Читаем без скачивания Стамбул. История. Легенды. Предания - Надежда Ионина

Энергичная и еще более смелая, чем Юстиниан, она обладала острожным и ясным умом. У Феодоры в избытке было все, чего недоставало ее мужу и что обусловило ее господство над ним. Император был, в сущности, человеком слабым и бесхарактерным, Феодора — в высшей степени натурой решительной и энергичной. Юстиниан легко поддавался всякому влиянию, Феодора умела все подчинить своей воле. Неудивительно, что она господствовала в Большом императорском дворце, и ее характер отразился на всем правлении Юстиниана.

К несчастью для Византийской империи, бывшая куртизанка принесла с собой на трон не только умственные дарования, но и свою в высшей степени испорченную натуру. В Феодоре вскоре стали проявляться и демонические свойства — алчность и непримиримая мстительность. Малейший повод зажигал в ней неугасимую ревность и злобу; вражда ее не знала границ, а жалила она подобно скорпиону.

Любимым обществом Феодоры-императрицы были куртизанки и актрисы. Так, танцовщица Македония, благодаря ей, пользовалась таким влиянием в Антиохии, что могла возвысить или уничтожить любого. Развратная и преступная Антонина (жена полководца Велизария) тоже была в числе влиятельных подруг императрицы. Взойдя на трон, Феодора стала разыгрывать роль нравственного судьи, неумолимо карая порок во всех его формах. Более 500 публичных женщин были схвачены по ее приказанию и заточены в монастыри. Многие из них, не свыкшись со своим новым положением, покончили жизнь самоубийством, выбросившись из окон.

В то же время Феодора-императрица присвоила себе и какой-то неестественный контроль над семейной жизнью высшего общества. Жены, дурно жившие со своими мужьями, находили в ней самую ревностную покровительницу. Обвиняемые в нарушении брака, они всегда умели оправдаться перед Феодорой, и тогда начиналась расправа над их мужьями. Одних заставляли возвращать женам двойное приданое, других секли розгами, третьих сажали в тюрьмы. Любовники же этих женщин нередко получали награды и почетные должности.

Заключение браков в высшем обществе полностью перешло в круг интересов императрицы. Она сама назначала невест и женихов, так что никто не мог вступить в брак по собственному выбору. Богатых и знатных людей принуждали жениться на заведомо распущенных женщинах, и горе было тому, кто осмеливался прекословить. Таких подвергали позорному телесному наказанию, а иногда и более худшей участи. Нередко несчастные искали убежища в церквах, и тогда их морили голодом до тех пор, пока не получали от них согласия на брак с женщинами низкого происхождения или самого постыдного поведения. Красота и невинность других возбуждали в Феодоре какую-то болезненную ненависть, словно она хотела всех до единого низвести до того уровня нравственной грязи, на котором еще так недавно стояла сама.

Другой чертой демонического характера Феодоры была ее не знавшая границ жадность. Правда, следует отметить, что в этом отношении супруги подходили друг другу как нельзя лучше. Оба постоянно нуждались в средствах: Юстиниан — для исполнения своих политических замыслов, Феодора — для покрытия расходов на роскошную и изнеженную жизнь. Богатые сенаторы один за другим подвергались опале, а имущество их забиралось в казну. Фальшивые завещания и другие документы подобного рода сделались постоянным средством обогащения императорской казны. Вымышленные заговоры и открытые восстания против правительства тоже были поводом к самым обширным конфискациям.

Страсть властвовать и повелевать заполняла все существо Феодоры, что выражалось и в окружавшей ее обстановке. Невиданный блеск и сказочное великолепие, пышные и неслыханные дотоле титулы должны были сопровождать ее имя во всех государственных актах. В своих грамотах Юстиниан именовал ее «Высокопочтенной, Богом дарованной нам супругой».

Раболепие и страх царствовали вокруг Феодоры, у ног которой пресмыкались патриции, сенаторы, вельможи и военачальники. Император Юстиниан, при всех своих недостатках чуждый высокомерия и гордыни, был доступен для каждого. Даже самые заклятые враги отмечали в его обращении любезность и сдержанность. В Феодоре же властолюбие соединялось с неслыханной жестокостью и мстительностью. Постоянная и последовательная во всех действиях, она неизменна была и в своей злобе. По наущению других лиц она не преследовала никого — только по собственной инициативе. Осудив кого-нибудь на гибель, она непременно исполняла свой замысел, и никто не отваживался ходатайствовать за осужденных. Ни продолжительность времени, ни слезные просьбы, ни мысли о собственной смерти не смягчали ее ярость. Даже смерть врага не останавливала ее; тогда месть императрицы переходила на детей опального. Гнев Феодоры воспламенялся мгновенно, но никогда не угасал. Даже дворцовая прислуга, назначенная без ее ведома, платилась или позорным наказанием, или смертью.

