Читаем без скачивания Грешница в шелках - Мэдлин Хантер

Саммерхейз с Хоксуэллом в изумлении уставились на Джонатана, и Каслфорд не сразу сообразил, почему вдруг перестал быть центром внимания. Наконец, догадавшись, пробормотал:

- А… Так они не знали об этом, верно? Я проявил неосторожность, Олбрайтон. - Он пожал плечами. - Хотя, наверное, это к лучшему. В конце концов все должно когда-то открыться.

- Ну а эти свидетели - где они? - спросил Джонатан. И ему вдруг показалось, что он не узнал собственный голос. Да и все вокруг сделалось каким-то нереальным - словно во сне.

- Где они? - переспросил герцог. - Хм-м, действительно, где же они? Помню, что от одного из них, от того, что постарше, ужасно воняло. Вот почему я и обратно поскакал на лошади, - только бы не садиться вместе с ним в наемный экипаж. - Каслфорд поднялся с софы и пробормотал: - Я совершенно забыл, куда велел стюарду их поместить. Давайте посмотрим сами.

Герцог пошел впереди, а Джонатан замыкал маленькую процессию. В висках у него гулко пульсировала кровь, и он никак не мог справиться с волнением. Ведь если существовали свидетели, если Каслфорд действительно их разыскал, то это меняло все дело.

Глава 27

Дафна захлопнула бухгалтерскую книгу. Потом, открыв свой ридикюль, вытащила из него несколько фунтов. Взглянув на Селию, заявила:

- Я абсолютно уверена: впоследствии сумма будет значительно больше. За короткое время благодаря своевременной доставке растений наши дела значительно улучшились. А твоя договоренность с мистером Болтоном о летних цветах сделает нашу фирму процветающей - в этом нет ни малейших сомнений.

Селия сунула полученные деньги в кармашек своего передника. Яркие цветы и чудесные ароматы окружали их со всех сторон. В очередных фургонах привезли множество горшков с весенними цветами, и в последующие несколько дней цветы эти принесут весну и все весенние запахи во многие лондонские дома. Но все это не радовало Селию - даже общество Дафны. Джонатан давно уже уехал из дома, пять часов назад. Но он до сих пор не вернулся, и Селия начинала думать, что он вообще никогда не вернется. Хотя нет, конечно же, он вернется. Вернется и посмотрит на нее по-новому, посмотрит тем «прощальным» взглядом, который она подметила у него еще сегодня утром. И он сообщит, что теперь не сможет на ней жениться…

Конечно, она надеялась, что он услышит самые добрые известия. Искренне надеялась. Ведь он мог, например… получить внушительное наследство. И если бы получил, то она радовалась бы за него. Но увы, в этой радости была бы и печаль…

- Что ж, Дафна, у нас действительно все замечательно получается. Меня огорчает только одно… Теперь я очень привязана к этому месту. Мне бы так хотелось сегодня отправиться с тобой в Камберуорт, но нужно где-то разместить все эти горшки.

- Но зачем тебе ехать со мной? Ведь теперь твоя жизнь здесь… И здесь - твой возлюбленный.

Селия ничего на это не ответила, но Дафна тотчас все поняла. Внимательно глядя на подругу, она проговорила:

- Так вот почему ты была такой тихой весь этот день… У тебя болит сердце, да? Он был бессердечен с тобой?

- Вовсе нет. Наша любовь была прекрасной. Чудесной. Настолько трогательной, что я совершенно забылась. - Селия не могла сдержать улыбки при воспоминании о том волнении, что зарождалось в ее сердце при каждом прикосновении возлюбленного. - Но то, что я забылась… Думаю, это было большой ошибкой.

Дафна коснулась руки подруги. Она не задавала никаких вопросов, просто предложила свое сочувствие и утешение. Однако она, вероятно, кое о чем догадалась и, наверное, согласилась с тем, что Селии не следовало забывать о своем месте в обществе.

Из сада не доносилось ни звука, но подруги, одновременно взглянув в сторону окна, заметили возле кустарника какую-то темную фигуру. И тотчас же на садовой дорожке появился Джонатан. Селия неосознанно сжала руку Дафны, и та, обняв подругу, тихо сказала:

- Что ж, теперь я пойду. Если захочешь, приезжай к нам. Только оставь мистеру Драммонду указания, куда доставить цветы. Верити и Одрианна тоже будут рядом, если тебе понадобится совет или, не дай Бог, утешение в ближайшие дни.

Дафна поцеловала Селию в щеку и вышла из передней двери в тот самый момент, как Джонатан вошел с черного хода.

Он почувствовал запах гиацинтов, прежде чем увидел цветы, - аромат этот распространялся повсюду. Цветы тоже были прекрасны, однако в окне он увидел самый чудесный бутон, самый прелестный - с золотистыми волосами и с глазами, в которых, казалось, сияли звезды.

Когда Джонатан вошел, Селия улыбнулась ему. Затем поцеловала его и указала на плотный ковер ярких цветов.

- Вот, видишь? Весна пришла хотя бы в один лондонский дом.

- Почему люди собираются покупать их у тебя, когда через несколько недель все эти цветы появятся бесплатно?

- Маленькие зеленые ростки в садиках - это совсем не то. К тому же они пробуждают в людях нетерпение, и те, не в силах дождаться теплых дней, сразу же их срывают. Для некоторых достаточно одного горшка с весенним цветком, но есть и такие, которым нужно не меньше тридцати.

Джонатан с восхищением разглядывал цветы, а Селия тем временем давала ему краткий урок цветоводства. При этом она говорила очень быстро, так как желала поскорее закончить эту легкую беседу, - однако более серьезная тема ее ужасно страшила. Наконец она умолкла, и какое-то время они стояли рядом, глядя на чудесный домашний сад. Джонатан чувствовал волнение Селии, но долго не решался заговорить. Потом все-таки спросил:

- Дорогая, тебе ведь любопытно, чем все закончилось у Каслфорда?

- После того как ты уехал, я не могла думать ни о чем другом. Это были добрые известия?

- Самые наилучшие. Герцогу пришлось спросить кое о чем, и люди сразу же сообщили ему все, что знали. Он узнал то, на что мне бы потребовалась целая жизнь, если бы вообще я смог этим заняться. Он нашел свидетелей, которых мой кузен запугал и которым хорошо заплатил за молчание. Каслфорду удалось запугать их еще сильнее, и они рассказали ему всю правду.

Селия обняла возлюбленного и, улыбаясь, сказала:

- Я так рада за тебя, Джонатан. Ты даже не можешь представить, как я рада. Я наблюдала, как ты шел по дорожке сада, и думала: «Ох, он несомненно граф. Каждому, кто встречается с ним, это сразу бросается в глаза». Твой кузен тоже это почувствовал. Когда он увидел тебя впервые, тебе было всего девять лет, он не мог ошибиться, понял, что титул на самом деле принадлежит тебе.

«Что ж, может быть, и так, - подумал Джонатан. - Но возможно, на эту мысль кузена навела настойчивость женщины, сидевшей несколько дней на ступеньках его дома. Скорее всего вся семья была в курсе. Даже дядя Эдвард».