Читаем без скачивания Белый вождь - Томас Майн Рид

«Если они вознамерились предательски убить меня, – подумал Карлос, – то они выбрали бы это место. С той и с другой стороны я находился бы от них на полвыстрела, но Бизон молчит… А!»

Последнее восклицание было вызвано чуть слышным лаем собаки, Бизон напал на след охотников в том месте, где они свернули к середине ущелья. Луна вышла из-за облаков, и Карлос увидел, как собака быстро мчится по камням, направляясь ко входу в пещеру. Он порывался окликнуть ее, но для его собственной безопасности весьма важно было тщательно проверить, нет ли кого за обломками отдельных скал. Быстрота, с которой собака бросилась вперед, показывала, что инстинкт животного подсказал что-то чрезвычайное. Вскоре собака скрылась в темноте. Карлос сдержал коня и, остановившись, прислушался.

– Они в пещере! – решил он.

В момент, когда эта мысль пришла ему в голову, Бизон залаял несколько раз. Карлос не смел позвать его, чтобы не обнаружить свое присутствие.

«Гораздо лучше, – думал он, – подождать, пока собака возвратится или бросится на предмет, привлекший ее внимание. Может оказаться, что это койот или серый медведь».

Молча и неподвижно стоял охотник на бизонов на месте, готовый, однако, защищаться в случае необходимости. Сбоку у него висел длинный карабин, а заряд и запал он уже проверил раньше.

Он тщательно прислушивался к малейшему шуму и жадно всматривался в темное ущелье. Несколько секунд он стоял в ожидании и неизвестности, но вдруг чуть не подскочил в седле, услышав в глубине шум, похожий на борьбу животных.

Не схватился ли Бизон с серым медведем?

Эта мысль мелькнула у Карлоса, но вскоре он услышал голоса нескольких собак, в том числе хриплый, громкий лай испанской ищейки.

Все стало понятно: Мануэль и Пепе находились в пещере, откуда явственно доносились звуки.

Первым порывом Карлоса было повернуть коня назад и ускакать подальше, но прежде чем выехать на равнину, он остановился и начал прислушиваться.

Собаки залаяли с яростью, что, однако же, не помешало расслышать человеческие голоса, переговаривавшиеся между собой или призывавшие собак к молчанию. Те смолкли в одну минуту, за исключением испанской ищейки, которая громко ворчала еще некоторое время. Но вот замолчала и она.

Карлос решил, что Бизона убили на месте или он убежал. В том и в другом случае бесполезно было бы ожидать его возвращения. Уверенный, что сможет встретиться с собакой, если только она осталась в живых, Карлос повернул коня и поскакал вниз по ущелью.

Глава LVII

Пригорок

Охотник на бизонов остановился не посреди равнины, на открытом месте, а под тенью скал, где несколько часов назад его преследователи устраивали засаду. Он не слезал с лошади, чутко прислушиваясь и устремив пристальный взгляд на выход из ущелья.

Какая-то темная масса медленно приближалась к нему, и Карлос с радостью узнал Бизона. Бедное животное получило несколько ран и одну из них в плечо, из которого текла кровь и свисал кусок шкуры. Собака ослабела от потери крови.

– Друг, – воскликнул Карлос, – ты сегодня спас мне жизнь, теперь моя очередь, и я попробую отплатить тебе тем же.

И, сойдя с лошади, охотник взял собаку на руки, поместил перед собой на седло и остался наблюдать за ущельем, с минуты на минуту ожидая преследования.

Теперь он был твердо убежден, что его противники находились в пещере. Поскольку во всей колонии не было другой испанской ищейки, кроме как у мулата, то присутствие собаки свидетельствовало о присутствии ее хозяина, а следовательно, и неразлучного с ним самбо.

«Я уеду к роще, – сказал он себе по некотором размышлении, – и останусь там до прихода Антонио. Они не смогут найти меня сегодня, потому что темно, сгущаются облака, и луна уже не выглянет. Если они не будут меня преследовать, то я и завтра проведу там весь день, а в случае чего увижу их издали и успею скрыться вовремя. Как, однако же, у тебя сильно течет кровь, мой бедный Бизон! Какая рана! Но потерпи, мой добрый друг, и я скоро тебя перевяжу. Да, мне стоит направиться к роще, и так как она довольно близко от Сан-Ильдефонсо, то они и не додумаются идти искать меня в этой стороне. Впрочем, они не могут увидеть мои следы в темноте… Но что это я? Я позабыл об ищейке! Избави Бог, эти негодяи имеют возможность следить за мной даже самой глубокой, самой темной ночью».

На лице Карлоса отразилось беспокойство. Изнемогая от тяжести пса, измученный мрачными мыслями, он начинал приходить в уныние. Первый раз беглец, преследуемый людьми и законом, потерял бодрость. Несколько мгновений он оставался с поникшей головой, опершись грудью на шею лошади; но все еще старался не поддаваться отчаянию. Вдруг в нем вспыхнула энергия, блеснула надежда, и новый план, неожиданно промелькнувший в голове, приоткрыл шансы на успех в неравной борьбе, от которой зависела его жизнь.

«Да, – сказал он сам себе. – Эта роща будет мне прибежищем. Ты славишься, кровожадный мулат, своей ловкостью, а я постараюсь подвергнуть ее испытанию. Если ты получишь награду, которой добиваешься, то, по крайней мере, она тебе дорого обойдется, и не так-то легко удастся тебе скальпировать Карлоса, охотника на бизонов».

Подобрав опущенные поводья и поместив поудобнее собаку, он поскакал, даже ни разу не обернувшись. По-видимому, ему хотелось скорее прибыть к месту. Он молчал и только время от времени обращался с несколькими дружескими словами к бедному Бизону, кровь которого текла по бокам лошади. Менее чем через час он уже был в уединенной роще на берегу Пекоса, где недавно беседовал с Антонио. В этой части Льяно Эстакадо Пекос течет по прямой линии по большой равнине, и невысокие, крутые берега его местами поросли ивами, сквозь которые виднеются его воды. Изредка попадаются и лесистые пригорки, покрытые виргинскими дубами, серебристыми тополями и густыми акациями, но опушку по большей части составляют кактусы. Невысокие эти пригорки, лежащие друг от друга на значительном расстоянии, дают большое преимущество человеку, который в них скрывается: он днем может видеть приближение неприятеля. Ночью, конечно, безопасность его более сомнительна и зависит от того, насколько темной окажется ночь.

Пригорок, избранный Карлосом, возвышался над обширным пространством равнины. Он занимал лишь несколько акров, и его как бы увеличивали ивы, тянувшиеся по направлению к Пекосу. Посередине образовалось открытое пространство – довольно обширная полянка, покрытая тонким ковром зелени. С одной стороны она почти примыкала к реке, а с другой – к аллее, выходившей на равнину. В действительности пригорок был разделен на две равные части этим открытым пространством. Поляна и сама низина были абсолютно ровные и гладкие, поэтому любой движущийся предмет был бы виден издалека.