Читаем без скачивания Шерлок Холмс и Дело о крысе (сборник) - Дэвид Дэвис

Бледное лицо полицейского заметно расслабилось, и на губах заиграла понимающая улыбка.

– Прекрасно, мистер Холмс. Каков ваш план действий?

– Разместите своих людей у парадного и черного входов в дом, чтобы оттуда никто не ускользнул, а вы, доктор Уотсон и я войдем внутрь. Они держат в подвале заложника, мальчика, и его мы должны спасти любой ценой.

Грегсон был достаточно хорошо знаком с методами моего друга, чтобы приступить к исполнению инструкций безо всяких дополнительных вопросов. Уже через несколько минут, за которые рассвет только начал приподнимать темную ночную завесу с разбитой дороги, мы были готовы действовать.

– Передняя дверь заперта, так что нам придется лезть через окно, – сказал Холмс, беря в руки большой камень.

Он метнул его в боковое окно эркера, стекло с грохотом посыпалось от удара. Выбивая оставшиеся осколки из рам рукоятками пистолетов, мы проникли внутрь.

Конечно же, шум разбудил обитателей виллы: со второго этажа доносились приглушенные голоса и звуки быстрых шагов. Следом за Холмсом мы прошли через гостиную в холл, но как только добрались до лестницы, на верхней площадке появилась фигура человека. Из его вытянутой руки вылетел сноп желтых искр, следом послышался гром выстрела. Я почувствовал, как рядом с моей головой просвистела пуля и отскочила от стены.

Холмс ответил выстрелом на выстрел, и фигура издала резкий крик боли, схватившись за правое плечо, перед тем как скрыться в тени. Мы стали медленно подниматься по лестнице, и Холмс остановил нас взмахом руки, как только мы добрались до лестничной площадки. Утренний свет начинал понемногу просачиваться сквозь окна, но верхняя часть лестницы по-прежнему оставалась в темноте.

Внезапно справа от нас послышался шум, и раздался еще один выстрел. Грегсон судорожно втянул в себя воздух и упал на колени, медленно сползая на пол вдоль стены. Пока все наше внимание было занято им, на сцене появилось еще одно действующее лицо: разъяренная женщина. Никто не видел, откуда она взялась. С безумным криком она набросилась на Холмса, и столь неожиданным было ее нападение, что Холмс выпустил из руки пистолет. Завязалась нешуточная схватка, и я замер, как завороженный глядя на эту дьяволицу. Ее пальцы, словно чудовищные когти огромной птицы, тянулись к лицу моего друга, стремясь рвать и кромсать. Холмсу удалось схватить ее за запястья, но пока они боролись, оба оказались прижатыми к перилам, которые начали издавать зловещий скрип.

Из оцепенения меня вывел новый выстрел. Я увидел, как в правом от нас коридоре Клетчатая Кепка проскочил из одной комнаты в другую. Я прицелился, но его фигура уже скрылась в темноте.

Холмс по-прежнему боролся с женщиной, которая вела себя как одержимая, во что бы то ни стало пытаясь расцарапать его лицо и глаза. По правой щеке знаменитого сыщика уже струился кровавый след. Женщина неистово выла, чередуя страшные проклятия с истошными криками. Когда они снова столкнулись с перилами лестничной площадки, те прогнулись под весом двух тел, треснули и, подымая тучу древесной пыли, разломились на части. Тела обоих дерущихся на мгновение замерли на краю площадки, а потом стали медленно падать вниз.

Одним прыжком я оказался подле Холмса, вцепившись в его пальто и рванув на себя что было силы в попытке удержать его от падения. Женщина же, выпустившая Холмса от испуга, теперь размахивала руками, будто пытаясь ухватиться за воздух. Она снова отчаянно закричала и полетела вниз, совершая в воздухе навевающие ужас плавательные движения, которые долго еще будут видеться мне в ночных кошмарах. Потом ее тело ударилось о пол.

– Благодарю вас, Уотсон, – выдавил Холмс, с трудом переводя дыхание.

Подобрав свой пистолет, он склонился над лежащим инспектором. Грегсон был в сознании и обеими руками зажимал колено. Сквозь пальцы сочилась кровь. Я тоже присел, чтобы осмотреть рану.

– Не тратьте на меня время, Уотсон, – прохрипел полицейский. – Я выживу.

– Вы можете двигаться? – спросил я.

– С трудом. – Лицо его исказила гримаса, пока он пытался сменить положение.

Холмс присел рядом со мной.

– Грегсон, мы должны оставить вас тут, пока не разберемся с двумя другими сообщниками.

– Разумеется. У меня есть оружие, и, если что, мимо меня никто не пройдет.

