Читаем без скачивания Вторжение - Алексей Стрельцов

— Нет, я бы запомнил.

Фраза вырвалась непроизвольно, мысленно Володя с досадой чертыхнулся. Вера улыбнулась.

— Ты меня искал?

— Да, мне в дежурке сказали, что материал на Пляскина тебе передали…

— На кого?

— Пляскин. Драка на Ленинградской.

— А, это, — кивнула Вера. — Хотели мне, потому что дежурный следователь на выезде. Но там все закончилось, не начавшись. Заявления не будет. Всех отпустили бы уже вроде.

— Как отпустили? Кто, ты?

— Нет, у меня бумажки опера забрали. Сказали, вроде бы давно по этим парням работают… А что?

— Кто из оперов? — напрягся Володя.

— Буров, кажется… — она запнулась. — Я слышала, это твой отец. Что-то не так?

Все не так. Но Вера была не при чем. Он улыбнулся ей, как мог. Получилось натянуто.

— Да нет, все в порядке. Спасибо за информацию.

Кивнув ей на прощанье, Володя быстро спустился вниз. Он был в ярости. Пляскин — конченное существо, отморозок. Даже сегодня: он избивал человека прямо на улице, средь бела дня, а потом нагло хамил ему, Володе — зная, что ему ничего за это не будет. Благодаря покровителю… Сукин сын, подумал он, молясь, чтобы отец не попался ему на глаза.

Отец не попался. В раздевалке все еще копался Маржанов, укладывая в сумку амуницию.

— Я оказывается штаны сегодня перепачкал, опять придется мать просить, чтобы постирала, — заворчал он, увидев напарника. — Ты еще не ушел?

— Гулнар, ты вчера предлагал посидеть где-нибудь?

— Ну?

— В силе?

#

Территория, относящаяся к железной дороге, была внушительной. Длинные склады для товара, переплетения множества путей, амбары и ремонтные мастерские, отстойник для подвижного состава и многое другое. Несмотря на это, само здание вокзала было довольно скромным: оно возвышалось на привокзальной площади, старое, но добротное, с высокими и узкими окнами. Даже сейчас, вечером, перед вокзалом тянулась вереница машин: в основном бомбилы-таксисты.

Территорию обслуживало собственное ЛОВД, которое ютилось в пристрое к зданию вокзала со стороны перрона. Основной личный состав — постовые. Оперов было всего четверо, которыми руководил Раис Улджабаев. Районная полиция работала с линейщиками очень плотно — через железную дорогу приграничного Елецка шло много контрабанды, в том числе наркотиков — поэтому Улджабаев встретил оперов, как родных. Буров показал ему фото Марселя.

— Рожа вроде знакомая, — пожал плечами старший опер ЛОВД. — Сам знаешь, у нас на вокзале кто только не шляется. — в качестве подтверждения он кивнул на перрон, на котором кучками толпились люди, ожидая поезда. — А кто он такой?

— Один уголовник. Марсель Авакян.

— Не слышал. Чем знаменит?

— Пока ничем, но награда найдет своего героя. Есть наколочка, что Марсельчик героином банчит. И не простым. Афганский, чистый, три девятки.

Улджабаев присвистнул.

— Гонишь.

— Отвечаю. Сам офигел. А чистоган к нам как может попасть? По железке.

— Не только по железке, — тут же возразил Улджабаев. — Не надо тут наговаривать. И вообще, это не к нам, а к погранцам.

— Сразу отбрехался, — развеселился Муртазин. — На тебя что, наезжает кто-то?

— В общем, Марсель мутил с одним барыгой. У барыги дом кто-то через мясорубку перевернул…

— Чего?

Улджабаев был не силен в аналогиях, и Бурову пришлось пояснять:

— Обшмонал конкретно. Камня на камне не оставили. И барыга поспешно свалил из города. Есть подозрение, что и Марсельчик решит ноги делать. Ты постовым вашим шепни, если увидят его — пусть сигналят.

— Не вопрос.

— Раис, еще одно. Ты знаешь тех, кто на железке работает?

— Тут триста человек работает, — проворчал линейщик. — Тебе в алфавитном порядке или по возрасту перечислять?

— Семен. Работает в ремонтной бригаде.

Улджабаев поскрябал макушку, кивнул.

— Понял. Есть такой. Третий пост. Вон за тем ангаром, около депо, — Улджабаев махнул рукой вдоль перрона, указывая направление. — Их бригада там сидит. Семен этот в бригаде Михалыча работает. Хороший кстати мужик.

— Михалыч или Сеня?

— А с какой целью интересуешься?

— Чем их бригада занимается?

— Ну, раз ремонтная бригада, то, наверное, ремонтирует, а? — Улджабаев захихикал, но, не встретив взрыва смеха, снова погрустнел. — Они обслуживают участок железки, от вокзала и туда.

