Читаем без скачивания Король сделки - Джон Гришем

– Ни в коем случае.

– Нет, я так хочу. Ты сделал меня богатой, хотя никто тебя не понуждал. Не моя вина, что ты по собственной глупости оказался с голой задницей, но я тебя люблю и хочу помочь.

– Полетт, ты веришь, что все это действительно случилось?

– Нет. Это выше моего понимания, но это правда. Все уже произошло. И прежде чем что-то изменится к лучшему, будет еще хуже. Не читай газет, Клей. Прошу тебя. Обещай мне.

– Не волнуйся.

– Я буду тебе помогать. Раз ты все потерял, я останусь рядом, чтобы знать, что с тобой все в порядке.

– У меня нет слов.

– И не надо.

Он держал ее руки в своих и пытался скрыть слезы. Они немного посидели молча. Потом Полетт продолжила:

– Во-вторых, я говорила с Ребеккой, Она боится встречи с тобой, поскольку не ручается за себя. У нее новый сотовый, о котором ее муж не знает. Она дала мне номер и ждет твоего звонка.

– Дай мне женский совет.

– Только не я. Ты знаешь, как я отношусь к твоей русской шлюхе. А Ребекка – славная девочка, но у нее багаж, от которого сразу не избавишься. Решай сам.

– Спасибо.

– Не за что. Она хочет, чтобы ты позвонил сегодня днем. Ее муж, кажется, куда-то уехал по делам. А мне через несколько минут надо уходить.

Ребекка оставила машину за углом и быстро направилась по Дамбартон-стрит к дому Клея. Она не умела ничего делать тайком, он – тоже. Поэтому они с самого начала договорились, что это будет их единственная тайная встреча.

Ребекка с Джейсоном Майерсом решили разойтись по-хорошему. Сначала он хотел отложить развод и поискать пути к примирению, но сам осознал, что это едва ли удастся, поскольку предпочитал работать по восемнадцать часов в сутки – не важно где: можно здесь, в округе Колумбия, еще лучше – в Нью-Йорке, Пало-Альто или в Гонконге. Его огромная фирма имела отделения в тридцати двух городах и клиентов по всему миру. Работа для него была важнее всего остального. Он просто ушел от Ребекки, без извинений и без обещаний изменить свою жизнь. Официально подать на развод они собирались через два дня. Ребекка тоже паковала вещи. Квартира в кондоминиуме оставалась за Джейсоном, так что она смутно представляла себе, куда пойдет. За неполный год совместной жизни добра они не нажили. Как партнер в фирме Джейсон зарабатывал восемьсот тысяч в год, но его денег она не хотела.

Если верить Ребекке, ее родители не вмешивались в их дела. Да у них и возможности не было: Майерс их не любил, что неудивительно. Клей подозревал, что отчасти по этой причине он чаще всего и работал в гонконгском филиале – подальше от Ван Хорнов.

И у Клея, и у Ребекки были причины бежать. Клей ни под каким предлогом не хотел оставаться в ближайшие годы в округе Колумбия, где так чудовищно опозорился. На свете множество мест, где его никто не знает. Там он будет спокойно жить под чужим именем. Ребекка тоже, впервые в жизни, мечтала скрыться – от неудавшегося замужества, от родителей, от загородного клуба с его невыносимо чванливыми завсегдатаями, от необходимости зарабатывать деньги, накапливать имущество и от тех немногих друзей, которые у нее имелись.

Час ушел у Клея на то, чтобы заманить ее в постель, но с этим гипсом на ногах и вообще… о близости сейчас не могло быть и речи. Ему просто хотелось держать ее в объятиях и целовать, наверстывая упущенное.

Она осталась на ночь и утром тоже решила не уходить. На следующий день за завтраком он начал с Текилы Уотсона, тарвана и постепенно рассказал ей все.

Полетт и Оскар явились из конторы с новыми неприятными известиями. Какой-то подстрекатель в округе Хауард уговаривал домовладельцев подавать жалобы на Картера в комитет по профессиональной этике за срыв сделки с компанией «Хэнна». Несколько десятков таких жалоб уже поступило в коллегию адвокатов округа Колумбия. Шесть исков было предъявлено Клею адвокатом, который продолжал активно собирать клиентов. Контора Клея заканчивала работу над проектом урегулирования дел в связи с банкротством компании «Хэнна». Проект вскоре намечалось передать в суд. Как ни странно, за это контора могла получить гонорар, правда, несопоставимый с тем, который Клей потерял.

Фирма Хелен Уоршо торопилась начать видеозапись показаний истцов. Поспешность была связана с тем, что эти истцы умирали, а их показания должны были стать козырной картой на суде, который ожидался не позже чем через год. Обычная со стороны ответчика тактика проволочек, предупредила мисс Уоршо, была бы в высшей степени бесчестна по отношению к таким истцам. Клей принял предложенный ею порядок опроса свидетелей, хотя присутствовать на них не собирался.

