Читаем без скачивания Вне Объектива (ЛП) - Грей Р. С.

Мы сидим молча в течение нескольких минут, пока она проверяет телефон и проводит пальцем по его блестящему хвостику. По мере того, как мы приближаемся к Центральному парку, вагоны метро неуклонно заполняются, и я осознаю, что мечтаю, глядя в окошко. Воспоминания о пироге с корицей миссис Дженкинс спозаранку заставляют меня улыбаться, но тут же они переходят к утренней почте. В самом верху стопки счетов и ненужной рекламы я увидела белый конверт, на котором красовался извилистый каллиграфический почерк матери.

Наверное, я потеряла счет времени. Обычно я ожидаю ее «ежеквартальные проверки» за несколько дней до этого, но письмо застало меня утром врасплох. Ее письма вообще бы не приходили, если бы только, когда я ушла два года назад, не оставила ей адреса. Она бы не перестала разыскивать меня, даже бы позвонила в полицию и написала письмо в отдел о пропавших без вести, поэтому я решила, что проще всего будет съехать. Однако, каждый раз, когда ее письма с монограммой приходят, я сожалею о содеянном.

Разборки с копами были бы хорошим разнообразием в моей жизни, честно говоря.

С дрожащими руками я раскрыла конверт и заглянула в него, чтобы вновь увидеть стандартную канцелярскую бумагу, которая прикрывает чек, выписанный на мое имя. Я даже не взглянула на сумму. Я вернулась в квартиру, достала потрепанную коробочку из шкафа и положила письмо с чеком в стопку к остальным.

Приятно поговорить с тобой, мама, скоро снова встретимся.

— Итак, ты не хочешь мне рассказать побольше о том мальчике-фотографе? — спрашивает Наоми, вырывая меня из раздумий о матери.

Сердце мгновенно подпрыгивает от воспоминаний о Джуде. Я не смотрю ей прямо в лицо, опасаясь, что все эмоции можно прочесть по моим глазам. Отголоски его прикосновений заставляют тело чувствовать тепло, и я знаю, что Наоми вскоре заметит румянец на щеках. Мой взгляд все еще прикован к стенам туннеля, мелькающих в окне.

— Не совсем, нет, — бубню я достаточно громко, чтобы она услышала меня сквозь грохот вагонов метро.

Она знает, что должна толкнуть меня за это, но, вероятно, Наоми все еще расстроена тем, что я закрыла тему так резко. Я писала ей вчера между перерывами съемок про Джуда, но, когда он внезапно ушел, то передумала обсуждать его.

— Хорошо. Но к сведению, описала ты его как чертовски горячего.

Я не отвечаю, потому что мне нечего добавить к тому, о чем я не имею понятия.

Поезд в метро тормозит на остановке, и жители Нью-Йорка заполоняют пространство. Пожилая латиноамериканская женщина садиться перед нами, кладя огромный кошелек на слабые колени. Я фокусировалась на ней, изучая ее разноцветные рисунки на сумке и красивые оттенки темных и серых тонов на волосах. Она - хорошее отвлечение от пристального взгляда Наоми, которые, кажется, выжигает мне дырку на другой стороне лица.

После минуты молчания Наоми наконец-то толкает меня в плечо.

— Я забыла сказать тебе, мой друг с работы сегодня играет в футбол в Центральном парке. Я сказала ему, что мы забежим поздороваться, если получится.

Я не очень хочу встречаться с ее друзьями. Это вообще не имеет значение. Я уже закрыла тему обсуждения Джуда, и тем более, если я не захочу обсуждать друга, это заденет ее чувства.

Я намазываю себе на лицо улыбку и поворачиваюсь к ней.

— Звучит клево. Я его раньше видела?

— Не-а. Он работает в другом отделе, и мы встретились только на прошлой неделе во время всеобщего собрания. Его зовут Беннетт.

Я размышляю над именем, пытаясь вспомнить, знала ли я каких-либо Беннеттов, но ничего не приходило на ум.

— Звучит забавно, — одобряю я. — Он друг-который-друг? Или друг-который-скоро-станет-парнем?

Губы Наоми изогнулись в скромной улыбке, и медово-коричневый взгляд опустился на леггинсы. Даже без ответа очевидно, что она взбудоражена этой потенциальной встречей.

