Читаем без скачивания Башня. Новый Ковчег-3 - Ольга Скляренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Где он сейчас? — торопливо спросил Афанасьев, едва Кир закончил свой рассказ.
— Не скажу, — Кир опять упрямо уставился себе под ноги.
— Ты что, в детском саду, что ли? Ты вообще понимаешь, что ты сейчас говоришь? — не выдержал Афанасьев. — Мы тут в игрушки, что ли, играем? Иван? — обратился он уже к отцу.
Отец лишь пожал плечами, и Афанасьев, выругавшись, подошёл к телефону. Набрал номер, с силой вдавливая указательный палец в кнопки, подождал, пока там ответят.
— Слава? Это Афанасьев. Мне срочно нужен Константин Георгиевич. Срочно, Слава. Очень срочно.
Пока какой-то Слава искал на том конце провода какого-то Константина Георгиевича, Афанасьев постукивал пальцами по столу и сверлил Кира взглядом, не обещающим ничего хорошего.
— Константин Георгиевич! Здравствуйте. Это Афанасьев, — Кир заметил, что начальник цеха как-то весь подобрался, вытянулся в струнку. И внезапно память ему подсказала, кому тот звонит. Это имя-отчество он слышал много раз, Литвинов с Савельевым часто его упоминали, Кирилл даже фамилию запомнил, которая к этому имени-отчеству прилагалась — Величко, глава производственного сектора. — Нет, всё в порядке, мы уже собирались как раз, у нас всё готово. Просто… Тут дело в другом, Константин Георгиевич. Тут у меня парнишка стоит, сын одного из моих мастеров, так вот — у него есть информация. В общем… он утверждает, что Савельев жив. Нет, про это не говорит, молчит. Но явно всё знает. Куда? К вам? А, да, понятно. Хорошо, Константин Георгиевич, мы ждём тут. Да, разумеется.
Афанасьев положил трубку на рычаг и посмотрел на Шорохова-старшего.
— Величко сейчас будет здесь. Пойду его встречу. А вы оставайтесь тут. Вань, ты бы убедил своего сына. Не время сейчас изображать из себя героя. Вань, да ты и сам понимаешь не хуже меня.
И он торопливо вышел, прикрыв за собой дверь. Отец с сыном остались вдвоём.
— Тебе, наверное, Кирилл, сейчас кажется, что ты кого-то предаёшь, — устало проговорил отец, опускаясь на один из стульев. — Но это не так. Поверь, тут нет врагов. Ты многого не знаешь, не понимаешь. И сейчас твоё глупое упрямство может стоить слишком дорого. Тебе, мне, всем людям вокруг.
Кир слушал отца и даже где-то был с ним согласен. Он действительно ни черта не понимал. Он запутался, кого надо спасать, кому можно доверять. В этом клубке интриг и заговоров, Кир был слеп, как только что родившийся котёнок. Вот раньше, когда они дрались с пацанами — всё было чётко. Здесь свои, там — чужие. А теперь? Мысли, которые поначалу носились в его голове каким-то бестолковым табором, теперь улетучились, и в этой пустоте осталось только одно знание, возможно, детское, глупое, упрямое. Предавать нельзя. И он, Кир, никому ничего не скажет. Не выдаст место, где находится Савельев. Ни за что не выдаст. Иначе потом он просто не сможет с этим жить.
Когда дверь распахнулась, Кир даже не испугался, хотя понимал, что ничего хорошего от этого человека, главы производственного сектора, при звуках голоса которого Афанасьев вытягивался в струну, как на параде, Киру ждать не стоит. Пожилой, грузный мужчина, вошедший в кабинет, окинул их с отцом умным, жёстким взглядом и бросил негромко кому-то, кто остался за дверью:
— Подожди меня там, Слава. И проследи, чтобы никто нам не мешал.
Он уселся в кресло Афанасьева, которое ему явно было маловато, попытался устроиться с максимальным комфортом и нахмурился.
— Ну, этот, что ли? — проговорил он, обращаясь к Николаю Михайловичу, и почти одновременно с кивком Афанасьева, вперился глазами в Кира. — Ты кто такой?
— Кирилл Шорохов, — буркнул Кир.
— Как-как? — переспросил Величко и удивлённо кашлянул. — Кирилл Шорохов?
Может, раньше Кир и посчитал бы для себя лестным, что его имя было знакомо этому человеку, явно не последнему в их Башне, но теперь он почувствовал что-то вроде безразличия.
«Ничего не скажу. Не выдам. Пусть хоть убьют», — решил он и упрямо вскинул подбородок.
— Рассказывай, всё, что знаешь, — потребовал Величко.
Кир покосился на отца и снова, уже в третий раз, принялся рассказывать про ту ночь, про то, как узнал от Лёхи о покушении, как стал свидетелем убийств. Имени Сашки он не называл. Как не упоминал и про Литвинова.
Величко слушал внимательно, полуприкрыв глаза, но Кир не обольщался. Эта лень и отсутствие явного интереса были игрой — он видел, как из-под век за ним настороженно следят умные, властные глаза.
— Ну, что ж, — медленно проговорил Величко, когда Кир оборвал своё бестолковое повествование. — Наврал ты тут, конечно, изрядно. Ты меня за идиота-то не держи, вдвоём с приятелем они Савельева со станции вытащили — как же, поверю я. Пупки бы развязались. Но сейчас не это главное. Где Савельев?
Кир насупился и промолчал. Услышал, как рядом протяжно вздохнул отец, но лишь крепче сжал зубы.
— Вот что, парень, — Величко расслабил рукой галстук, словно тот мешал ему дышать. — Я сюда пришёл не для того, чтобы враньё твоё слушать и в бирюльки играть. Конечно, я не военным сектором управляю, но и у меня найдутся люди, умеющие убеждать таких упрямых остолопов. И ты меня, парень, на крайние меры идти не вынуждай. Всё равно же расскажешь. Рано или поздно. Лучше рано. Потому что времени у нас мало. И уговаривать я тебя не буду.
Кир взглянул на отца. Тот был неестественно бледен и смотрел на Кира с явной мольбой. Кир вспомнил, как его уже убеждали говорить правду люди Ледовского. Значит, сейчас снова придётся.
— Кирилл, я тебя прошу. Ради мамы, — тихо проговорил отец.
— Ну так что, Кирилл Шорохов? — Величко начал подниматься в кресле, но тут у него из кармана раздался мелодичный звук. Он опустился обратно, достал планшет, посмотрел на сообщение, дёрнул головой, словно не поверив своим глазам. — Ему-то что надо?
