Читаем без скачивания Агентство "Лилит". Сказка об обречённой царевне - Светлана Зорина

— Есть мнение, что время в обычном человеческом понимании — иллюзия. На самом деле мир — это сложная многоячеистая структура, где всё уже существует. Как бы одновременно.

— Наверное, так и есть, но мы, люди, допущены не на все ярусы этого комплекса.

— Но мы-то с тобой ухитряемся пробираться туда, куда у людей вроде как нет доступа. Может, когда-нибудь удастся и в будущее заглянуть. Скоро стемнеет, а свет тут явно отключен… Так и есть, — констатировала Диана, попробовав зажечь настенный светильник, похожий на вывалившийся из глазницы глаз.

— У нас есть хороший фонарь. Мы сможем зажигать его в этой комнате и в соседней, где раньше была спальня. И здесь, и там кроны тополей очень близко к окнам, да и шторы тут везде плотно задёрнуты. Даже если бы мы яркий свет зажгли, никто бы с улицы не заметил. Я этот дом хорошо знаю.

— Тут жила одна из твоих… возлюбленных?

— Да.

— Красивая?

— Да. И вообще хороший человек.

— А где она сейчас?

— Не знаю. Наши пути давно разошлись. Я только знаю, что она жива. Я умею определять это по фотографии, а у меня сохранились её снимки.

Я вспомнила портрет Альды де Лавальер, которую её дочь считала мёртвой.

— Дия… Никогда не слышала такое уменьшительное от имени Диана.

— В словарях имён такого и нет. Так звали принцессу-воительницу из племени альдов. Когда-то они правили на планете Далейра. Сейчас там никто не живёт и вообще атмосфера настолько отравленная, что эту планету невозможно исследовать. А учёные считают, что это и ни к чему. Вроде как жизни там нет и никогда не было. Ну а мама говорила, что когда-нибудь докажет обратное. Однажды она сказала мне, что мы с ней потомки правителей Далейры и когда-нибудь все узнают правду. Бабушка, мать моего отца, считала это бредом. Она вообще недолюбливала маму. Кажется, она была против их брака, но ко мне относилась нормально. Хорошо, что она перебралась в наш замок после маминой смерти, иначе я бы попала в интернат.

Соседняя комната осталась спальней и выглядела не так ужасно, как гостиная. Во всяком случае кровать тут походила на кровать, и единственное, что в ней удивляло, так это её гигантский размер.

— Хозяева этого дома явно любят групповуху! — Диана с разбегу прыгнула на кровать, которая тут же спружинила, подбросив её не хуже батута. — Ого! Здорово!

— А ты как считаешь, твоя мама говорила правду?

— Да, теперь я в этом уверена… — Диана умолкла, словно спохватившись, но после маленькой запинки продолжила почти с таким же воодушевлением:

— У неё не было никаких доказательств, и она вообще редко говорила на эту тему, но мне кажется, это вполне может быть правдой. Мне бы хотелось, чтобы это было правдой. Красивый и суровый мир, где воители дружили с разумными львами. Он мне иногда снится, и такое чувство, что это уже было со мной. Действительно было. Фил говорит, что эти сны просто навеяны мамиными сказками, но моя мама была не из тех, кто любит забавлять своих детей сказками. Если она что-то говорила, то это следовало принимать всерьёз.

— Вы с ней были близки? — поинтересовалась я, размышляя над странной паузой в рассказе Дианы. "Теперь я в этом уверена…" Почему именно теперь? Значит, недавно кто-то убедил её в том, что её мать говорила правду? Кто и с какой целью? И почему она опять темнит?

— Да нет… Не очень. Она никого не подпускала к себе близко. Она вообще не хотела детей. Когда поняла, что залетела, собиралась прервать беременность, но врачи не советовали. Беременность развивалась не совсем правильно… То есть плод развивался нормально, но расположен был несколько неудачно и аборт мог закончиться удалением матки. Мама подумала и решила оставить ребёнка, тем более что отец его очень хотел. И вот я здесь.

Да, принцесса-львица, ты уже в утробе матери всё делала не так, как положено. И тем самым отвоевала себе право на жизнь.

— Тебе всё это бабушка рассказала?

— Нет, мама сама рассказала. Такое ведь часто бывает. Люди не хотят ребёнка, но оказываются перед фактом и рожают. И нормально с ним уживаются. А иные вроде и хотят детей, а потом так с ними обращаются, что лучше бы уж не рожали.

— Ты, наверное, любила, когда она рассказывала тебе о том мире? О планете Далейре…

— Да она редко об этом говорила. И только когда сама хотела. Я не спрашивала. Она не любила, когда к ней приставали с вопросами. Представляешь, я даже скрывала от неё, что играю с Эрикой в принцессу племени альдов. Мне казалось, что ей что-нибудь не понравится. Она и так часто была мной недовольна.

— Это почему?

— Ну… Ей не нравилось, что я невысокая ростом и слишком хрупкая. Заставляла меня заниматься спортом. За это ей, конечно, спасибо. Без секции каратэ и фехтовального клуба я бы действительно выросла хилой. Помню, мне хотелось записаться на танцы, но на все секции денег не хватало, да у меня бы и времени на всё не хватило. Мама сказала, что танцевальная школа — это вообще нелепость. Человек танцует и поёт, когда этого просит душа, и учиться этому не надо. Если, конечно, не хочешь развлекать толпу, выступая на сцене. Что ж… Танцевать на сцене я не собиралась, а просто для себя танцую не хуже своих знакомых, которые ходили во всякие там танцевальные студии. Мама очень сердилась, если я чего-то боялась. Никогда не заступалась, если меня кто-нибудь обижал. Говорила: разбирайся сама. Помню, каким она меня покрыла позором, когда я сказала, что убежала от одного гада, который учился в нашем классе. Он был сильнее всех в классе и всех задирал. Я уже тогда занималась каратэ, но он тоже знал массу приёмов. Я никак не могла её убедить, что этот тип из меня бы просто котлету сделал, если бы я вступила с ним в драку. Она считала, что показать противнику спину — позор и всё тут.

"По-моему, она просто недостаточно тебя любила", — подумала я, всё больше и больше проникаясь неприязнью к статной блондинке с красивым и надменным лицом.

— Этот тип часто тебя обижал?

— Он бы продолжил свои издевательства, если бы я в один прекрасный день не полоснула его ножом. Знала, что он не отвяжется, и стала носить с собой перочинный ножик. Когда он в следующий раз полез, раскромсала ему руку так, что меня саму затошнило. А руку ему потом зашивали. Маму вызвали в школу. Ты бы видела, с какой брезгливой миной она выслушивала нашу классную. Она не стала говорить, что этот парень меня обижал, а учителя и воспитатели не вмешивались, пока не дошло до поножовщины. Она держалась так, будто классная вообще несёт какой-то бред, и… По-моему, она вообще не считала, что взрослые должны были вмешиваться и меня защищать. Она считала, что я должна была дать отпор, ну а раз дала, то поступила правильно и говорить тут больше не о чем.