Читаем без скачивания Акулу хотят съесть! - Дмитрий Исаков

Робах сидел в посольском экипаже грустный и убитый лютой смертью своего брата от рук безжалостного Хаггарда и не проявлял к тому никакой агрессивности ввиду полного отсутствия интереса к таким злодеям.

Когда они отъехали, Ванька тихо спросил его, какого черта он к ним поперся на ночь глядя, но старший Петров, видимо обладавший кошачьим слухом, доложил ему, что Томка давно подбивает клин к его дочери и соответственно Ванькиной сестре — красавице Галине.

Сестра у Ивана и в самом деле была писаная красавица и в свои двадцать один год наводила ужас и панику поголовно на все мужское население, попадавшееся на ее пути!

При том, что характер у нее был еще тот, но не в маму, которая была спокойной и мудрой женщиной (правда, только м-р Петров помнил, какой у нее был в молодости характер) и не в папу, который тоже был очень сдержанным товарищем (хотя только г-жа Петрова знала, какой на самом деле был темперамент у ее мужа), и тем более не в брата Ивана, у которого, как она говорила, вообще не было характера (хотя это было совсем неправдой), а в какого-то далекого и буйного предка, у которого на уме было только «Сарынь на кичку!» и другая всякая такая же самостийная блажь!

К тому же в этой самой Галине сочетались две совершенно взаимоисключающие натуры: одна принадлежала столичной великосветской львице, для которой не существовало никаких преград и для которой давно уже наскучила и осточертела своим, так сказать, однообразием буйная жизнь огромного мегаполиса, а другая была совершенно ей противоположная — вычитанная из старинных книг XIX века, воспитанная в непреложном следовании русским православным христианским традициям быть покорной, долготерпимой и добропорядочной женщиной, так что невозможно было понять, с кем в данный момент ты общаешься — то ли с уличной хулиганкой, то ли с кроткой и твердой в вере монашкой!

Но самое страшное, что когда Томми требовалась хулиганка для совершения каких-то определенных хулиганствий, ему приходилось иметь дело с непоколебимой в соблюдении взятого на себя обета святой сестрой, а когда ему хотелось приклонить свою слишком буйную голову к какой-нибудь тихой и несущей в себе святой дух обители, перед ним представала такая бесстыжая безобразница и хамка, что иногда даже ему приходилось смущаться и краснеть.

И несмотря на все ее кульбиты и совершенно наплевательское к нему отношение, Томми продолжал с упорством старого барана домогаться ее расположения к себе и не упускал ни одной возможности, чтобы увидеть ее и не полаяться с ней в очередной раз.

Один Иван знал настоящую причину такого поведения, но никому об этом не говорил (даже обеспокоенным таким поведением их родителям) по причине безграничной дружбы и любви, существовавшей между ним и его сестрой — Галка была еще с детства по уши влюблена в Томми, а он, несчастный, ни сном ни духом не догадывающийся об этом диком чувстве десятилетней сопливой девчонки, уже в четырнадцать лет вовсю начал заводить бурные романы со всякими и не всякими такими же юными вертихвостками, а она этого ему не простила и, с каждым годом любя его все больше и больше, поклялась отомстить ему на полную катушку и мучить его до тех пор, пока она над ним не смилостивится и не разрешит взять ее замуж! (Соображения его и ее родителей не учитывались ни на секунду, а в принципе, какое все это имеет значение при наличии настоящей любви?)

В принципе, Галя была права, потому что клиент был еще тот — почти единственный наследник самых богатых в мире родителей, великолепно образованный, умный, красивый, честный, порядочный, верный, надежный — да как такого можно не полюбить.

К вышеперечисленному можно добавить — хитрый, вредный, коварный, избалованный женским вниманием, самодовольный буржуйский сынок, — сам Бог велел такого мучить.

Перед отъездом на учебу Иван ей несколько раз говорил, чтобы она была с Томкой полегче, не то он со своим гордым и независимым характером плюнет на нее и найдет себе кралю не хуже, а даже получше и побогаче, и останется она со своим конопатым носом наедине!

Но эта длинноногая шестнадцатилетняя бестия только смеялась и, грозясь своим маленьким кулачком, с непонятно откуда взявшейся уверенностью утверждала, что вырастет самой красивой и самой умной девочкой, и этот паршивый Томка будет валяться у ее ног!

Иван этому тогда не поверил, но прилетев домой через пять лет, застал своего друга именно в том состоянии, которое предсказывала его вредная и прозорливая сестренка!

