Читаем без скачивания Расписной - Данил Корецкий

– Поедем, я свободен…

– Извините, оружие у вас есть?

– Откуда, я же в отпуске! И потом, у нас нет постоянного ношения…

Константинов кивнул и пошевелил пальцами.

– Вы позволите? Это всего лишь формальность.

Волк пожал плечами и поднял руки. В одной он держал пачку «Данхилла», в другой зажигалку.

Опер быстро пробежался руками по телу. Особое внимание уделил штанинам: летом спрятать оружие проще всего под брюками.

– Извините. Прошу в машину.

На всякий случай Волк сел назад, никто его не поправил. Водитель доброжелательно ответил на приветствие и сразу набрал скорость.

– Мы поедем в «Сторожевую вышку», сейчас ведь время завтрака, – предупредительно сказал Константинов.

«Чего это он так стелется? – спросил кот. – Разве он тебе должен?»

Волк не ответил. Пока что единственной странностью в происходящем было то, что к нему приехал незнакомый человек. По правилам оперативной работы в машине должен был сидеть Мусин. Да еще чернила вместо шрифта. Мелочи. Хотели бы застрелить – уже застрелили бы!

«Волга» вылетела на левый берег Дона, дежурный гаишник отдал честь.

– Почет и уважение! – прокомментировал Волк.

Константинов улыбнулся:

– Не мне. Это машина начальника Управления.

Странно. У начальника обычно номер 01, потом идут номера заместителей по степени важности…

Вот и «Сторожевая вышка». «Волга» заехала прямо на территорию, к отдаленной, увитой зеленью беседке на самом берегу. Вокруг беседки прогуливались четыре официально одетых человека, еще четверо в спортивных костюмах со скучающим видом стояли в стороне.

– Оружия нет, я проверил, – сказал Константинов, не обращая больше на Волка никакого внимания.

Волка провели в беседку. За накрытым столом сидел человек средних лет с внешностью партийно-советского руководителя выше среднего ранга. Худощавый, с узкими губами на бледном лице, с небольшими глазами неопределенно-серого цвета, свысока взирающими на окружающий мир. Но в нем чувствовался особый лоск. Такой приобретается от длительного осознания собственной значительности, ежедневно подтверждаемой окружающими. И дорогой летний костюм светло-песочного цвета без единой морщинки, и крахмальная сорочка со стромким воротничком, и ухоженные руки говорили, что человек следит за собой. И вдруг Волк понял, кто перед ним! Это и был Холеный собственной персоной!

– Присаживайся, – Холеный сделал жест, которым подзывают собаку.

Волк присел на резную лавку.

– Но у меня нет тарелки!

– А я тебя не завтракать позвал, – сказал Холеный, намазывая масло на свежую булочку. – Я хочу узнать, что ты за птица такая. Болтают-то много, я тоже навел справки… В нескольких домах ты засветился, и роспись у тебя правильная. Но как тогда ты в ментовку попал?

– Сейчас демократия. С двумя судимостями берут.

Холеный саркастически поднял брови:

– Шутник! Мне на твою биографию плевать. А вот шутки, когда меня накалывают на тысячи долларов, не нравятся. Зачем ты это сделал? Ты ведь знаешь, кто я? И знал, что груз мой!

Волк незаметно осмотрелся. Черная «Волга» уехала. Четыре человека в костюмах и галстуках по-прежнему окружали беседку, остальные рассеялись по территории. Рядом плескался Дон. У гладких дощатых мостков был пришвартован белый глиссер. У штурвала дежурил мускулистый красавец в морской фуражке.

– Что-то я не пойму, – сказал Волк. – Милиция задержала груз. При чем здесь вы?

– Милиция состоит из людей. А люди должны знать, как себя вести. Иначе порядка не будет. Не будет уважения. Вот потому ты здесь. Ты знал, что груз мой?

– Да какая разница, кто везет оружие!

– Очень большая. У меня шесть фирм, в том числе по производству куриных окорочков. Я даю деньги в городской бюджет, я дружу с городскими руководителями. Через год я буду избираться в депутаты. И пройду, можешь быть уверен. А ты кто такой?

– Почитайте мое личное дело.

– Читал. Ты никто. А замахнулся на меня. Это большая ошибка. Я возмещу своим партнерам убытки. А кто возместит тебе твою жизнь?

Волк молчал.

– Ты видел машину, на которой тебя привезли? Она сегодня не выходила из гаража. Через полчаса у меня встреча с одним из городских руководителей. А ты умрешь через час. Я не буду иметь к этому никакого отношения.

От Холеного исходила абсолютная уверенность. Уверенность неуязвимого и неприкасаемого человека, самостоятельно решающего, кому жить, а кому умирать.

