Читаем без скачивания Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку - Валерий Киселев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как-то передвигались короткими перебежками, я вырвался вперед. Лежал какой-то застывший цементный камень, и как только я присел, по камню начали палить с чердака. Ребята кричат: «Мы тебя прикроем, беги к нам!» Я перебежал к ним, обошлось.
«Что скажу, то и будешь делать!»
Юрий Чердаков:
– В Грозном мне очень не хватало диспозиции, знать, куда идти, потому что карты не было. Перед штурмом Грозного в штабе полка собрали всех офицеров и дали всем кодовое название каждому зданию на площади Минутка. Меня на совещание не пригласили. Когда нам сказали «фас!», ротный сказал, что есть какая-то схема. У нас была задача по Минутке, конкретно по каждому дому, и каждый дом был нарисован. Офицеры это знали, а я нет. Мне просто дали команду «фас!», и разбирайся сам как хочешь. Было очень тяжело, когда меня долбили. Комбат нас провожал в эту атаку, на исходный. Мы пошли 25 января, в Татьянин день. Первая группа ушла, вторая. «Иди теперь ты!» – ротный мне говорит. «Командир, у меня нет связи. Я не пойду, пока ты мне не дашь аккумулятор». – «Вперед! Что скажу, то и будешь делать!» – «Дай мне аккумулятор!» – «Вперед, вперед!» – это ротный Богданов. И я пошел в бой без связи. Из девяти человек у меня трое погибших, трое раненых. Один очень тяжело.
Я молился Богу, что наша российская армия так плохо стреляет, что она так плохо обучена. А долбили нас минометами, танками и всеми видами стрелкового оружия. Послать солдата с сообщением, чтобы по нам прекратили стрельбу – днем это невозможно, я ждал вечера. Мы сидели на Минутке, в одном из зданий. Кинотеатр был уже наш, там было управление батальона. Мысли были, что скоро конец, но я не мог себе позволить так думать, потому что у меня девять срочников, и это были не самые лучшие солдаты. Даже из тех, кто был хреново подготовлен, это были самые хреновые, похоронная команда.
«Чтобы не быть уничтоженным – лечь на пол…»
Сергей Булавинцев:
– Наступило утро двадцать пятое января, и боевики, разобравшись в обстановке, с остервенением стали обстреливать из всех видов оружия занятые штурмовыми группами здания.
Единственное, что можно было сделать в этих условиях, чтобы не быть уничтоженным, – лечь на пол, укрывшись за стенами. Руководитель обороны Грозного Шамиль Басаев, понимая важность сохранения целостности обороны в этом секторе города, бросил все силы на то, чтобы выбить русских с площади, обещая суровую кару тем боевикам, кто смалодушничает. Однако с ходу отбросить назад подразделения штурмового отряда им не удалось.
Создавшаяся ситуация поставила батальон в тяжелое положение. Соседи с левого фланга нас не поддержали и остались на прежних позициях. Соседи справа тоже не смогли продвинуться вперед. Так штурмовой отряд оказался в окружении. Для того чтобы не упускать инициативу, я решил продолжить наступление и овладеть наиболее уязвимым в обороне противника объектом. По моей оценке, им было четырехэтажное здание, из которого простреливались все близлежащие дворы. Взяв его, можно было контролировать ситуацию не только в квартале, но и на площади в целом. Чтобы избежать лишних потерь, штурм назначил на ночное время. До начала атаки приказал стрелять пореже, экономить боеприпасы.
Вплоть до наступления темноты, в течение двух часов, противник в основном вел интенсивный огонь из минометов, автоматических и подствольных гранатометов, автоматов, а потом в дело вступили его снайперы. У боевиков они входили в мобильные отряды – как свои, так и из наемников, последние распознавались малокалиберными винтовками. Тактика вражеских снайперов была весьма изощренной. Позиции оборудовались в глубине домов, и огонь велся через пустые комнаты. Бойницы проделывались не только в стенах, но и в стыковых плитах. Лежки устраивались даже под бетонными плитами, которые поднимались специальными домкратами, открывая щель для наблюдения и стрельбы.
