдану, грамоте научить и беречь и покоить всем, пока Бог их на ноги поднимет».

Царствование Бориса относительно западных, самых опасных соседей, Польши и Швеции, началось при самых благоприятных обстоятельствах: эти державы, так недавно грозившие Москве страшным союзом своим под одним королем, теперь находились в открытой и ожесточенной вражде вследствие этого самого союза; Сигизмунд польский воевал с дядею своим, Карлом шведским, в котором видел похитителя своего отчинного престола. Годунов дал знать Сигизмунду о своем воцарении через думного дворянина Татищева; в Польше решили отправить в Москву для переговоров уже бывалого там и славного своею ловкостию в делах канцлера литовского Льва Сапегу, к которому приданы были Станислав Варшицкий, каштелян варшавский, и Илья Пелгржымовский, писарь Великого княжества Литовского.

16 октября 1600 года въехал Сапега в Москву с обычным торжеством, и на другой же день начались неприятности, жалобы; посольство, по обычаю, держали в строгом заключении, но что всего неприятнее было для Сапеги, представление царю откладывали день за день, объявляя, что у государя болит большой палец на ноге.

16 ноября подле посольского дома был пожар, сгорело несколько домов; Сапега жаловался приставу, что их держат в тесноте, во всех углах накладена солома, Боже сохрани пожар: не только вещей не спасешь, но и сам не выбежишь. «Если нас еще будут держать в такой тесноте, – прибавил Сапега, – то нам надобно иначе распорядиться и промыслить о себе». Последнее слово не понравилось приставу, и он сказал, что это слово высокое и к доброму делу непристойно.

26 ноября наконец послов представили государю: подле Бориса сидел сын его, царевич Федор, имя которого было неразлучно с именем отца: так, например, послам говорили: «Великий государь, царь и великий князь Борис Федорович всея Руси самодержец и сын его царевич Федор Борисович жалуют вас своим обедом». И тут высказалось недоверие Бориса к присяге русских людей, которые клялись служить ему и детям его и мимо их никого не хотеть на царство. Подобное допущение сына в соправительство для упрочения за ним великокняжеского стола было очень благоразумно со стороны Василия Темного, испытавшего следствия борьбы с притязаниями родичей, но такая же мера со стороны Бориса не имела никакого смысла.

И после представления медлили начатием переговоров, выставляя причинами то нездоровье царя, то, что день праздничный.

3 декабря послы явились во дворец и на царском месте нашли не Бориса, но сына его, окруженного боярами и людьми думными. Федор объявил послам, что отец его приказал своим боярам вести с ними переговоры. «Мы этому рады, – отвечал Сапега, – мы для этого и приехали, а не для того, чтоб лежать и ничего не делать». Первое заседание прошло в спорах о титуле царя и самодержца, которого бояре требовали для Бориса и в случае упорства со стороны поляков грозили войною; Сапега отвечал: «Войну вы начать можете; но конец войны в руках божиих». На другой день, во втором заседании, Сапега представил условия вечного мира, состоявшие из следующих статей: 1) Обоим великим государям быть между собою в любви и вечной приязни, также панам радным и всем станам духовным и светским Короны Польской и Великого княжества Литовского с боярами думными и со всеми чинами великого государства Владимирского и Московского и иных быть в вечной, нераздельной любви братской, как людям одной веры христианской, одного языка и народа славянского. 2) Обоим великим государям иметь одних врагов и друзей. 3) Никаких соглашений, перемирий и союзов великие государи ко вреду друг друга заключать не будут; во все соглашения, перемирия и союзы будут входить не иначе, как наперед посоветовавшись друг с другом. 4) В случае нападения на одного из государей другой обязан защищать его. 5) Земли, добытые у врага общими силами, отходят к тому государству, которое имело на них давние права. 6) Землями, никогда прежде не принадлежавшими ни одному из союзных государств, владеть или сообща, или разделив пополам. 7) Подданным обоих государств вольно приезжать, вступать в службу придворную, военную и земскую: полякам и литовцам – в Москве, русским – в Польше и Литве. 8) Вольно им вступать друг с другом в браки. 9) Поляки и литовцы в Московском государстве, русские в Польше и Литве могут выслуживать вотчины, поместья, покупать земли, брать в приданое. 10) Жителям польских владений вольно присылать детей своих учиться и в службу в Московское государство и жителям последнего – во владения польские. 11) Тем русским, которые приедут в Польшу и Литву для науки или для службы, вольно держать веру русскую; а которые из них поселятся там, приобретут земли, таким вольно на своих землях строить церкви русские. Тем же правом пользуются поляки и литовцы в Московском государстве, держат веру римскую и ставят римские церкви на своих землях. 12) Государь и великий князь Борис Федорович позволит в Москве и по другим местам строить римские церкви для тех поляков, которые у него будут в службе, для купцов и послов польских и других католических государств. 13) Купцам путь чистый по землям обоих государств и чрез них в другие государства; мыто остается старое. 14) Беглецов, воров, разбойников, зажигателей и всяких преступников выдавать с обеих сторон. 15) Заодно оборонять Украину от татар. 16) Оба государства должны иметь общий флот на море Литовском и на море Великом. 17) Монета должна быть одинаковая в обоих государствах. 18) Для крепчайшего соединения этих славных государств и для объявления его пред целым светом должны быть сделаны двойные короны: одна послом московским возлагается при коронации на короля польского, а другая послом польским возлагается на государя московского. 19) Король в Польше избирается по совету с государем московским. 20) Если бы король Сигизмунд не оставил сына, то Польша и Литва имеют право выбрать в короли государя московского, который, утвердив права и вольности их, должен жить поочередно два года в Польше и Литве и год в Москве. 21) По смерти государя московского сын его при вступлении на престол подтверждает присягою этот союз. 22) Если бы у государя московского не осталось сына, то король Сигизмунд должен быть государем московским. 23) Княжество Смоленское и Северское с тремя крепостями, принадлежавшими к Полоцку, должны быть возвращены Польше.

Итак, вместо условий вечного мира посол Сигизмундов предложил условия союза, и союза, приближавшегося к соединению двух государств в одно. Цель Сигизмунда и советников его, иезуитов, при этом была ясна: если бы царь московский принял условия, то этим отворил бы в свое государство дорогу для католицизма. Бояре отвечали послам, что статьи о союзе оборонительном и наступательном, о выдаче перебежчиков, о свободной торговле могут быть приняты по заключении вечного мира, для которого прежде всего надобно решить вопрос о Ливонии, искони вечной вотчине государей российских, начиная от великого князя Ярослава. Что же касается до других статей, поданных Сапегою, то государь не может согласиться, чтоб поляки и литовцы женились в Московском государстве, приобретали земли и строили церкви латинские, но не запрещает им приезжать, жить и оставаться при своей вере; о том, кому после кого наследовать престол, говорить нечего, потому что это дело в руках божиих; при царском венчании возлагать корону принадлежит духовенству, а не светским людям.