Малейший проступок против императрицы становился поводом для судебного разбирательства, и назначалась следственная комиссия с целью погубить обвиняемого. Заседания происходили в присутствии Феодоры, и судьи соперничали друг с другом, изыскивая все новые улики и обвинения. Приговор составлялся по приказанию Феодоры, и после его вынесения несчастных ждали пытки, телесные наказания, заточение, изгнание или смерть. Личное расположение императора никого не спасало от интриг Феодоры. Так, Приск (секретарь Юстиниана), человек ловкий и безбожный, одно время пользовался расположением императора и за короткое время скопил себе громадное состояние. Но он не понравился Феодоре, и она решила погубить его. Юстиниан не мог устоять против жены, и Приск был сначала сослан в отдаленную провинцию, а потом насильно пострижен в монахи. Все имущество его было взято в казну…

Феодора знала все, что происходило в общественных местах и в частных домах, ибо в ее распоряжении находились сотни шпионов. Если она хотела скрыть участь своих жертв, не было никакой возможности раскрыть ее тайну. Красивый юноша Ареобинд из свиты императрицы чем-то вызвал ее недовольство. И по приказанию Феодоры его сначала высекли розгами, а затем упрятали неизвестно куда. Иногда жертвы императрицы исчезали в страшных подземных тюрьмах дворца, иногда несчастных отправляли в ссылку. В последнем случае им связывали руки, надевали повязку на глаза, и младший командир императорской гвардии отправлялся с ними к месту ссылки на самой быстрой галере.

В некоторых случаях Феодора прибегала к публичному суду, при этом главным ее орудием были законы против безнравственности. Однажды знатнейший молодой человек неосторожно сострил насчет императрицы, а потом вынужден был укрываться в соборе Святой Софии. По настоянию Феодоры претор[10] начал против него процесс, обвинив юношу в педерастии. Его тотчас вытащили из храма и подвергли публичному бичеванию, а потом отрубили детородные органы, после чего несчастный истек кровью.

В таком же преступлении обвинили и некоего Диогена, пользовавшегося расположением императора Юстиниана. Вся вина несчастного состояла в том, что он принадлежал к партии «зеленых», ненавидимой Феодорой. Она подкупила двух рабов, которые стали свидетелями на суде, но суд не принял их показаний только потому, что те были несовершеннолетними. Тогда императрица призвала Феодора (друга Диогена) и потребовала, чтобы тот выступил на суде. Ни ласковые обещания, ни угрозы и пытки не подействовали на Феодора. Диоген был оправдан, и это было единственным поражением императрицы.

Но Феодора не ограничивала свое влияние только дворцом; имея собственные политические и религиозные убеждения, она желала властвовать везде и во всем. Впечатления юности привели ее в лагерь «синих», а «зеленые» и все еретики без различия были ее смертельными врагами. Правда, впоследствии императрица склонилась на сторону монофизитов, и под ее влиянием Юстиниан сделал тогда важные уступки религиозной оппозиции. Но случилось это уже после восстания 532 г.

«Чтобы не утонуть в невежества пучине…»

От эллинистического периода византийцы унаследовали классическую систему образования, в основу которого было положено изучение «семи свободных искусств». Они являлись общепризнанной нормой знаний, само же образование признавалось собственностью человека. По мнению древних греков, оно придавало внутреннюю устойчивость и равновесие и вселяло в человека бодрость духа. Занятия были добровольными; школы имели светский характер, и принимали в них всех, кто хотел учиться.

В Византийской империи тоже ценили образование, и правительство всеми мерами старалось поддерживать просвещение. Император Констанций (337—361), например, считал образование величайшим благом для своих подданных. По его словам, люди, овладевшие «свободными искусствами», заслуживают всяческого почета и достойны первого места среди граждан империи. Еще в 333 г. от муниципальных должностей в Византийской империи были освобождены медики и преподаватели вместе с их женами и детьми, «дабы предоставить означенным лицам всю необходимую свободу для занятий науками и искусствами и для преподавания другим». В 376 г. преподаватели наук были приняты на казенное жалованье.