Читаем без скачивания Черный ирис. Белая сирень - Надежда Тэффи

Я все-таки ходила на репетиции. Очень удивляло меня, что актеры дружелюбно со мной здороваются — я думала, что все они должны меня ненавидеть и презирать. Карпов хохотал:

— Несчастный автор чахнет и худеет с каждым днем.

«Несчастный автор» молчал и старался не заплакать. И вот наступило неотвратимое. Наступил день спектакля. Идти или не идти? Решила идти, но залезть куда-нибудь в последние ряды, чтобы никто меня и не видел. Карпов ведь такой энергичный. Если пьеса провалится, он может высунуться из-за кулис и прямо закричать мне: «Пошла вон, дура!»

Пьеску мою пристегнули к какой-то длинной и нудной четырехактной скучище начинающего автора. Публика зевала, скучала, посвистывала. И вот, после финального свиста и антракта, взвился, как говорится, занавес, и затарантили мои персонажи.

«Какой ужас! Какой срам!» — думала я.

Но публика засмеялась раз, засмеялась два и пошла веселиться. Я живо забыла, что я автор, и хохотала вместе со всеми, когда комическая старуха Яблочкина, изображающая женщину-генерала, маршировала по сцене в мундире и играла на губах военные сигналы. Актеры вообще были хорошие и разыграли пьеску на славу.

— Автора! — закричали из публики. — Автора!

Как быть?

Подняли занавес. Актеры кланялись. Показывали, что ищут автора.

Я вскочила с места, пошла в коридор по направлению к кулисам. В это время занавес уже опустили, и я повернула назад. Но публика снова звала автора, и снова поднялся занавес, и актеры кланялись, и кто-то громко кричал на сцене: «Да где же автор?», и я опять кинулась к кулисам, но занавес снова опустили. Продолжалась эта беготня моя по коридору до тех пор, пока кто-то лохматый (впоследствии оказалось, что это А. Р. Кугель) не схватил меня за руку и не заорал:

— Да вот же она, черт возьми!

Но в это время занавес, поднятый в шестой раз, опустился окончательно, и публика стала расходиться.

На другой день я в первый раз в жизни беседовала с посетившим меня журналистом. Меня интервьюировали:

— Над чем вы сейчас работаете?

— Я шью туфли для куклы моей племянницы…

— Гм… вот как! А что означает ваш псевдоним?

— Это… имя одного дур… то есть такая фамилия…

— А мне сказали, что это из Киплинга.

Я спасена! Я спасена! Я спасена! Действительно, у Киплинга есть такое имя. Да, наконец, в «Трильби» и песенка такая есть:

Taffy was a wale-manTaffy was a thief…

Сразу все вспомнилось. — Ну да, конечно, из Киплинга! В газетах появился мой портрет с подписью «Taffy».

Кончено. Отступления не было.

Так и осталось.

Семь огней

Семь огней

Я зажгу свою свечу!Дрогнут тени подземелья,Вспыхнут звенья ожерелья, —Рады зыбкому лучу.И проснутся семь огнейЗаколдованных камней!Рдеет радостный Рубин:Тайны темных утолений,Без любви, без единенийОткрывает он один…Ты, Рубин, гори, гори!Двери тайны отвори!Пышет искрами Топаз.Пламя грешное раздует,Защекочет, заколдуетЗлой ведун, звериный глаз…Ты, Топаз, молчи, молчи!Лей горячие лучи!Тихо светит Аметист,Бледных девственниц услада,Мудрых схимников лампада,Счастье тех, кто сердцем чист…Аметист, свети! Свети!Озаряй мои пути!И бледнеет и горит,Теша ум игрой запретной,Обольстит двуцвет заветный,Лживый сон — Александрит…Ты, двуцвет, играй! Играй!Все познай — и грех, и рай!Васильком цветет Сафир,Сказка фей, глазок павлиний,Смех лазурный, ясный, синий,Незабвенный, милый мир…Ты, Сафир, цвети! Цвети!Дай мне прежнее найти!Меркнет, манит Изумруд:Сладок яд зеленой чаши,Глубже счастья, жизни крашеСон, в котором сны замрут…Изумруд! Мани! Мани!Вечно ложью обмани!Светит благостный Алмаз, —Свет Христов во тьме библейской,Чудо Каны Галилейской,Некрушимый Адамас…Светоч вечного веселья,Он смыкает ожерелье!