Он не знал, что находится в сигаретной пачке «Данхилл», которую Волк вертел в руках на протяжении всего разговора. Там ждал своего часа трофейный «браунинг». Он не проходил по толщине, пришлось снять костяные щечки. На боевых качествах это никак не сказывается. Патрон в стволе, предохранитель снят. Надо только крепко сжать его в руке, чтобы выключить второй предохранитель в торце рукоятки. На сигаретную пачку никто и никогда не обращает внимания, это психологический феномен, используемый специальными службами. Когда-то в Конторе сделали стреляющий портсигар, который успешно использовали для целевой ликвидации. Но Холеный ничего этого не знал. Потому и считал себя божеством, определяющим чужие судьбы.

– А все остальные получат хороший урок и не станут повторять твоих ошибок. – Холеный повысил голос, чтобы его могли слышать свидетели справедливого и жестокого суда, которые тесно обступили беседку и внимательно слушали.

В кинофильмах герой, перед тем как свершить акт мщения, много и долго говорит, чтобы даже самый тупой зритель понял, что к чему. В жизни слова не ценятся, только дела.

Волк не торопясь раскрыл пачку и вытряхнул оружие на ладонь. Никто еще ничего не понял, слишком неожиданно появился на свет маленький, будто игрушечный пистолетик. Он крепко зажал его в ладони и протянул руку вперед. Теперь от ствола до головы Холеного было сантиметров семьдесят, не больше. Лоск вмиг слетел с него, надменное лицо исказилось ужасом, короткопалая рука с растопыренными пальцами взметнулась вверх, защищаясь от возникшей опасности. Палец вдавил спуск. Несмотря на игрушечные размеры оружия, выстрел был самым настоящим: грохочущим и резким. Пуля пробила растопыренную ладонь и врезалась в лоб. Голова хозяина жизни сильно дернулась назад, безвольно мотнулась вперед и безжизненно свесилась на грудь. Светло-песочный костюм залило кровью. Тело обмякло и сползло на пол.

Волк вскочил и обвел вооруженной рукой стоящих вокруг людей, как будто хотел их сосчитать. Четверо. В пистолете оставалось еще пять патронов. Хватит на всех. Они застыли, как парализованные. Одно дело, когда убивают других, и совсем другое, когда хотят убить тебя.

– На землю! – страшным голосом приказал Волк.

Все четверо повалились на аккуратно подметенный асфальт. Волк быстро пошел к мосткам. Главное, не бежать, чтобы у врагов не включился инстинкт преследования. Тщательно оструганные и покрытые лаком доски пружинили под ногами. Красавец в морской фуражке смотрел, как кролик на стремительно приближающегося удава. Волк перепрыгнул на борт глиссера.

– Заводи! – скомандовал он. Взревел мощный мотор, и катер, подпрыгивая, помчался по слегка морщинистой водной глади.

Глава 4

Второй раз в ту же реку

Поезд Тиходонск – Москва шел с приличной скоростью, за окном мелькали сирые пейзажи средней полосы. Волк проспал двенадцать часов подряд и почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Лежа на второй полке уютного, даже комфортабельного купе – редкие поезда в нашей стране отличались такой чистотой и ухоженностью вагонов, он читал московские газеты. Похоже, в столице шла совсем другая жизнь. Массажные салоны, предложения о содержании, реклама казино… В информации о городской жизни он наткнулся на интервью общественного деятеля Якова Шнитмана, пострадавшего в годы застоя за прогрессивные убеждения.

Да… Поговорка гласит, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Но похоже, что это уже другая река…

Когда прибыли в Москву, Волк с легкой сумкой через плечо пошел к вокзалу, обгоняя увешанных багажом пассажиров. Вид тепловоза, уткнувшегося носом в перрон, показался ему символичным: впереди тупик. Из автомата он позвонил в Тиходонск, Пастуху.

– Как дела? – не представляясь и не называя имен, спросил он.

– Все просто зашибись, – весело отозвался Лысый. – Они в глубокой жопе. Такого просто никто не ожидал, даже представить не могли. Полностью деморализованы. Я уже начал их подгребать под себя.

– Меня интересует только один вопрос.

– Мстить никто не будет. Им не до этого. И потом – все сделано честно, красиво, по понятиям. Вопросов нет!

– А…

– Нет. В этой среде не принято давать показания. Будь спокоен.

Потом он позвонил Сержу.

– Извини, что сам не встречаю, много дел, – сразу отозвался тот. – Но водитель стоит на площади. Запиши номер… Он тебя отвезет, разместит. А вечером поужинаем, поговорим о делах.