Читаем без скачивания Телохранитель ее величества: Точка невозврата - Сергей Кусков

Усмешка.

— Я же не просто так бежала. Выждала момент, чтобы королева была на планете, специально. И в разговоре с Гарсия попросилась к ней на аудиенцию, объяснив ситуацию.

— Что ищешь политического убежища.

— Да.

— И что королева?

— Его предоставила. — Лицо Паулы озарила лучезарная улыбка. — И разрешила стажироваться в корпусе. Сказала, посмотрит на результаты тестов, а потом Совет решит, брать меня или не брать.

«В общем, почти так же, как и в моем случае, процедура отработанная» — отметил я про себя.

— А дядя?

— А что дядя? — огненноволосая зло усмехнулась — обида до сих пор не вышла из нее, а время раны не залечило. — Дядя дома, на Земле. В Каракасе. Я больше не видела его, не слышала, хотя он предлагал встретиться и помириться. И регулярно шлет письма с чем-то подобным, до сих пор. Но я удаляю их из почтового ящика, не читая, а бумажные конверты, которые он мне как-то умудряется передать, сжигаю на глазах у курьеров. Вот и всё, Хуан, вся моя история.

История меня впечатлила. Даже с учетом того, что она явно отфильтрованная. Слишком много недосказанностей, слишком много намеков, никаких имен, и вообще… Что-то, отдающее сказкой, нереальностью. Эдакая Золушка, блин.

А еще, в ее рассказе нигде не упоминалась мама, «сестра дяди». Аристократка, способная защитить ее, во всяком случае в своей собственной семье. Везде только «дядя» и «кузены».

Да, Паула умалчивает гораздо больше, чем говорит. Но все равно доля правды в ее словах есть, и история зацепила.

Поскольку я слушал общедоступную, отредактированную версию, приставать с расспросами и уточнениями посчитал ниже своего достоинства — зачем выслушивать разбавленную ложь? Со временем я услышу правду, если мы сдружимся, и она посчитаем меня достойным. Но не раньше. А пока надо просто принять ее историю, как данность, и жить дальше. В частности, сходить в столовую и позавтракать.

Само собой, ни тренировки, ни развода у меня не было. И общий завтрак я пропустил. И это хорошо — меня все еще шатало, не хотелось позориться на глазах у всех. Причем шатало периодами — то ничего, почти мог идти сам, то вдруг накатывало так, что стоять, даже держась о стенку, не представлялось возможным. Паула до столовой меня буквально тащила — а она крепче, чем кажется!

В столовой было полно народу — человек двадцать. Для корпуса и этого времени это много. В основном «выходники», не резервисты даже. Меня встретили с интересом, но знакомиться поближе пока не посчитали целесообразным. Хоть я и начал занятия на «мозговерте», но пока был не в форме.

Паула набрала мне еды, я начал уписывать за обе щеки — не ел больше суток, и в этот момент меня вновь накрыло. Да так, что я не мог пошевелиться, сидел, вцепившись в столешницу, опасаясь ее бросить.

— Что, даже есть не можешь? — вздохнула Паула после нескольких минут бесплодных попыток помочь мне с ложкой и тарелкой.

— Нет. — Я покачал головой. Так хреново мне еще не было.

— И что делать?

— Не знаю. Ждать.

— Еда стынет.

Да, стынет. И я голодный, как лев. А еще на меня смотрят заинтересованные мордашки. Уже поели, но специально не уходят, хотят посмотреть шоу — как я выкручусь.

— Я попробую.

Через силу я отпустил правую руку и взял в нее ложку. Ориентируясь не на данные сенсоров, то бишь вестибулярного аппарата, а на результаты дифференциальных вычислений своего мозга, каково должно быть местоположение и ориентация ложки в пространстве, попытался поднести ее ко рту. Получилось со второй попытки. Целых два раза. Но на третьей попытке ложку повело, и содержимое ее вывалилось на столешницу.

Паула вновь вздохнула, покачала головой и взяла ложку в руки сама.

— Открывай рот.

Она набрала мне еды и поднесла полную ложку ко рту. Я отрицательно замотал головой, как ребенок, плотнее сжав губы.

— Открывай, говорю. Сам ты долго будешь.

Я обернулся на пол-оборота в одну сторону, затем в другую. Так и есть, делая вид, что общаются, все внимательно смотрели на меня.

— Ты меня опозорить хочешь? — прошептал я ей.

— Чем?

— Что кормишь с ложечки.

— Ты дурак или прикидываешься? — не выдержала она. — Ты по местной классификации «раненый». Не способен делать это сам. Я помогаю. При чем здесь опозорить? Рот открывай!

Но я упрямо покачал головой из стороны в сторону.

