Читаем без скачивания Апрель. Книга вторая - Сергей Петренко

— Ты — можешь. Разве стала бы я говорить тебе о том, что невозможно? Ты — такая, какою должна быть, Дзынь. Наша сущность в начале — свободная мечта, грёза. Земля ей дарит со временем силу и привязывает к себе. Но тебя сотворила не земля. Тебя создала я, и я дала тебе всё лучшее, что могла, поэтому в моей власти дать тебе и свободу. Ты можешь отказаться и стать такой же, как другие ведьмы, бродить в лабиринте туманов и забытья, поедая отчаявшиеся души, становясь могучей и пустой… А можешь уйти. Улететь. Что будет — никто не знает, потому что никогда ещё не было такого. Но ты — свободна. Уходи, Дзынь…

И она ушла. Брела по еле заметным тропинкам на крутых склонах холмов. Потом — вдоль тихо шепчущих речек. На закате вышла к морю. Дзынь не первый раз была на побережье, но только сейчас море ударило ведьмучку так сильно, что она села, опустила глаза и долго не решалась взглянуть в опускающееся солнце снова.

Завтра, подумала она. Мир начнётся сначала.

И уснула, упала, как мёртвая.

…Дзынь разбудил шторм. Западный ветер бросал волны на скалы, Дзынь казалось — водяной великан нарочно и упорно бьёт кулаком прямо в неё. Хочет раздробить берег и утащить ведьмучку с собой в океан.

Мне никогда не было так страшно! Я не боялась человечин, не боялась Ха, которую боялись все, кто её знал. Почему я боюсь Океана?

Он поёт. Или стонет. «О-о-о… О-о-о… Ооооо!» Что он мне сделает, если я подойду к нему?

— Ужасно не хотелось давать её Троготту, — признался Нимо. — Опять всё зависит от него. Мы все. Но я сколько раз перечитал эту книгу, о создании стэнции… снова и снова понимал, как легко всё испортить… Аль, скажи… ты его боишься?

— Он непонятный. Хотел бы держаться от него подальше, но не знаю, это страх или просто он мне не нравится? А почему его боишься ты?

— Потому что… может быть потому, что несколько раз был в его руках — полностью. В такие мгновения, когда оказывался беспомощным… Как будто нарочно… судьба так устраивает. В самые решающие минуты выбор делал не я. А он. И от этого кажется, будто его власть надо мной никогда не кончится. Он отпускает меня… или делает вид. И каждый раз мне приходится встречаться со страхом, который сильнее. Тогда, на Островах… Океан и Воздух взбесились… я ошалел от страха и не смог справиться с кораблём. Я, лучший ветряной маг Нимо, просто перестал чувствовать воздух. Оглох, ослеп. От страха.

— А разве кто-нибудь из Ветряных мог с таким вот справиться?

— Не знаю. Зато точно знаю другое — Эдели, Золотые, не падали в обморок от ужаса. Их сила — воля. Как наша сила — чувствительность. Наши чувства обострены, чтобы воспринимать самое нежное дыхание ветерка. Эдели наоборот — закаленные, потому что только воля может держать Огонь. Я слышал… слышал, только чуть-чуть… какие испытания проходят дети, предназначенные стать Эдели. Я умер бы сразу. Поэтому боюсь. Кажусь себе свободным — но как только нужна воля — снова и снова как голодный котёнок прибиваюсь к нему. А он позволяет уходить, может быть, потому что знает — я в его власти.

— Что же делать? Ты говорил Ивенн?

— Я думаю, она и так всё понимает… Скоро решится многое. Если белая пыльца Финетты окажется той самой, и мы получим стэнцию — не нужно будет больше ждать. Троготту придётся раскрыть карты — но до тех пор, Аль, хоть ты оставайся свободным от страха. Не бойся Троготта, помни, что он зависит от нас не меньше, чем мы от него.

В тот день Троготт решил приоткрыть часть наших тайн королю.

— Канцлер уже и сам догадывается о многом, — сказал он. — Ясно, что магия из-за Океана кем-то используется. Полёты «Лунной бабочки» видели многие, пусть и вдалеке от Скальной Столицы, этот корабль рождает новые легенды. Если получим стэнцию, придётся заложить второй корабль, на одном отправляться на поиски Островов слишком опасно. А для того, чтобы новый корабль был хоть вполовину так же хорош, как ваша «Бабочка», нужно разобрать три старых. Они давно куплены, но всё это вызовет новые вопросы. Ну и, наконец, перед отбытием мне придётся использовать другую магию, сохранить её в тайне уже точно не удастся. Если нам повезёт, и Острова отыщутся — хорошо. Если же придётся возвращаться… не хочется начинать всё сначала.

— Будем показывать королю магию воздуха?

— Не думаю. Король — религиозный человек. Маги с Островов избавлены от необходимости создавать себе богов — наверное, оттого, что слишком близко соприкасаются с истинными Силами. Нам не требовались культы и ритуалы. Даже в Городе-на-Холме, так случилось, религиозные общины не были сколько-нибудь заметны. В Скальной же сосредоточена и церковная власть, там находится главный собор. К счастью, их главный епископ, патриарх — разумный человек. Я давно нашёл с ним общий язык, и патриарх обещал не противодействовать нам. Мы договорились действовать к взаимной пользе, обставив дело так, словно наша магия очищена и благословлена Церковью. Тем не менее, в Столице следует избегать несогласованных «чудес», да и «чудес» вообще, чтобы не смущать умы.

…В Столицу мы въехали ночью в большой карете — тяжёлом и неуклюжем сооружении, которое я возненавидел к концу путешествия — карету неприятно качало, я не мог уснуть, не мог поговорить с Нимо, Троготт сидел напротив, и нельзя было понять, смотрит он на нас или нет, и что думает.

К концу пути качающаяся тьма измучила невыносимо. Обыкновенно днём я вижу неясные цвета, а прикосновения воздуха создают вокруг особенный мир. Если же мы с Нимо держимся за руки — мир этот становится почти зримым, живым, отчётливым. Но стенки кареты запирали меня, делая по-настоящему слепым. А ещё — я не знал, что чувствует Нимо, не решаясь взять его ладонь при Троготте.

Неужели, он всё так нарочно устроил — запер в этом отвратительном ящике на колёсах, чтобы понаблюдать за нами? Интересно, чего он ждёт — что мы будем держаться изо всех сил или плюнем на него и сделаем вид, что Троготта вообще не существует?

Всякие дурацкие мысли лезли в голову. Самым мучительным был страх — что, если Троготт вообще не хочет, чтобы мы снова стали видеть и оказались свободными?! Ведь тогда он лишится власти над нами. Может, он нарочно испортил семена стэнции, а теперь испортит и пыльцу, собранную Финеттой? Если так — придётся ждать ещё долгий-предолгий год. А самое главное — мы не узнаем, будет ли в этом виноват Троготт, или стэнция из Долины Цветов слишком сильно изменила свойства.

— Если написанное в книгах путешественников и учёных — правда, то земля очень большая, Нимо, — сказал я вслух. — Если в этот раз ничего не получится, я хочу улететь с тобой отсюда — туда, где нас никто не знает. Ты уже уходил однажды, только тогда ты был один. Где-нибудь далеко наверняка найдётся страна, где так же тепло, как на Островах, а может быть, в Океане есть другой остров, и мы начнём всё сначала.