— О'кей, в конце концов, хоть кто-то из нас отхватит себе лакомый кусочек, — подмигиваю я, когда электричка доходит до нужной остановки.

— Он сказал, что они будут на Грейт Лон[11] рядом с 85-той стрит, — заявляет Наоми между прерывистыми вздохами, когда мы останавливаемся попить.

Я вытираю каплю пота, стекающую по лбу, тыльной стороной ладони.

— Хорошо. Давай сделаем внешнюю петлю и срежем по газону.

Она кивает в знак согласия, но затем колеблется, убирая пластиковую бутылку. Ее плечи поникли, и лицо сморщилось в раздумьях.

— Я - идиотка, что согласилась встретиться с ним после пробежки? — спрашивает она. Редко можно увидеть уязвимую сторону Наоми, и никогда не знаю, как реагировать при этом.

— Почему? Ты выглядишь атлетичной и горячей! — заверяю я ее.

— Я не верю тебе, — раздражается Наоми, когда мы снова начинаем бегать. Мы выбегаем на полосу толпящихся мамочек с колясками и бежим на полной скорости, будто соревнуемся в марафоне. В ритме Нью-Йорка.

— Ты похожа на такого дохлерода, прям дрыщ-от-кутюр, — попыталась я сказать ей это со строгим лицом, но потом мы обе упали в истерическом смехе.

Если без шуток, то я могу по пальцам одной руки пересчитать, сколько у нее было неловких и глупых моментов за все четыре года нашей дружбы.

— Наоми. Ты действительно думаешь, я бы отправила тебя к этому парню, если бы ты выглядела менее, чем «роскошно»? Разве не было доказано, что мужчинам нравятся запах женщин, который они вырабатывают? Что-то связанное с феромонами.

Наоми улыбается мне на этот счет, так что думаю, я ее этим зацепила.

— Я довольно-таки уверенна, что мужчины любят женщин за правильное соотношение талии к бедрам, чтобы беспроблемно делать детишек, — она растягивает слово «детишек» с таким голосом, как у здорового мужика, и мы обе снова смеемся как ненормальные, от чего при беге уже колит в боку. Почему я думала, что пробежка с ней, это хорошая идея?

Я вздыхаю.

— Боже... Почему это звучит так грубо?

— Потому что это, естественно, странновато. Если я правильно помню слова первокурсника факультета психологии, то мы любим животный запах мужчин, потому что подсознательно понимаем, что они могут о нас позаботиться... типа эволюция, мать ее. Отбор наилучших, — добавляет она, подмигивая.

В это время чересчур загорелый, накаченный мужчина пробегает прямо по курсу в ярком неоновом обтягивающем костюме. Я наклоняюсь к Наоми, когда он отбегает от нас на некоторое расстояние.

— О, да. Могу поспорить, что он мог бы позаботиться обо мне. Он уж точно выглядит как альфа-самец-охотник, — я приподнимаю брови, как бы намекая, и мы опять бьемся в очередных конвульсиях хихиканья.

— Даже не думай.

С моим-то кризисом очарования я навряд ли найду себе такого мужика. Так, разве можно назвать это кризисом очарования, когда у тебя не было секса три года? Уж лучше, чем долбанная «пыльная чаша».

Поляна на Грейт Лон - чудесная. Это то, что большинство людей воображают, когда думают о Центральном парке. Множество троп извиваются по всему парку, но Грейт Лон - это нетронутое, широкое пространство с яркой, зеленой травой на фоне кленов и сосен.

Сегодня день еще более волшебный, чем обычно, потому что происходит смена сезонов; воздух окутан свежим холодком, оставляя испепеляющую жару июля и августа в далеких воспоминаниях.

Осень в Нью-Йорке - это что-то необычное. Кроны городских деревьев меняют цвета на яркие оттенки меди и золота. Затем практически всю ночь листья падают на землю, выдыхая из себя жизнь. Я люблю слушать хруст опавших листьев под ногами, которые покрывают дорожки, словно слезы деревьев.

Мы с Наоми блуждаем, остывая после бега, и выискиваем ее друга. Столько людей отдыхает на свежем воздухе! Я даже не могу представить, чтобы кто-то сидел дома в такую погоду. Семьи устраивают пикники, а группки ребят играют в фризби и бейсбол. Я замечаю группку людей среднего возраста, одетых в реглан-рубашки, где на спине красуются спортивные принты.