Опер-линейщик снова махнул рукой вдоль перрона. Буров проводил его взгляд. Темнело, и высоко над железнодорожным полотном уже вспыхнули фонари. Этот светящийся фарватер вдаль, растворяясь на горизонте. Буров задумчиво уточнил:

— То есть, в сторону границы?

— Можно сказать и так. До переезда и чуть дальше. Каждый день выезжают и проверяют состояние полотна. Где повреждения, делают заявку и проводят ремонтные работы. — поняв, к чему клонит Буров, Улджабаев рассмеялся: — Э, нет, брат, ты не туда думаешь. Они просто рельсы и шпалы обслуживают на три километра южнее и все. На поездах не ездят, на границе не бывают, за границей тем более. Простые работяги. Ты же на них грешишь? Нашел контрабандистов, тоже мне.

— Жаль, — вздохнул Буров. — Версия была люопытная. Ладно, а что у вас нового? Вы вчера ориентировку на какого-то жирдяя прислали, что там за дела?…

Опер не догадывался, что искомые фигуранты были еще ближе, чем он думал.

Из забегаловки на перроне, в 50 метрах от мирно беседующих около дверей ЛОВД полицейских, вышел Француз. Так его прозвали в насмешку за кудрявую голову. Волосы он брил очень коротко, но волосы все равно умудрялись завихряться, и кликуха приклеилась намертво. Француз лениво жевал хот-дог, приобретенный в забегаловке. Ему здесь надоело все: этот сонный ленивый городок, больше смахивающий на деревню, этот вокзал, эти забегаловки… Но работа была на первом месте. Князь дал задание — и они обязаны были сделать дело. На кону стояли слишком большие деньги. Огромные деньги.

Француз сразу вычислил в трех мужиках в штатском оперов уголовки. Одного он уже знал — тот работал здесь, на вокзале. За последние дни Француз, как и остальные пацаны из бригады, успел запомнить на лицо половину местной мусарни. А вот двух других он не видел ни разу.

Залетные. Это было подозрительно. Надо будет сказать остальным. Если это мусора из Города — обязательно нужно поставить в известность Князя.

Француз выбросил недоеденный хот-дог в урну в десяти метрах от оперов, искоса поглядывая на них. Один из залетных — молодой, хилый, постоянно ухмыляется. Не может стоять на месте, дергается. В армейке не служил, физуха на нуле, сразу просек Француз. Со вторым залетным было еще хуже — старый, явно за 50, красная рожа, выдающая любителя принять на грудь, мятая одежда и потухшее лицо типа, которому в этой жизни надоело решительно все.

Но это были мусора.

Француз неспеша двинулся по перрону, стараясь пройти как можно ближе к ментам. До него донесся голос вокзального мента:

— … Только что из ГОЧС телефонограмму прислали. Штормовое предупреждение на пятницу обещают.

— Тебе не плевать? — хмыкнул обрюзгший.

— Это вам в горотделе плевать. А у нас транспорт. Не дай бог поезд отменят или железку размоет — п… ц сразу…

Француз прошел мимо, чувствуя, как успокаивается. Не залетные. «Горотдел» — значит, мусора из местной ментовки. Когда они приехали в Елецк, то пару раз прокатились мимо. Старое и полугнилое здание, около которого толпятся деревенские менты — неказистые, горластые, каждый второй с пузом…

В Елецке можно работать целую вечность — а эти лохи не смогут сделать ничего. Француз был в этом уверен.

У него зазвенел сотовый. Достав трубку, Француз обернулся на мусоров. Троица продолжала беседовать. Он ответил на звонок.

— Да, Рама.

— Ты где?

— Как обычно, б… дь, на вокзале. Тут мусорки какие-то залетные, присматриваюсь.

— Из Города? — голос Рамы напрягся.

— Не, расслабься. Местные колхозаны вроде. Все пучком.

— Тогда прыгай на колеса и подтягивайся. Отзвонился Штекер. Он срисовал еще одного барыгу.

…

— Не знаю… Мы с Алтушкой уже полтора года встречаемся. Я ей говорю постоянно, что люблю, все такое…

— Может, она тебя всерьез не воспринимает?

— Вован, она не ребенок. Ей уже 19.

— Вот именно. Ей всего 19.

Харчевня «Досуг» была бревенчатым зданием с небольшой летней террасой, которое располагалось в самом конце Крюковской. Маржанов любил бывать здесь, потому что заведение принадлежало его приятелю, и хитрый ППСник частенько угощался в «Досуге» нахаляву. Они заняли столик напротив кондиционера — здесь было свежо и приятно — можно было и вовсе забыть о вечерней жаре. В будни в «Досуге» почти никого не было. Лишь у окна ели шашлык двое торговцев с рынка, Володя знал их в лицо, да за угловым столиком пили пиво и резались в карты местные мужики. За окнами «Досуга» была уже кромешная темнота — ночь опустилась на удивление быстро.