Читаем без скачивания Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Борис Прянишников

Развивая свои интриги, Скоблин всячески стремился оттеснить или нейтрализовать всех неугодных «Внутренней линии» генералов — Эрдели, Стогова, Витковского и, конечно, динамичного Туркула, чей разрыв с РОВСом мог быть отнюдь не навсегда. Ушедший из РОВСа Туркул хранил в себе неизвестные Скоблину тайны РНСУВ. Под предлогом передачи информации о положении в СССР, Скоблин продолжал встречаться с Туркулом в кафе «Мариньян». Он сообщал Туркулу новости РОВСа, возбуждал против Миллера, но в тайны Туркула не проник.

Летом 1937 года действия Скоблина и Плевицкой приняли решительный характер. «Мать-командирша» корниловцев, в 1934 году открыто поносившая почтенного Эрдели в кругу офицеров в собрании Общества Галлиполийцев, энергично взялась за Миллера. Нисколько и никого не стесняясь, она говорила галлиполийцам, восторженным поклонникам ее таланта:

— Нужно сменить Миллера. Главнокомандующим должен быть Шатилов.

Этим летом верхи «Внутренней линии» развернули в подполье лихорадочную деятельность. Скоблин и Плевицкая посылали в разные места, и особенно часто в Софию, письма на условном жаргоне, в важных случаях прибегая к шифру.

Отлучившись из Парижа, 20 августа 1937 года Скоблин писал своему ближайшему помощнику в Корниловском объединении, полковнику Г. 3. Трошину:

«… Что ни говори, но Шатилов думает нашими думами, тем более его возраст есть гарантия, и он не потерял надежды на возвращение домой. Полагаю, что нам удастся поставить Шатилова вместо Витковского, но это трудно, не обойтись без энергичного нажима, тем более, что мы, старшие начальники будем каждый тянуть в свою сторону. Тем не менее, не все потеряно, и мы еще сможем добиться возвращения Шатилова… ясно, что Шатилов не остается бездеятельным, он кое-что делает. Я немного в курсе его дел и по моем возвращении расскажу тебе то, что знаю. Всё же пока что могу сказать тебе, что он ведет свою работу в Испании».

В тон Скоблину звучал софийский центр. Пером старшего алексеевца, генерала М. А. Зинкевича, писавшего Скоблину в тот же день 20 августа, «Линия» заявляла:

«…Нужно употребить все усилия к тому, чтобы привлечь генерала Шатилова к сотрудничеству в нашей работе. Все мы ощущаем двусмысленность ситуации, заключающейся в том, что от нашей деятельности отведен самый способный из наших генералов… В близком будущем, благодаря изменениям, вносимым в устав РОВСа, у генерала Шатилова не будет никаких причин к тому, чтобы не вступить в него опять. Может быть, позже удастся поставить его на пост председателя Высшего Совета, место, подходящее ему по праву. Прошу тебя не разглашать никому моих планов, ибо, если они провалятся, то отвечать за это будешь ты».

Итак, в Софии продолжались заговоры против Миллера, составлялся проект нового устава с возведением Шатилова на подобающее ему место…

Не зная намерений своего старшего алексеевца и его дружбы со Скоблиным, начальник группы алексеевцев в Париже полковник Сергей Александрович Мацылев писал 4 июня 1937 года генералу Зинкевичу:

«…Пока что невозможно расшифровать Скоблина. Сейчас даже Евгений Карлович, имевший к нему полное доверие, начинает разбираться. Но сколько времени понадобилось для этого, и сколько глупостей было совершено под влиянием Скоблина».

8 августа он вновь писал Зинкевичу:

«…Лавры Туркула не дают Скоблину спокойно спать. Лично я считаю, что его деятельность в Париже причинила много зла. Генерал Скоблин — человек скользкий, он всячески хочет играть роль. Скоблин очень близок к генералу Миллеру, который, под его влиянием, наделал много глупостей».

17 марта 1937 года Кусонский информировал Абрамова:

«…Недавно у меня был с визитом один офицер Корниловского полка (я не считаю его умным), который некогда был очень связан со Скоблиным… Мой посетитель спросил меня, откуда Туркул и Скоблин получают так много денег. Я объяснил ему, что первый дает обеды и что он получает, не знаю откуда, субсидии на свои поездки и газету. Что касается второго, то он живет на доходы от концертов своей жены. Мой посетитель начал подсчитывать, сколько Плевицкая может добыть своим трудом (не знаю, откуда у него сведения о ее доходах), и он заключил, что Скоблин не может жить на заработки жены так, как он живет.

