Читаем без скачивания Семь дней до сакуры - Светлана Аркадьевна Лаврова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он из самурайской бедной семьи, практически слуга. Но всё равно самурай и благородный человек. У него сын и дочка примерно наших лет. Раньше я с ними здорово играла. Зимой мы на нашей стороне снежную крепость делали и сражались. А теперь Иоши́ро ходит в школу Хага, там учат сражаться на мечах и вообще всяким воинским наукам и правилам, как должен себя вести приличный самурай. Он стал такой важный и нос дерёт, что он мужчина. У них мужчина считается первый сорт, а женщина – второй или даже третий. А я ещё прошлой осенью этого «мужчину» в спарринге делала только так, одной левой! И он ещё не настоящий мужчина, ему ещё не дали взрослое имя и не выбрили лоб, как самураю, не сделали взрослую причёску. Это всё обычно в пятнадцать лет делают. А хвастается, будто уже два меча получил и всех побил! А Суми́ко, его сестра, уже помолвлена, это значит, что у неё есть жених. Он уехал в Эдо учиться и вернётся через несколько лет, так что свадьба не скоро. Хорошо бы Сумико вышла погулять. Мы её бабушкиными пирожками угостим. Сумико тоже ходит учиться у монахов, как правильно чай разливать да как гостю поклониться. Ну, всяким наукам, которые нужны жене самурая.
– Это получше, чем наша математика, – позавидовала Инна, жадно вглядываясь в незнакомый мир.
– Нет, что ты, это хуже! Я математику терпеть не могу, но лучше примеры решать, чем подавать гостю чай или сакэ в японском доме. Встала на колени с подносом в руках перед дверью, где сидит гость, поставила поднос на пол, отодвинула сёдзи (это перегородка у них вместо дверей, на деревянные планочки бумага натянута). Да изящно надо отодвинуть, за три раза, а не рывком сразу открывать, это некрасиво и неприлично. Поклонилась, взяла поднос двумя руками (а он тяжёлый, там чайник полный и ещё еда всякая). Проползла на коленках в проём, поставила поднос, обернулась, задвинула сёдзи – опять за три раза, изящно, а они заедают, потому что высокая влажность и дерево бухнет… ну, разбухает. Повернулась, поклонилась, взяла поднос, доползла на коленках с подносом до гостя. Поставила поднос, взяла чайник, налила чай, повернула чашку против часовой стрелки… или по часовой? Но важно не перепутать. И сидишь ждёшь (сама не ешь), пока гость изволит всё выпить и съесть, чтобы сползать за добавкой.
– Да ну, ты всё врёшь, – не поверила Инна. – Ползком? На коленках? Она же не рабыня, а самурайка.
– Она будет жена самурая и должна всё делать по обычаю и изысканно, – сказала Ксюха. – Это не унижение, а просто обычай. Нет, лучше математика. Хотя нашей математичке японские обычаи понравились бы. Прикинь: меня вызвали к доске показать домашнее задание и решить задачу. Я кланяюсь, из-за парты опускаюсь на колени, ползу к доске с тетрадкой, почтительно держа её двумя руками (если одной, то недостаточно почтительно), доползаю, кладу тетрадку на пол, кланяюсь учительнице, опираясь ладонями об пол, беру тетрадку, подаю учительнице, почтительно беру мел, кланяюсь портрету Пифагора над дверью, потом кланяюсь классу…
– Да ну тебя! – засмеялась Инна.
– Да так и было бы! Ладно, смотри дальше: вон туда продолжается этот самурайский район Ёкамáти. Ближе к замку живут те, кто познатнее, а здесь – мелкота. В замке – даймё, князь, он тут главный. А влево – крестьянские деревни, вон там, далеко, где поля. И дорога, по ней ездят в Эдо. Эдо – это главный город, он потом станет Токио. Там живёт сёгýн и его правительство – бакýфу.
– Сёгун – это король?
– Нет, это военный правитель, он самый главный в стране. У них есть и король, называется не король, а император, но он так, для красоты. А сёгун реально правит. Император живёт в Киото, это тоже главный город. Ну вот как у нас Москва и Петербург, так у них Эдо и Киото. Киото – столица императора, Эдо – столица бакуфу, правительства. Всё интересное происходит в Эдо и Киото. А у нас тут захолустье, ничего не происходит. Ну, праздники, Новый год и прочее – это да, это весело.
– А войны?
– Войн нет, спасибо первому сёгуну династии Токугáва Иэя́су. Он уничтожил всех противников и залил Японию кровью, как в боевиках. Голливуд отдыхает.
– И за это ты говоришь спасибо?!
– Зато сейчас мир уже сколько десятилетий. Раньше в Японии всегда были войны. А теперь тихо. Разве плохо? А чтобы князья-даймё не бунтовали, сёгун им приказал полгода жить у себя в княжестве, а полгода – в Эдо со всеми своими придворными. Ты на новую квартиру переезжала когда-нибудь? Когда раз в полгода переезд, бунтовать реально некогда и не на что, все деньги на переезды уходят. В настоящей Японии нашего мира такой покой продолжался 250 лет. Ну, там была парочка восстаний, но это такая малость по сравнению с Эпохой воюющих провинций, когда все воевали со всеми каждый день. А в этой Японии я не знаю, как будет. Но пока довольно хорошо. Воины только тренируются, ни с кем не сражаются, ни за кем не гоняются… что это?
Вдали послышался шум – крики и топот коней. Воины? Здесь, в мирном квартале Ёкамáти?
Из-за ближнего домика выскочил мальчишка и на полной скорости налетел на Ксюху.
– Ой! Глаза дома забыл, так ушами смотри! – в лучших традициях шестого «Б» крикнула Ксюха и осеклась, увидев совсем рядом глаза мальчишки. Они были совершенно безумными.
– Боку-о коку ситэ нэ, – приказал мальчишка повелительно, будто Ксюха была ему служанка.
Крики приближались.
– Коко-э китэ, – Ксюха схватила мальчишку за руку и поволокла назад, в Россию, за сто тридцать шестой дом. Потом вспомнила о вежливости и добавила «кудасай» (пожалуйста), которое вечно забывала.
Мальчишка вырвал руку и затравленно глянул на девочек.
– Ну! Исóги! – крикнула Ксюха, и все трое побежали за дом, затем обогнули какой-то гараж, кусты рябины, залезли в прошлогодний бурьян. – Сюда! Живо! Да помогай же!
Ксюха потянула с земли набухшую от весенней влаги тяжёлую доску, мальчишка после короткого колебания взялся за другой конец. Открылась дыра в земле.
– Скорее лезь, а то унесёт тебя назад! –
