Читаем без скачивания Мастер ветров и закатов - Макс Фрай

К счастью, Нумминорих не стал объяснять, что «наяву» в данном контексте означает «с открытыми глазами». То есть мы просто сообщаем новому знакомому, что запомнили его лицо и теперь способны воспроизвести его перед мысленным взором. Лично я при этом всякий раз радуюсь, что никто не устраивает проверок.

– Если подходит, тогда пошли, – сказал я.

– Куда?

Дырку над ней в небе. Мы же вроде бы только что обо всем договорились: другой Мир, я обещал, нос можно не отдавать, «именно то, что надо».

И вдруг опять двадцать пять.

– В тот Мир, который тебе снился, – терпеливо повторил я. – Откуда ты не хотела просыпаться. И я обещал…

– Так это все действительно было? – беспомощно спросила она. – И есть? Не просто мой счастливый бред? Но… Уже поздно! Где вы раньше шлялись со своим другим Миром, мальчики? Всего неделю назад?

И заплакала.

– Неделю назад мы о тебе вообще не знали, – сказал я. – Свинство, конечно, с нашей стороны. Но видишь, мы уже встали на путь исправления. Делаем, что можем.

– Но я же умираю, – бормотала она сквозь слезы. – Я пока ничего такого не чувствую, но точно знаю, что вот-вот умру. Иначе не может быть, я хорошо рассчитала…

– Ты очень хорошо рассчитала, – согласился я. – И нарядное платье надела, и окно открыла, чтобы в доме не воняло, даже если тебя не скоро найдут. Никогда не видел такого аккуратного и продуманного самоубийства, всем обычно плевать – чем хуже, тем лучше. Но тут пришел я и устроил бардак. В смысле, спас тебя, чтобы увести с собой в город, где несколько дней кряду дули твои разноцветные ветры. Не станешь же ты отказываться от гонорара за лучшую работу в своей жизни? Художник не должен быть голодным, ты в курсе? Поэтому просто позволь справедливости восторжествовать.

Она то кивала, то отрицательно мотала головой, хотела что-то сказать, но не могла перестать плакать, хотя очень старалась, я это видел. Ну или просто теоретически понимал.

– Макс, а можно будет вернуться отсюда прямо на твою крышу? – внезапно спросил Нумминорих. – Там в корзине осталось еще с полдюжины грешных чохов. Вот представляешь, тут такое творится: мы пришли в другой Мир, запахи сумасшедшие, за окном деревья, каких я в жизни не видел, небо слишком голубое, хуже, чем на картинках в детских книжках, человек чуть не умер и теперь плачет, тебя трясет, а я только об этих грешных чохах и думаю. Как будто нет ничего в жизни важней. Это от путешествий между Мирами так сильно хочется жрать?

– А кстати, да, – вспомнил я. – Зверский аппетит просыпается. После первых визитов в Хумгат я менкала был готов проглотить, не разжевывая, с рогами, сбруей и поклажей. Со временем, кстати, такая реакция проходит; вот интересно, почему?..

Но отыскать ответ на этот актуальный вопрос мне не дали.

– Ладно, если так, пошли, – сквозь слезы сказала художница. – Сколько можно тянуть. Жива я, мертва, сплю или нет – потом разберемся. У тебя мальчик голодный! Мучается из-за меня. Так нельзя.

Никогда не знаешь, какой аргумент может оказаться решающим. Никогда.

Я помог ей встать с кушетки. Она осторожно сделала шаг, потом другой. Испуганно посмотрела на меня.

– Ноги больше не болят.

– А надо, чтобы болели?

– Да не то чтобы надо. Просто как-то не похоже, что я проснулась. И что еще жива.

– Извини, – сказал я. – Нечаянно тебя вылечил. Сказал: «Ты проснешься здоровой», – и вот нам прискорбный результат, пациент не верит, что жив. Будет мне наука. В следующий раз скажу: «Проснешься со всеми болячками, которые были раньше». И все счастливы.

– Погоди, какой «следующий раз»? Почему «следующий раз»? Мне теперь все время придется?..

– Просыпаться в моем обществе? Ну что ты. Нет. Просто кроме тебя есть и другие слишком крепко заснувшие, которых надо будить.

– И ты?..

– Совершенно верно, работаю будильником. Буквально на днях устроился. Думал, непыльная работенка, посадил во дворе груши, приготовился их околачивать, а тут ты на мою голову… Руку давай.

– Зачем? – вдруг переполошилась она. И на всякий случай спрятала руки за спину.

– Затем, что мы не знаем дороги, – вмешался Нумминорих. – Только кажется, что просто добраться отсюда до крыши, где остывают наши грешные чохи, а на самом деле поди ее найди. А Макс дорогу знает. И нас туда отведет.