Рядом раздался шорох, и на стол передо мной опустился зад знакомого персонажа, которого я хотел бы видеть здесь в последнюю очередь.

— Огонек не понимает, у нее нет нужных аргументов, Ангелито. На самом деле дело не в «ранении». — Она взяла ложку из рук опешившей Паулы и сама поднесла к моим губам. — Дело в том, что те девочки, которые сидят сзади, и которых ты так стесняешься, возможно, пойдут с тобой в бой. Бок о бок. И вы будете защищать друг другу спину. Ты будешь защищать им спину. А ни дай бог, кого ранят, то и зашивать друг другу кишки. Да-да, Хуанито, придется. А теперь подумай, захотят ли они идти с тобой в бой, захотят ли доверять спину, если ты сидишь и ломаешься, стесняясь их?

Я молчал. Она меня озадачила.

— Доверие, Ангелито. Абсолютное доверие. Своими юношескими понтами, боязнью быть в их присутствии слабым, ты рушишь единственный мост, который может связать тебя и их. Всех их, — окинула она вокруг свободной рукой. — Так что думай, Хуан. Крепко думай.

Я раскрыл рот, позволив ложке с кашей попасть внутрь. Камилла, а это была она, тут же неспешно набрала другую и продолжила кормление.

— Вот так-то лучше. Ну вот, — обратилась она к сидящей рядом Пауле, — а ты его байками какими-то непонятными кормишь!

Та лишь обалдело покачала головой.

К концу завтрака отпустило, доесть я смог сам. Камилла присела рядом, и, повесив на лицо добродушную маску эдакой болтливой дурочки, внимательно и тревожно меня оглядывала, непрерывно щебеча что-то нейтральное. Увиденным осталась довольна. Под конец спросила Паулу о рекомендациях врача и наших планах.

— …Так что его нужно постоянно трусить, болтать с ним, заставлять мозг работать, — завершила та свою речь. Ей было откровенно не по себе от такого вмешательства, и, кажется, только тут дошло, что я не принадлежу им. Я их напарник, да, но кроме них есть прорва других девчонок, с кем им придется мною «делиться».

— А твои девчонки боятся, — констатировала Афина. Даже не спрашивала. Паула красноречиво уставилась в столешницу.

— Почему? — подал голос я.

Они обе перевели глаза на меня и в унисон вздохнули.

— Молодые потому, что. Глупые, — ответила Афина. — Ладно, предложение. Раз такие дела, предлагаю сделать то, что давно уже пора сделать, и что рано или поздно делать придется.

Я недоуменно уставился на нее.

— Знакомиться с аборигенами, — пояснила она. — Вливаться в коллектив. — А ты о чем подумал? Кажется, сейчас для этого самое нужное время. И вместе, коллективно, мы тебя «прокачаем» — подмигнула она. — Ни на минуту не замолкнем! Вы как?

Вопрос предназначался мне, но я начал привыкать к определенной субординации, и пожав плечами, вопросительно перевел глаза на огненную спутницу.

— Да, конечно, разумеется… — выдавила та со смешанными чувствами. Собственница в ней, чисто женская составляющая личности, проиграла прагматистке, отдающей отчет, что так будет лучше для нее же самой в первую очередь.

И правда, пора уже знакомиться. Пока я «ранен» и есть время. Что-то мне подсказывало, когда «система найдет точку равновесия», его у меня вновь не будет.

— В таком случае, — Камилла поднялась и поманила девчонок со своего стола, — предлагаю именно занять мозги, о чем вам говорила Рамирес. То бишь, заняться русским конкуром. Играть будем не на желания, а на «пуговицы» — на что- нибудь, лишь бы на что-то. А наш Ангелито покажет всем мастер класс — как должны играть настоящие профессионалы. Ты ведь покажешь, да?

Ее лицо озарила довольная улыбка. Сзади же ко мне подошло несколько девчонок ее взвода и приготовились перехватить меня, если я, вставая, начну заваливаться. Паула мягко, но красноречиво была отодвинута в сторону.

— Не вопрос! — Мои губы так же растянулись в довольной усмешке.

Этот день закончился Большим Покером. Обедали мы прямо там, в кают-компании — по приказу старших малолетки сбегали в столовую и что-то нам сообразили. Меня мотало из стороны в сторону, но это не мешало видеть лица соперниц и читать по ним их карты. Я проигрывал, бывало, и крупно, но в целом за вечер остался в невероятном плюсе. Жаль, что играли «на пуговицы», которые в реале оказались именно пуговицами, которые девчонки купили и отдали в течение двух следующих дней. И самое главное, игра велась абсолютно честно и серьезно, хотя при этом большинство девчонок успевало выполнять главную функцию, ради которой мы и сели за стол.