Мы не успели произнести ни слова в ответ, поскольку наше внимание отвлек неожиданно раздавшийся за нашими спинами звук. Обернувшись, я успел заметить две изготовившиеся к прыжку тени. Клетчатая Кепка замахнулся, чтобы пнуть стоявшего на коленях Холмса, но мой друг с редкостной ловкостью отскочил в сторону и схватил нападавшего за ногу. Последовавший далее резкий рывок сбросил бандита вниз по лестнице, куда тот и полетел головой вперед.

А в это время Грегсон, лежавший спиной к стене, успел выстрелить во второго нападавшего. Тот дернулся от удара пули, схватился за грудь и замертво упал на пол.

Клетчатая Кепка быстро пришел в себя после падения и бросился наутек.

– Он не должен добраться до мальчика, – крикнул Холмс, метнувшись вниз по лестнице. Я последовал за ним.

Клетчатая Кепка добежал до двери в подвал, развернулся и принялся палить в нас из пистолета, не давая себе особого труда прицелиться. Мы прижались к стене, и этого промедления оказалось достаточно, чтобы он в один прыжок оказался возле двери и захлопнул ее за собой. Холмс мощнейшим рывком кинулся к двери, чтобы не дать ее запереть изнутри. Удар в дверь оказался такой силы, что та распахнулась, сбив с ног стоявшего позади нее бандита. С грохотом полетел он вниз, по ступеням, и, лишь чудом ухватившись за перила, смог подняться на ноги.

Оказавшись на подвальном полу, он поймал равновесие и обвел все вокруг взглядом, перед тем как поднять пистолет. Вот только целился он не в Холмса и не в меня. Дуло его пистолета было направлено на маленькую фигурку, скорчившуюся на подобии кровати в дальнем углу подвала. Пистолет Холмса издал хлопок, Клетчатая Кепка перевел свой удивленный взгляд на нас и осел на пол.

Я подошел к нему ближе и в тусклом сером свете увидел, что бандит уже мертв.

– Ну что ж, – тихо сказал я, – полковник Сапт отмщен.

Холмс ничего не ответил и бросился к месту, где лежала неподвижная фигура мальчика. Встав рядом с ним на колени, мой друг повернул лицо ребенка к свету. Оно было бледным, а мягкие черты лица портил кровавый синяк на правой скуле. Веки подрагивали, но глаза так и оставались закрытыми.

– Его напоили каким-то наркотиком? Что скажете, Уотсон?

Я проверил пульс мальчика, приподнял веко и вгляделся в зрачок.

– Да, – согласился я наконец. – Сильное успокоительное. К счастью, ничего серьезного.

– Хвала Небесам! – Холмс оглянулся на труп Клетчатой Кепки. – Без убийства обойтись не удалось, – тихо закончил он, обращаясь больше к самому себе. Помолчав немного, он повернулся ко мне с озабоченным выражением на лице: – Мальчика-то мы спасли, Уотсон, вот только не осталось никого, кто мог бы дать нам ту информацию, которая необходима для дальнейших поисков. Теперь мы остались совершенно одни наедине с этим крайне запутанным делом.

Глава седьмая

Воссоединение семьи

Рядом с таким выдающимся сыщиком, как Шерлок Холмс, жизнь никогда не была скучной, а уж если мой друг и я приступали к раскрытию дела, то я испытывал такое обострение чувств, такой невообразимый подъем, что иногда мне казалось, будто моя жизнь переходит в некое иное измерение. Все вокруг казалось нереальным, но разум становился как никогда ясным, а мысли – четкими и отточенными. Странно, что никогда ранее я не описывал этого своего ощущения, когда рассказывал о приключениях, которые выпали на нашу с Холмсом долю. Именно эта особенность моих повествований, которую Холмс охарактеризовал как «романтическая атмосфера», и заставляла его насмехаться над моими литературными усилиями.

Как-то раз он был крайне суров в своей критике.

– Вы опустили то, что имело потенциал стать курсом лекций, до уровня сказок на ночь. Возможно, ошибочным стало ваше стремление насытить красками и живостью каждое из описаний, вместо того чтобы уделить должное внимание чистейшей логике, прослеживающей связь между причиной и следствием. Собственно, она и есть единственный достойный упоминания факт.

Та пресловутая «чистейшая логика», или raison d’etre всего происходящего, имела такое значение для моего друга, что зачастую он оказывался неспособным заметить катастрофические последствия своих расследований.

Это не я привносил «краски и живость» в события – они и так были полны ими. Шерлок Холмс был интеллектуалом, и его ум жил этими расследованиями. Он не чувствовал усиления пульса жизни во время расследования нового дела. Я же так живо ощутил эту пульсацию во время Хентзосского дела, что она не повторялась с такой силой более никогда. После ночной гонки в кэбе к отелю «Чаринг-Кросс» события стали развиваться стремительно. И теперь, перебирая в памяти те события и пребывая в спокойствии и ясном рассудке, я ощущаю трепет восторга, смешанного со страхом перед опасностью.