– Так вот как тебя, оказывается, зовут, – укоризненно сказала мне художница.

Как будто быть Максом – это такой неприятный порок, что-то вроде ночного храпа или пристрастия к чесноку. И порядочные люди заранее предупреждают об этом окружающих, чтобы те знали, чего следует ждать.

А я, негодяй, так долго скрывал.

– Бывает гораздо хуже, – сурово ответил я. – Даздраперма, Пучегор, Два Килограмма Риса. Или, к примеру, Гугимагон – тоже не сахар. А ведь какой великий был колдун!

Она бровью не повела. Сказала:

– Я – Анна.

– Не Кукуцаполь? Не Перкосрак? Не Миллианера? Ну и отлично. А теперь руку давай все-таки. И глаза закрой.

…Я не настолько невежественен, чтобы не знать, что в Хумгат кого попало за руку не тащат. Коридор между Мирами принимает очень немногих, и это вопрос не личного могущества даже, а какой-то особенной разновидности удачи. Одни рождаются избранниками Хумгата, другие – нет. Ни о ком заранее не знаешь, какой билет он вытянул в этой лотерее. Ну, то есть опытные люди вроде Джуффина умеют определять такие вещи на глаз, а я нет.

И я не настолько псих, чтобы пренебречь этим знанием. Поэтому у меня был план – простой, прекрасный, легко осуществимый и совершенно беспроигрышный. В фундаменте его лежал нехитрый фокус, бывший в старину профессиональным секретом гильдии столичных грузчиков, потом ставший достоянием всех желающих, а с наступлением Эпохи Кодекса почти позабытый, поскольку требующаяся для его исполнения ступень магии немного превышала дозволенную тогдашними законами, а связываться с Тайным Сыском, особенно в лице его Почтеннейшего Начальника сэра Джуффина Халли никто особо не хотел. Репутация у него в начале мирных времен и правда была совершенно ужасная, это сейчас весело вспоминать.

Главное, что меня этому фокусу научили практически в первые дни моего пребывания в Ехо. И я так лихо с ним освоился, что до сих пор, обдумывая любую задачу, в первую очередь спрашиваю себя, нельзя ли решить ее, уменьшив кого-нибудь до практически полного отсутствия размера, спрятать в пригоршню и куда-нибудь отнести? Как ни странно, примерно в половине случаев оказывается, что это оптимальный выход. То ли задачи мне попадаются такие однотипные, то ли мой любимый прием действительно куда более универсален, чем принято думать.

Вот и сегодня, когда после разговора с леди Сотофой мне пришлось всерьез задуматься, как доставить разбуженную женщину из одной реальности в другую, я сразу сообразил, что ее можно просто пронести через Хумгат в пригоршне. Штука в том, что когда человек настолько мал, на него невозможно воздействовать, будь ты хоть трижды неумолимым законом непостижимой природы. Просто объекта воздействия временно как бы вовсе нет.

Привилегию объяснить этот феномен я с легким сердцем оставляю ученым магам Соединенного Королевства; что касается меня, у меня даже местного высшего образования нет. И какое счастье, что на государственную службу я в свое время устроился по знакомству, а то клевать бы мне сейчас носом на задних лавках всех аудиторий, зарабатывая грозную репутацию самого тупого студента всех эпох.

Но, как я уже говорил, практика превыше теории. А практик я неплохой. И ни на секунду не сомневался, что нашел отличный выход. Я, собственно, до сих пор в этом не сомневаюсь, хотя опробовать свою идею мне так и не довелось.

Дело не в том, что я, как это со мной часто случается, так увлекся происходящим, что забыл о своих намерениях.

Не забыл. Просто передумал.

Решил, ей надо узнать, что такое Хумгат. А что там может с нами произойти – дело десятое. Ничего такого, с чем бы я не справился; а если не справлюсь, значит, это буду уже не я. И беспокоиться в таком случае совершенно не о ком.

Только в самый последний момент, уже приготовившись перешагнуть порог распахнутой двери, которая вела в маленькую темную прихожую, уставленную подрамниками, я сообразил, что кроме Анны со мной еще и Нумминорих. И если что-то пойдет не так, лучше бы ему в этом не участвовать.

Поэтому я сказал деловито и небрежно, невольно скопировав манеру Джуффина, в которой он когда-то давал мне самые безумные задания:

– Ты нас сюда привел, значит, и обратный путь найти сможешь. Просто по нашему запаху. Как раз на крышу и попадешь. Надеюсь, наши грешные чохи еще не остыли.

Глаза у Нумминориха стали совершенно круглыми. Но любопытства в них было куда больше, чем тревоги.

– А ты? – спросил он. – А вы?

– А мы придем сразу следом, – сказал я. – Поэтому если у тебя есть сердце, оставь нам хотя бы половину припасов. Собственно это просто проверка…