«Что бы ни случилось – вытаскивать всех…»
Александр Федорченко, начальник штаба 2-го мотострелкового батальона, гвардии майор:
– Двадцать пятое января двухтысячного года… Перед входом в Грозный я не спал почти трое суток: одна ночь – подготовка (в моем случае это в основном документация) к перемещению в Ханкалу, вторая – к обороне в новом районе, третья – к штурму города. Обучения, как действовать в городских условиях, конечно же, не было. Разбили батальон на три штурмовые группы (легкую, среднюю и тяжелую), кратко объяснили, что и как кому делать, организовали взаимодействие (определили сигнал «я свой»: «“Спартак” – чемпион!» выстрелами), как потом оказалось, не зря. И еще, на мой взгляд, немаловажное было объявлено личному составу: что бы ни случилось, любая группа возвращается в полном составе либо не возвращается совсем. Вытаскивать всех, ведь самое страшное – это плен или просто оказаться брошенным. Каждый солдат должен был знать, что батальоном будет сделано все, чтобы вытащить своего товарища.
Распределили замов комбата по группам, я попал в тяжелую (четвертая рота без одного мотострелкового взвода, гранатометный взвод и несколько расчетов минометной батареи), командовал которой Виталий Заврайский. Перед нами входил первый мотострелковый батальон. То есть мы были шестыми, если смотреть по эшелонам. Но, пройдя чуть дальше места недавней рекогносцировки, солдат 506-го полка сказал, что дальше – духи. Мы остановились в растерянности, запросили комбата, попросили себя обозначить и были сильно удивлены, когда ракета взлетела из соседнего дома через дорогу. Было принято решение задымить дорогу и соединиться с остальными группами. Еще раньше мне встретился замкомбат соседнего батальона из 506-го полка. Мы с ним обменялись частотами и позывными для организации взаимодействия, он же посоветовал нам действовать в основном ночью, так как в это время суток со стороны боевиков минимальное сопротивление, главное – выдержать утро и день, когда они «полезут из всех щелей». Об этом я сообщил комбату.
Успешно выполнив свою ближайшую задачу, мы были остановлены на краю частного сектора. Ближе к ночи вернулись бойцы, отправленные в разведку, и сообщили, что гаражи, которые были у нас дальнейшей задачей, отсутствуют, вместо них – котлованы. Старшина пятой роты, у которого детство прошло как раз в Грозном, показал, что на том конце пустоши, которая раньше была парком, находится кинотеатр, а за ним площадь Минутка.
Было принято решение, и комбат его утвердил у командира полка ближе к утру, выдвинуться в этом направлении и занять несколько домов. После проверки личного состава обнаружилась пропажа двоих. Было назначено несколько поисковых групп, одну из которых возглавил я. Мы отправились на правый фланг к железной дороге. На самом краю частного сектора нас обстреляли с другой стороны «железки». Наблюдение велось с ночника, так как была уже ночь. Бросив дымовую гранату, удалось уползти. Обнаружили несколько трупов, но после осмотра оказалось, что это были не наши. Встретились с первой ротой, определились, кто, куда и зачем. По возвращении узнали, что потерянные нашлись, все хорошо.
«Вели беспрерывный огонь…»
Сергей Гирин, заместитель командира 2-й мотострелковой роты по воспитательной работе, лейтенант:
– Тяжелее всего пришлось, конечно, подразделениям второго батальона, которые закрепились в нескольких зданиях около кинотеатра.
Днем двадцать пятого января комбат поставил мне задачу: с третьим взводом нашей роты выступить в торговый центр, где уже находилась третья рота. Перебежали через парк, который довольно интенсивно простреливался духами, и оказались в торговом центре. Доложил командиру третьей роты о своем прибытии, он поставил мне задачу – занять позицию в левом крыле здания. В это время из пятиэтажки пытались эвакуировать раненых солдат четвертой роты. На верхних этажах этого здания сидели боевики, которые вели беспрерывный огонь. Слышны были даже их крики: «Аллах акбар!», «Давай сдавайтесь!» Наши тоже в ответе не оставались – выпустят очередь по окнам, где засели боевики, и орут матом словечки в отношении сексуальных пристрастий духов. В нашем крыле здания раньше был какой-то склад, окна маленькие, как бойницы, стреляй – не хочу. С боеприпасами тоже особо проблем не было, поэтому стрельба практически не прекращалась.
К ночи перестрелка подзатихла. Холодина была – жуть! Согревались костерком из подручных материалов.
«Можно было оглохнуть от грохота…»
Игорь Дружинин, 3-я мотострелковая рота, контрактник:
– Жора Овсепян, наш замкомвзвода, когда прикрывали четвертую, выстрелил из «СВД», и из дома «чех» заорал страшно. Видимо, нормально попало ему. Я тоже как-то со «Шмелем» прополз за домом и лежа долго наблюдал за двенадцатиэтажкой, несколько раз видел, как по этажам перебегают «чехи», врезал туда со «Шмеля», не знаю, попал в кого или нет.
