Читаем без скачивания Под Небом Техаса - Татум Бейли

Его взгляд переходит с моей матери на меня, и я действую без раздумий. Я встаю и выхожу из маленькой кухни, чтобы встать перед ее телом на диване. Не знаю, почему после стольких лет я все еще пытаюсь защитить ее. Она никогда не защищала меня, единственное, о чем она заботится, - это напиться или накуриться. Но все же мой детский ум помнит то время, когда она не была под кайфом на Рождество, работала на маленькой заправке и скопила достаточно денег, чтобы купить рождественскую елку. Под ней не было подарков, но я притворялся, что они есть. Я сидел рядом с ней и часами притворялся, что открываю подарки, охая и ахая от каждого из них.

Дон вырывает меня из воспоминаний, ударив сзади по лицу. В челюсти вспыхивает боль, и я прикусываю язык, ощущая во рту привкус меди.

— Уйди с дороги, - рычит он, и вонь несвежего пива обдает мое лицо и вызывает тошноту в животе. Его зрачки расширены, чернота застилает его обычные голубые глаза. Он высок, как коршун, и он пил. Свежие следы на его руках привлекают мое внимание, но я быстро отвожу взгляд. В прошлый раз, когда он поймал меня на том, что я смотрю, он пригрозил пристрелить меня из всего, что у него есть. Сомневаюсь, что он это сделает, потому что он вечно сучит, сколько это стоит, но, думаю, в определенный момент наркоманам становится все равно.

— Я не позволю тебе причинить ей вред, - мой голос дрожит под его смертоносным взглядом. Меня бьет дрожь, но я сжимаю кулаки и отказываюсь отступать. Я не смогу победить его в драке, но, может быть, он быстрее сдастся, когда в его организме накопилось столько дерьма.

Он смеется, звук резкий. Волосы на моем затылке встают дыбом, и я готовлюсь к его натиску. Его кулаки могут разрубить меня, но его слова зарываются глубоко внутри. Сколько бы раз я ни говорил себе, что его слова не имеют значения, каждый раз я доказываю, что ошибаюсь. Моя самоценность связана с этими двумя людьми, стоящими передо мной, и я ненавижу это.

— Она просто наркоманка, ей на тебя наплевать

Он прав на девяносто девять процентов, но я держусь за один процент своей надежды. Даже если моя мама такая, она не заслуживает такого обращения. Никто не заслуживает такого обращения.

Я ничего не отвечаю, предпочитая смотреть на него. Чтобы доказать ему, что я его не боюсь.

— Ты прямо как она, - это не комплимент. — Она такая же бесполезная, как и ты, единственное, на что она годится, это раздвигать ноги.

— Заткнись - требую я, ярость нарастает в моем теле, а руки трясутся по бокам. Напряжение накатывает на меня волнами.

— Ты тоже ничего не будешь стоить. Ты будешь раздвигать ноги ради наркоты, как и она

Он толкает меня, всем весом своего тела надавливая на мою верхнюю часть. Он ростом 170 см и весом 250 фунтов, у меня нет ни единого шанса одержать верх при моих 175 см росте и 130 фунтами  с капельками.

— И когда ты бросишь школу из-за своей глупости, как и она, ты не вернешься в мой дом. Ты можешь стать бездомным, и мне наплевать

Он снова толкает меня, на этот раз сильнее, и я падаю, дергаясь всем телом, чтобы не упасть на маму. Дону, впрочем, все равно. Он отпихивает кофейный столик с дороги, и на пол падают бутылки из-под пива, а бумаги разлетаются от неоплаченных счетов. Он наваливается на меня сверху, прижимая к испачканному ковру. Его кулаки обрушиваются на меня, и каждый удар по коже вызывает новый виток боли в моем теле.

Я крепко сжимаю нижнюю губу между зубами, не желая пикнуть и дать ему понять, какую боль он мне причиняет.

Когда я уже опасаюсь, что потеряю сознание, он наконец слезает с меня, слегка покачиваясь, встает и использует стол, чтобы подняться во весь рост.

— Приведи это дерьмо в порядок, и я не хочу видеть твое уродливое лицо до конца ночи -  он рывком поднимает мою маму за запястье, и она минуту бьется, пока не понимает, где находится.

— Дон, ты рано вернулся домой, - голос у нее невнятный, и мне приходится отворачиваться, пока он тащит ее в их спальню.

— Заткнись, мать твою, - вырывается у него и он захлопывает за ними дверь.

Я хватаю со стола свои книги и блокнот и выхожу из дома до того, как они начнут. Последний свет на улице исходит от уличного фонаря через два дома от меня. На улице стоит пронизывающий холод, прорезающий тонкую ткань моей рубашки с длинными рукавами.

Я сижу на обочине, разглядывая материал в книге и чувствуя, как по лицу стекают струйки крови, оставшиеся после нападения.

Но никто не видит, все сидят по домам и решают свои проблемы. Я выпускаю первую слезу, и она, смешиваясь с темно-красной кровью, падает с моего лица на лист бумаги, лежащий передо мной.

По мере того как жидкость растекается, покрывая все большую часть страницы свидетельствами моих собственных недостатков, я загадываю желание. Я хочу, чтобы кто-то полюбил меня, ради меня. С каждой поганой мыслью в моей голове я хочу, чтобы кто-то успокоил мои мысли и полюбил меня, несмотря на все это.

ГЛАВА 9

КИАН

Трент больше ничего не говорит, и я не заставляю его говорить.

От этого лучше не станет, но мне также неприятно видеть его в таком состоянии. Я знаю, что он замкнулся не только из-за головоломки. Но, черт побери, я не могу понять, в чем корень проблемы.

Мы лежим - он, уткнувшись лицом в подушку, а я, уставившись в попкорновый потолок, держу пальцы, вплетенные в его волосы. Постоянные прикосновения сейчас не для него, а для меня.

Чтобы я не падал духом.

Потому что, хотя жизнь тяжела, наша любовь - нет.

Любить его - самое легкое, что я когда-либо делал.

Наша любовь развивалась на протяжении многих лет. С шестнадцати, восемнадцати, двадцати одного и до сих пор. Я любил каждую его версию. И буду продолжать любить каждую его версию.

Когда его дыхание выравнивается, голова Трента падает набок, лицом ко мне. Легкие струйки воздуха, вырывающиеся из-под его сжатых губ, слаще любой конфеты. Я прижимаюсь губами к его губам, смакуя этот момент, а затем сползаю с кровати и оставляю его отдыхать,