Читаем без скачивания Лунный цветок - Филлис Уитни

Суми-сан с поклоном и улыбкой, от которой проявились ямочки на ее пухлых щеках, провела их в спальню Джерома. Она сняла свое стеганое пальто и осталась в узорчатом голубом кимоно. На ногах у нее были короткие белые таби.

Спальня была меньше, чем гостиная, но такая же старомодная, с высоким потолком. Огонь в камине пылал, переносной электрический нагреватель был включен. По крайней мере, эта комната была более комфортабельной, хотя несколько аскетической, как и сам Джером.

Большая двуспальная кровать с кучей одеял выглядела удобной. Некоторые предметы обстановки, стоявшие в комнате, были сплетены из тростника, в японском стиле. Низкие стулья с колпачками на ножках не царапали полов и не рвали циновок. Большой ореховый письменный стол Джерома стоял у окна, а забитый книгами шкаф — у стены. На ночном столике тоже были книги и лампа с цилиндрическим пергаментным абажуром. Это, во всяком случае, была жилая комната. Лори подошла к изголовью кровати и остановилась, зачарованная. Марсия, почувствовав, что Лори затихла, обернулась и посмотрела, что привлекло ее внимание. Над кроватью, в центре голой бежевого цвета стены висела японская маска. Она была мастерски вырезана из темно-красного вишневого дерева. Была видна каждая черта смотревшего на них выразительного лица. Тут и там мазки краски подчеркивали красный рот, белые сияющие зубы, белки глаз, а лоб, высокие скулы, выгнутый подбородок были выполнены из полированного натурального дерева и казались почти живыми в игравших на них отблесках пламени камина.

— Это демон, да? — спросила Лори шепотом, как будто эти уши с длинными мочками могли слышать.

Марсия поняла, что она имела в виду. Выражение лица маски было удивительно злым. Брови и глазницы были расположены преувеличенно косо, а глаза мрачно смотрели вниз. Белые мазки над глазными яблоками придавали глазам выражение дикой ярости, лохматые черные брови были сделаны из натуральных волос, и их черные пряди свисали и с подбородка. Нос был вырезан, но он был широким у основания, с выступающими ноздрями, придававшими лицу насмешливое и презрительное выражение. Рот огрызался, губы были сомкнуты, уголки рта угрожающе опущены. Однако в маске демона не было необычных деталей. Ни клыков, ни выпученных глаз, ничего уродливого. Это было лицо человека — гордого, умного, опасного, злого.

— Я полагаю, это какой-то демон, — сказала Марсия, не желая думать о том, что художник намеревался изобразить человеческое лицо.

— Все равно, он ужасно страшный, — заметила Лори и обеспокоенно поверглась спиной к маске.

— Картина над камином мне больше нравится, — добавила она. — Хорошая, правда?

Марсия устало устроилась в качалке у камина и взглянула на японскую картину. На ней был изображен заснеженный пейзаж, где две фигуры прогуливались под покрытым снегом японским зонтиком. Мужчина был одет в длинное черное платье и только в распахнувшихся внизу полах виднелось яркое, золотое с красным кимоно. Голову мужчины закрывал высокий черный капюшон, рука его сжимала ручку зонтика чуть выше, чем рука его подруги. Девушка на картине была вся в белом, за исключением черного с золотом оби на ее талии и алой подкладки рукавов кимоно. Голова ее была завернута в белую ткань и мягкими складками обрамляла лицо. На обоих были высокие деревянные гета, поднимавшие их над поверхностью снега.

— Как ты думаешь, кто они? — спросила Лори, всегда готовая придумать какую-нибудь историю.

Марсия вспомнила кое-что из прочитанного о значении фигур мужчины и женщины под зонтиком на японских картинах. Это был общепринятый символ, и он означал, что эти двое были влюбленными. Лица, как обычно, ничего не выражали, но в том, как мужчина склонился к девушке, чувствовалась забота, а в опущенном взоре девушки — застенчивость.

— Вероятно, это двое гуляющих влюбленных, — сказала Марсия и удивилась, что Джером выбрал для себя столь сентиментальную картину.

Суми-сан вошла, чтобы установить для них маленький столик поближе к огню. Она принесла им еду на красном лакированном подносе. Еда была подана на красивых блюдах с синим рисунком. Пушистая сосновая ветка с крошечной шишкой была изящно пристроена в уголке подноса. Марсия потрогала ее и благодарно улыбнулась маленькой служанке. Суми-сан довольно хихикнула и прикрыла рот рукавом кимоно. Вероятно, она выбегала на снег, чтобы принести эту свежую ветку из сада. Она суетилась вокруг них, пока они ели, наполняла их чашки чаем. Даже Лори выпила немного чаю, поскольку под рукой не было свежего молока. Еда согрела мать и дочь, обе они повеселели.

Когда они поели, и все было убрано, они начали распаковывать вещи, чтобы достать то, что им нужно на ночь. Вновь вошла Суми-сан и жестами объяснила, что ванна готова. Поскольку Нэн Хорнер поручилась за них, Суми-сан с удовольствием их принимала. Она унесла Лори, чтобы познакомить ее с прелестями японской ванны, и на некоторое время Марсия осталась одна.

Она разделась и накинула стеганый халат. Потом она медленно прошлась по комнате, ища что-нибудь, что напомнило бы ей о Джероме, как-то ободрило, вновь соединило ее с ним. Разочарование, связанное с прибытием, большой холодный дом, появление Нэн Хорнер, казалось, удаляло ее от Джерома, делало чуть ли не чужой. Она начала упорно искать в этой комнате следы человека, которого она знала и любила.

Заголовки книг говорили о том, что он глубоко погружен в науку, но были среди книг так же и несколько о Японии. Один из томов, который она вытащила, оказался трактатом по психологическим отклонениям. Вытащив его, она почему-то беспокойно взглянула на маску над кроватью.

В комнате ощущалось присутствие этой маски. Сверкающие глаза заглядывали в каждый уголок: казалось, что жуткий взгляд злобно высмеивает все, что ни сделает человек достойного. Это, несомненно, было произведение искусства, но как мог Джером выносить, что эта маска злобно следит за ним со стены днем и ночью? По-видимому, в последние годы у него начал проявляться какой-то жуткий юмор. Здесь она узнала о нем нечто, о чем не хотелось вспоминать.

Казалось, что между маской и нежным снежным пейзажем с двумя влюбленными, между двумя этими крайностями лежало огромное расстояние. «Как можно было их сочетать?» — думала она. Ей казалось, что пока она этого не поймет, она плохо поймет и то, каким человеком стал Джером Тальбот, и эта мысль ее пугала — проделать такой путь, чтобы встретиться с незнакомым человеком.

На противоположной стене комнаты, в тени, она увидела другую картину. Чтобы получше рассмотреть ее, она взяла стоявшую поблизости лампу с абажуром. Это была фотография в рамке, с мрачным реалистическим сюжетом — вид развалин дома, оставшихся после бомбардировки. Сломанные стены, разбросанные во все стороны кирпичи и одно, доминирующее в этой сцене, полуразрушенное здание. Это сооружение возвышалось над остальными руинами и некогда было зданием из бетона высотой в несколько этажей. Его все еще увенчивали голые фермы купола. В одном из углов фотографии было написано слово, и Марсия наклонилась, чтобы прочесть его. Это слово было ХИРОСИМА.