Сафир

Сафир

Леониду Галичу

Венчай голубой Сафир желтому солнцу, и будет зеленый Смарагд (изумруд).

Венчай голубой Сафир красному огню, и будет фиолетовый Джамаст (аметист).

Излучение божества — сафирот.

Бойся желтого света и красных огней,Если любишь священный Сафир!Чрез сиянье блаженно-лазурных камнейБожество излучается в мир.

Ах, была у меня голубая душа —Ясный камень Сафир-сафирот!И узнали о ней, что она хороша,И пришли в заповеданный грот.

На заре они отдали душу моюЗолотым солнце-юным лучам, —И весь день в изумрудно-зеленом раюЯ искала неведомый храм!

Они вечером бросили душу моюЗлому пламени красных костров, —И всю ночь в фиолетово-скорбном краюХоронила я мертвых богов!

В Изумруд, в Аметист мертвых дней и ночейЗаковали лазоревый мир…Бойся желтого света и красных огней,Если любишь священный Сафир!

«Зацветают весной (ах, не надо! не надо!)…»

Зацветают весной (ах, не надо! не надо!),Зацветают весной голубые цветы…Не бросайте на них упоенного взгляда!Не любите их нежной, больной красоты!

Чтоб не вспомнить потом (ах, не надо! не надо!),Чтоб не вспомнить потом голубые цветы,В час, когда догорит золотая лампада,Неизжитой, разбитой, забытой мечты

Марьонетки

Звенела и пела шарманка во сне…Смеялись кудрявые детки…Пестря отраженьем в зеркальной стене,Кружились мы, марьонетки.Наряды, улыбки и тонкость манер, —Пружины так крепки и прямы! —Направо картонный глядел кавалер,Налево склонялися дамы.И был мой танцор чернобров и румян,Блестели стеклянные глазки;Два винтика цепко сжимали мой стан,Кружили в размеренной пляске.«О если бы мог на меня ты взглянуть,Зажечь в себе душу живую!Я наш бесконечный, наш проклятый путьЛюбовью своей расколдую!Мы скреплены темной, жестокой судьбой, —Мы путники вечного круга…Мне страшно!.. Мне больно!.. Мы близки с тобой,Не видя, не зная друг друга…»Но пела, звенела шарманка во сне,Кружились мы, марьонетки,Мелькая попарно в зеркальной стене…Смеялись кудрявые детки…

Аметист

Аметист

Побледнел мой камень драгоценнный,Мой любимый темный аметист.Этот знак, от многих сокровенный,Понимает тот, кто сердцем чист.

Робких душ немые властелины,Сатанинской дерзостной игройЖгут мечту кровавые рубины,Соблазняют грешной красотой!

Мой рубин! Мой пламень вдохновенный!Ты могуч, ты ярок и лучист…Но люблю я камень драгоценныйПобледневший чистый аметист!

«Моя любовь — как странный сон…»

Моя любовь — как странный сон,Предутренний, печальный…Молчаньем звезд завороженЕе призыв прощальный!

Как стая белых, смелых птицЛетят ее желаньяК пределам пламенных зарницПоследнего сгоранья!..

Моя любовь — немым богамЗажженная лампада.Моей любви, моим устам —Твоей любви не надо!

«Гаснет моя лампада…»

Гаснет моя лампада…Полночь глядит в окно…Мне никого не надо,Я умерла давно!

Я умерла весною,В тихий вечерний час…Не говори со мною, —Я не открою глаз!

Не оживу я снова —Мысли о счастье брось!Черное, злое словоВ сердце мое впилось…

Гаснет моя лампада…Тени кругом слились…Тише!.. Мне слез не надо…Ты за меня молись!

Предчувствие