Под давлением Оскара Клей согласился наконец уволить десять адвокатов и большинство параюристов, секретарей и референтов. Каждому из них он написал короткое письмо, в котором принес искренние извинения. Всю ответственность за крах фирмы он брал на себя.

Честно говоря, больше винить было и некого.

Через силу Клей сочинил письмо и своим клиентам по делу о максатиле. В нем он резюмировал ход процесса, проигранного Мунихэмом. Его мнение: препарат действительно опасен, но доказать прямую связь между ним и известными заболеваниями «очень сложно, если вообще возможно». Он сообщил также, что компания «Гофман» не желает идти на досудебное соглашение, а в своем нынешнем состоянии сам он не может подготовить полноценный процесс.

Ему было противно использовать в качестве предлога состояние своего здоровья, но Малруни настоял. В письме это звучало убедительно. К тому же, находясь в нижней точке своей карьеры, Клей не мог позволить себе отвергнуть какую бы то ни было возможность оправдаться.

Таким образом, он освобождал своих клиентов от контракта, и делал это заблаговременно, давая возможность каждому нанять другого адвоката, чтобы судиться с гигантской корпорацией. Он даже пожелал им удачи.

Письма должны были неизбежно повлечь за собой бурю конфликтов, но Малруни пообещал все взять на себя.

– По крайней мере так мы отделаемся от этих людей, – повторял он.

Клей то и дело думал о Максе Пейсе, приятеле, втянувшем его в это дело. Человеку по фамилии Пейс – одной из минимум пяти его фамилий – было заочно предъявлено обвинение в мошенничестве в особо крупных размерах, но его так и не удалось разыскать. В обвинении говорилось, что, используя секретную информацию, он продал почти миллион акций компании «Гофман» перед тем, как Клей подал на компанию в суд, а потом выкупил их по бросовым ценам и улизнул из страны, заработав на этом не менее пятнадцати миллионов. «Беги, Макс, беги! Если тебя поймают и приволокут в суд, ты ведь можешь вытащить на свет все наши грязные делишки».

У Оскара в списке было еще пунктов сто, но Клей уже устал.

– Мне исполнять сегодня роль сиделки? – шепотом спросила его на кухне Полетт.

– Нет, здесь будет Ребекка.

– Любишь ты создавать себе проблемы.

– Завтра они подают на развод. По обоюдному согласию.

– А как же куколка?

– Если она когда-нибудь и вернется с Сент-Барта, это все равно уже в прошлом.

Всю следующую неделю Клей не покидал дома. Ребекка упаковала вещи Ридли в огромные мешки для мусора и утащила их в подвал. Кое-какие свои вещи она, наоборот, перевезла к нему, хотя Клей и предупредил, что дом наверняка отберут. Ребекка готовила вкусные кушанья и всячески заботилась о Клее. Они до полуночи смотрели старые фильмы, а по утрам долго спали. Она возила его к врачу.

Ридли позванивала со своего острова. Клей не стал сообщать ей, что она уволена, он собирался сказать это с глазу на глаз, если она все-таки вернется. Процесс переоборудования виллы шел полным ходом, несмотря на то что Клей значительно урезал бюджет. Однако его финансовые проблемы Ридли, судя по всему, представляла себе весьма смутно.

Последним адвокатом, оказавшимся причастным к судьбе Клея, был эксперт по делам о банкротстве Марк Мунсон – специалист по громким, запутанным индивидуальным катастрофам. Его нашел Гриттл. После того как Клей встретился с адвокатом лично, Рекс показал ему бухгалтерские книги, договоры аренды, контракты, иски, сведения об авуарах, размерах предполагаемой финансовой ответственности – словом, все. Когда они вместе явились домой к Клею, он попросил Ребекку оставить их, желая оградить ее от неприятных подробностей.

За семнадцать месяцев, минувших с того дня, как Клей покинул БГЗ, он заработал гонораров на сумму сто двадцать один миллион долларов. Тридцать миллионов было выплачено Родни, Полетт и Ионе в качестве вознаграждения. Двадцать ушло на организацию офиса, оплату коммунальных услуг и «Гольфстрим». Шестнадцать были спущены в унитаз – стоимость рекламы и медицинских тестов по дилофту, максатилу и «Тощему Бену». Налоги, уже уплаченные и начисленные, но еще не погашенные, составили тридцать четыре миллиона. Четыре стоила вилла, три – отцовская яхта. Миллион туда, миллион сюда – дом, «предоплата» услуг Макса Пейса, обычные экстравагантности, от которых не может удержаться ни один нувориш.