Иван, конечно, не мог не видеть, что с каждым годом его сестра все больше расцветала, а на последнем сеансе трансгалактической связи он даже сам обалдел, увидев на экране эдакую разодетую фурию, что его однокурсники даже не хотели верить, что это его сестра, а все талдычили про какую-то заморскую поп-звезду и все требовали от нее автографа, но зная своего друга детства и не понимая, как можно терять голову из-за женщины (оттого, что ему самому еще не встретилась такая особа, хотя монахом его было очень трудно назвать) он никак не ожидал такого блестящего результата давно задуманной ею операции.

— Ты что, вправду влюбился в Гальку? — спросил он юного Хаггарда.

— Конечно же, да! — ответил за него м-р Петрофф и засмеялся. — Ох, смотри, Томка, наведет она порядок в вашем буржуинстве!

— Вот еще! И даже не думал! — не хотел сознаваться в этом грехе нашкодивший Томка.

— А Галька тоже — хороша штучка! — продолжал гнуть свою мысль Чрезвычайный Посол. — Я ей говорю: «Ты мне испортишь все межгосударственные отношения», а она, дура, смеется!

— Да она любит Томку, вот и крутит им как хочет! — не выдержал и сознался Иван, хотя в принципе когда-то надо было их мирить, тем более есть подходящий момент — он вернулся и теперь сможет помочь обоим идиотам справиться самим с собой.

— Вот еще! И даже не думала! — продолжал упрямиться Томми, но ушки-то поднял торчком и аж весь вытянулся навстречу промелькнувшей надежде. — А ты откуда знаешь? Она тебе говорила?

— Ничего она мне не говорила, — не глядя соврал Ванька. — Просто ей лучше парня не найти! — и немного помолчав, добавил: — Хотя чего в тебе бабы находят, не пойму?

— Они знают, чего ищут! — самодовольно доложил Томми и приосанился.

— Чернявый, морда хитрая, тупой как валенок! — Иван начал перечислять достоинства своего дружка. — К тому же тощий как глист! Не то что я! Белокурый, здоровый, умный и не так безобразно богатый!

— Вот то-то и оно! — согласился с ним Томми. — Раз ты такой хороший, вот mi»i тебя и женим!

— Правильно речешь! — поддержал его м-р Петрофф. — Давно пора его женить, а я бы внучат понянчил!

— На мулатке! — продолжил свою мысль Томми. — У меня есть одна знакомая — во какая красивая мулатка! Нарожает она тебе негритят, и выгонят твоего папашу с работы, да и тебя отстранят!

— Ты что там мелешь, буржуйская твоя рожа! — взорвался м-р Петрофф, совсем позабыв про дипломатический этикет. — Я тебе такую дам мулатку! И к моей Гале на пушечный выстрел не подпущу!

— А чем это мулатка вам плоха? — поинтересовался Томми и обнял за плечи Ивана. — Женщина она темпераментная, плодовитая, к тому же мулатки — хорошие хозяйки. Вы же сами пролетариев всех стран звали объединяться, вот и будет у вас большой мулатский интернационал!

— Ну-ка, Вань, дай по ушам этому паршивцу, а то я не дотянусь! — совсем разбуянился м-р Петрофф. — А ну, высаживайся из кареты, капиталист проклятый!

— Да ладно вам, ребята, ссориться?! — вмешался в спор Иван. — Из-за какой-то там мулатки! Я на практике имел этих мулаток вместе с ихними мулатами, эфиоп их отец и мать, на ЗАНЗИБАРЕ-3, — так себе народец, ничего особенного!

— Так ты воевал с повстанцами в войсках ООН?! — искренне удивился Томми.

— Ах, и ты, паршивец! Семью позоришь?! Вон все отсюда! — заорал во всю глотку старый кадровый дипломат.

— Да ладно тебе, отец, кипятиться! — примирительно сказал Ваня. — Шутит он. И я тоже пошутил. Не имел я никаких мулатов. И жениться я буду только на нашей, на какой ты мне скажешь. («А скажешь на ту, которую я в дом приведу!»)

— Да?! — уж слишком быстро отходил м-р Петрофф. — А то я уже прикидывал, как буду гладить их по кучерявым головкам!

— Кого гладить-то? — не понял Иван.

— Да внучков своих, эфиоп их мать! — И все дружно рассмеялись, а Робах продолжал хмуриться, хотя все это было очень занятно с точки зрения машинной логики.

— Ас чего это ты, Томка, решил моего сына на эфиопке женить? — поинтересовался посол. — Допекла тебя Галка?

— И не на эфиопке, а на мулатке!

— Да какая же в этом разница?

— Очень даже большая! — Томка обиделся на «допекла» окончательно и продолжал еще больше злиться, тем более, что они все ближе приближались к вилле Петровых и злиться ему оставалось недолго, пока его опять не начнут допекать. — Эфиопка — она из Эфиопии, а мулатка — наша, родная, буржуинская!