Таким образом, видимо ведутся дискуссии о Ск. и его образе жизни, не отвечающем его ресурсам. В какой степени они обоснованы, я не знаю, может быть, это только зависть бедного к богатому…»

Подсчитывал ли Миллер доходы и расходы Скоблиных, сообщил ли ему Кусонский о визите корниловца так, как он отписал Абрамову?

Так или иначе, но поведение Скоблина начало внушать Миллеру опасения. Пытаясь поставить под свой контроль «Внутреннюю линию», Миллер всё больше и больше убеждался в своем бессилии. Известные ему «линейцы» его приказов не исполняли. «Линия» продолжала свою работу по подрыву престижа Миллера и, где возможно, сеяла среди чинов РОВСа ненависть к нему. Одновременно «линейцы» провоцировали неприятные инциденты между РОВСом и НТСНП, удачно ведшим свою пропагандную и организационную работу во многих странах мира.

Летом 1937 года Миллер совершил поездку по группам РОВСа во Франции. Видимо, хотел лично убедиться в положении дел на местах.

Прибыл он и в Лион. В помещении французского Союза Комбаттантов состоялось собрание местной группы РОВСа, на которое пришли и члены НТСНП, не прекратившие своих связей с воинскими организациями.

Офицерская аудитория тепло приветствовала главу РОВСа. Глухим, усталым голосом Миллер говорил о международной обстановке, об угрозе новой мировой войны и о задачах РОВСа по сохранению кадров для дальнейшей борьбы с большевиками.

Офицеры задавали вопросы по докладу генерала. Миллер отвечал лаконично, точно, убедительно. Вдруг корниловец, подполковник Гречко, задал генералу вопрос:

— Ваше превосходительство, а что делается для того, чтобы прекратить деятельность тех лиц, которые вызывают трения между РОВСом и НТСНП?

Миллер ничего не ответил. Опустив голову, он застыл в безмолвии. В эту минуту стоявший рядом со мной Рончевский выхватил из кармана пиджака письма Закржевского. Еще мгновение, и он огласил бы документы, Миллеру уже известные. Я схватил выше локтя руку Рончевского и шепнул ему:

— Не надо. Ты видишь, в каком он состоянии? Все понятно без слов…

— Да, ты прав, тут не место для разоблачений, — ответил остывший Рончевский и спрятал бумаги в карман.

После собрания Рончевский и я зашли в кафе и обсудили происшедшее. Конечно, поездка Миллера связана с делами «линейцев» и попытками его выяснить неясное. Но доставленные нами сведения об «Организации», при всей своей странности и серьезности, еще не убеждали Миллера в самом страшном для него и РОВСа. И за отсутствием прямых улик мы сами считали их недостаточно убедительными для того, чтобы в открытую утверждать наличие советской провокации. Зная это, руководители «линейцев» не раз подталкивали нас на преждевременное выступление.

Член нашей тройки, корниловский подпоручик Альтов-Артамонов неоднократно подстрекал нас к преждевременным разоблачениям, из которых мог бы выйти просто пшик. Несколько неприятных споров, когда Альтов, продолжая действовать в Лионском отделении НТСНП в роли агента «Вн. линии», настаивал на оглашении писем Закржевского, обострили наши с ним отношения. Понимая его стремления и цели стоящих за ним, мы решили не исключать его из НТСНП — до поры до времени. Но отвели его от управления половиной Лионского района, поставив на его место Глеба Бабикова, верного человека, преданного члена НТСНП. Исчерпав свои возможности и не добившись нужного «Линии» результата. Альтов к 1937 году сам отошел от НТСНП. В дальнейшем он вел злостную кампанию против НТСНП и особенно против Рончевского, исполняя приказы начальника корниловцев в Лионе, полковника Киреева.

Все больше и острее ощущал Миллер пустоту вокруг себя. Не на кого было опереться. Замкнувшись в себе, он не пытался найти честных и верных. А их было много…

Похищение Е. К. Миллера

В начале июля 1937 года в Париж приехал заместитель начальника ИНО НКВД Шпигельгласс. Встретившись с Кривицким в ресторане на бульваре Монпарнас, Шпигельгласс поведал ему, что прибыл сюда с миссией величайшей важности.

Поделившись московскими новостями и рассказав о деле «изменника» Тухачевского, Шпигельгласс приоткрыл важную тайну: собрания антисоветского кружка А. И. Гучкова в Париже посещал их агент, доносивший ГПУ о деятельности этого кружка и его связях с РОВСом. Имени осведомителя Шпигельгласс не назвал.