Читаем без скачивания Путь, выбирающий нас - Оксана Панкеева

— Он ведь даже извинений от вас не требует, — уже на последнем издыхании добавил Кантор, отчаявшись достучаться до дремлющего разума собеседника. — Только перестаньте будоражить общественность! Хочется вам оказаться причиной новой гражданской войны? А вот таких посетителей, как сегодняшние, вам выпроваживать еще не надоело?

— Я подумаю, — неожиданно перебил его упертый граф. — И довольно об этом. Где ты остановился?

— Меня любезно приютил командор Фортунато, — честно признался Кантор, отмечая, что его хотя бы перестали величать чужим титулом. — А завтра я уезжаю.

— Далеко?

— В обитель святого Сальвадора Утешителя.

— И ты тоже… — грустно прокомментировал Гаэтано. Видимо, уже знал, зачем туда отправляются бывшие соратники. — Зачем? Неужели все так плохо, что вы все готовы ринуться в неизвестность, лишь бы не оставаться здесь? Теперь, когда мы победили и, казалось бы, все должно наладиться и вернуться на круги своя?

— Не знаю, как остальные, — пожал плечами Кантор, — но я не могу вернуться. Надо искать новый путь. А я его не вижу. Стоит ли так огорчаться? Если мое место действительно здесь, то здесь я и окажусь.

— Но ты хотя бы отобедаешь со мной?

Отказаться — значило бы обидеть, и Кантор не рискнул.

На аудиенцию к его величеству он явился не совсем трезвым (опять не посмел обидеть хозяина отказом) и с разваливающейся на части головой. Не глядя подписал все, что товарищ король счел нужным ему сунуть, отчитался о своей дипломатической миссии и на всякий случай основательно попрощался.

По дороге в участок его почти успешно попытались похитить. Сама мысль о чем-то подобном выглядела полным идиотизмом, но все же если человеку набрасывают мешок на голову, вместо того чтобы спокойно выстрелить в спину, речь все-таки идет о похищении. К счастью, один из похитителей ухитрился порезаться о висящую на поясе чакру, из-за чего упустил момент и не успел зафиксировать руку со своей стороны. Пока он сообразил, в чем дело, Кантор успел добраться до пистолета, а уж коли добрался — никакой мешок на голове не помешал ему найти цель на слух. Потом он долго и вдохновенно матерился, рассматривая простреленную куртку и пытаясь сообразить, кому и на кой понадобилась его скромная персона. Голова соображать отказывалась, и всяческие интеллектуальные задачи пришлось отложить до завтра.

Завтра порадовало еще парой неприятных сюрпризов, даром что день выпал четный.

Ранним утром, за полчаса до рассвета, когда Кантор, попрощавшись с гостеприимными полицейскими, направлялся в платные конюшни за своей лошадью, его куртка опять подверглась насилию и увечьям.

Убийца, похоже, был куда толковее вчерашних похитителей, да и подготовился получше. Кантору даже любопытно стало: откуда у коллеги такие обширные познания о будущей жертве?

Он поджидал чуть ли не в самом стойле — значит, знал, где Кантор оставил лошадь и когда за ней придет. Тонкий трехгранный клинок, легко проходящий между звеньев обычных кольчуг, тоже намекал на хорошую осведомленность — убийца предусмотрел, что жертва может носить кольчугу. И наконец, главное — он знал, подлец, даже о необыкновенном слухе Кантора и сумел затаиться так, что Кантор услышал его только одновременно с ударом в спину.

Наверное, действительно очень хороший был профессионал. Только одного он не мог узнать ни от кого: насколько мелкого плетения волшебная кольчуга. Кантор до сих пор прятал подарок товарища Амарго от посторонних глаз, так что никто не мог предупредить незадачливого мастера ножей о том, что даже самый тонкий стилет не проскользнет между звеньями, мелкими, словно петли шелковых дамских чулок.

Додумавшись до всего этого, Кантор запоздало пожалел, что убил талантливого коллегу сразу, не поспрашивав прежде об источниках информации. Впрочем, сожалел он недолго. Кому бы ни понадобилось охотиться на товарища Кантора, вряд ли этот загадочный некто найдет свою желанную добычу там, куда ее забросит мистический портал Судьбы.

Вот только сквозь дырявую куртку стало сквозить с удвоенной силой…

Хотя Амарго не впервые видел собственными глазами родной мир своих коллег, он не уставал удивляться, сколько сил прилагают соседи сначала для того, чтобы обеспечить себе максимум свободного времени, а потом — для того чтобы его же занять.

Как раз сейчас по комнате ползал автоматический пылесос, расправляясь с залежами пыли, скопившейся за время отсутствия хозяина, в ванной трудилась стиральная машина, на кухне что-то самостоятельно готовилось, а шеф в это время занимался единственным делом, которое нельзя поручить домашней технике: примерял у зеркала новые костюмы, специально сшитые для грядущего перевода с понижением.

— Похожу-ка я в мантии, — решил он, оглядев себя со всех сторон и не найдя в новой одежде никаких изъянов. — Отвык уже, неуютно себя чувствую, ноги в подоле путаются… Надо поносить, заново привыкнуть.

— Угу, — согласился Амарго, хотя мысли его в этот момент были заняты совсем другим. — Мантия вообще неудобная вещь…

Макс немедленно почувствовал, что собеседник нервничает. Как-то он всегда умудрялся это определять, не будучи ни эмпатом, ни телепатом.

— Не переживай, — серьезно произнес шеф, сумев удержаться от явного сочувствия. — Все будет хорошо. Тебе, может, кажется, что пересадка органов — это что-то выдающееся, а на самом деле обычная операция, какие делают ежедневно. Через пару лун вернешься как новенький. И вовсе не обязательно было приставать к обоим знакомым королям с требованиями позаботиться о твоей семье, как будто ты умирать собрался.

— Откуда вы знаете? — нахмурился Амарго.

— Толик настучал, — охотно поделился шеф, укладывая в реквизитный сундук казенные костюмчики. Кого-то другого он бы, может, не сдал, но только не Толика.

— А ему кто сказал?

— Оба, — так же легко выдал источники информации агент Рельмо. — Ты же обоих знаешь. Орландо перепугался и тут же поделился своими переживаниями, а Шеллар пожелал точно выяснить, что происходит, какая опасность тебе угрожает и с какой процентной вероятностью, а также что лично он может сделать для максимального уменьшения этой самой вероятности.

— А о том, что Кантор вернулся, Толик тебе сказал?

Шеф застыл, только что сложенный плащ медленно пополз из его рук, расправляясь в падении.

— Не сказал, паршивец! Неужели забыл?

— Не знаю. Если Орландо так перепугался, мог и он забыть передать. Кантор вернулся. Живой, целый и почти здоровый, если не считать частой головной боли. Сам я с ним не виделся, но и Орландо и Казак утверждают, что руки-ноги на месте, мозги работают исправно — во всяком случае, не хуже, чем до контузии. Сейчас он в столице, если вы прибудете завтра, то еще, наверное, застанете.