Читаем без скачивания Ваш друг Джек Потрошитель и другие рассказы - Роберт Блох

В этот же день, пообещав писать друг другу, подруги расстались. Когда Моника высунула голову из окна уходящего поезда и прокричала последнее «прощай», у Элен появилось неясное чувство, что Монике не следовало бы уезжать, но почему оно вдруг возникло, она сказать не могла.

Через два дня Элен получила по почте открытку: «Дорогая Элен, меня взяли на работу. Сэр Генри — просто прелесть. Купаюсь в роскоши. Платят 20 фунтов в неделю. Привет, Моника».

«Двадцать фунтов в неделю! — с восхищением и недоверием подумала Элен. — Интересно, двадцать фунтов в неделю — за что?» — Она с горечью вспомнила о своих несчастных семи фунтах. И за них она как проклятая целыми днями носилась взад-вперед с маленьким подносом, уставленным сначала полными тарелками, потом пустыми тарелками, полными чашками, потом пустыми чашками, полными стаканами, потом пустыми стаканами, — и так час за часом, пока ее ноги, руки и спина не взывали о перерыве и отдыхе. Каждый вечер она бросалась в изнеможении на мятую постель и просматривала снова и снова колонки «Требуются»: наверняка ведь должен быть более легкий способ зарабатывать себе на жизнь, и она во что бы то ни стало должна его найти!

На пятый вечер Элен едва успела просмотреть половину колонки, как вдруг почувствовала, что кровь застучала у нее в висках, сердце учащенно забилось, а глаза широко раскрылись от изумления. Может быть, ей все это мерещится? Может быть, ее усталость достигла того предела, когда чувства начинают обманывать мозг? Она снова медленно перечитала объявление, губами беззвучно повторяя про себя каждое слово, как школьник, который учится читать: «Требуется — молодая, интеллигентная леди в качестве компаньонки к хирургу, вышедшему на пенсию. Подходящей кандидатуре будет предоставлено жилье. Зарплата оговаривается при встрече. Писать сэру Генри Уорду, поместье Борвуд».

Но это же работа Моники! Работа за 20 фунтов в неделю! Неужели Моника отказалась от двадцати фунтов? Невозможно. И все же объявление написано черным по белому. Может быть, это не та газета? Невероятно, недельной давности… Она отыскала глазами число. Нет, газета сегодняшняя. Тут должно быть какое-то серьезное объяснение. Уж не заболела ли Моника так серьезно, что не может выполнять свою работу? Но Элен не могла успокоиться на этом, она знала: если бы Моника заболела, то вернулась бы назад, или дала о себе знать, или, по крайней мере, прислала бы за своими вещами.

В эту ночь Элен не удалось заснуть, она до самого утра напряженно раздумывала над самыми разными объяснениями, приходящими ей в голову, но, тщательно взвесив все, отбрасывала их одно за другим. К рассвету она так и не пришла к какому-либо определенному выводу, но тут, наконец, сон сжалился над ней, и последнее, что она решила, было стать самой «подходящей кандидатурой», устроиться на работу и там уж отыскать Монику.

— Садитесь, пожалуйста, мисс…

— Ллойд, Элен Ллойд, — подсказала она и уселась в мягкое кресло, обитое зеленой кожей, закинув ногу на ногу так, чтобы были видны ее красивые колени.

— Ах, да! Конечно, Ллойд… Простите, можно я буду называть вас Элен?

— Разумеется! — с готовностью согласилась она и изобразила на лице улыбку, которая должна была означать: «Я именно та девушка, которая вам нужна».

— Прекрасно. Значит, вы будете просто Элен.

Сэр Генри Уорд сидел за большим письменным столом из махагонового дерева. Его белоснежные волосы были безукоризненно зачесаны назад, подчеркивая строгие черты загорелого и все еще красивого лица. Ему было пятьдесят шесть лет, но на вид можно было смело дать лет на пять меньше. Он рано оставил свою профессию, с тем чтобы провести остаток жизни в развлечениях и роскоши, тратя деньги, доставшиеся по наследству. Ясные синие глаза сэра Ги внимательно изучали рекомендательное письмо Элен.

— Ну, Элен, — сказал он наконец, закончив чтение, — позвольте мне сначала рассказать вам кое-что о работе. — Он уставился на старинную медную лампу на столе и начал говорить так, будто предлагал работу не Элен, а этой лампе:

— Предполагается, что вы будете жить здесь же в поместье и всячески развлекать меня. Вы должны с умом обсуждать со мной разные мелочи, терпеливо выслушивать подробности операций, которые я когда-то проводил. — Он замолчал, улыбнулся лампе, потом повернулся в кресле, посмотрел в окно, которое находилось у него за спиной, и продолжил. — Играть со мной в теннис или крикет, — тут он перевел взгляд на бюст Гайдна, стоящий на книжной полке, — и в шахматы или в карты во время ненастья.

Наконец синие глаза остановились на Элен.

— Ну, что вы мне можете на это ответить?

Теперь, в свою очередь, улыбнулась Элен:

— Значит так, я была капитаном теннисной команды в колледже, а между матчами мы часто играли в крикет и в шахматы. Что же касается карт, — тут она на секунду замолчала и по-детски смущенно уставилась на свои туфли, — то я должна признаться, что в моей комнате собирались все картежники, после того как объявляли отбой. — После этой исповеди она просияла и закончила. — И я уверена, что буду в восторге от наших бесед, и с нетерпением жду рассказов с подробностями о ваших прошлых операциях.

Наступило молчание. Человек с синими глазами не сразу смог опомниться после такого стремительного и исчерпывающего ответа на все его предложения.

— Грандиозно! Грандиозно! Ну а теперь, Элен, что касается зарплаты: если вы и дальше будете продолжать так же, как показали себя только что, то думаю, что смогу предложить вам 25 фунтов в неделю. Что вы на это скажете?

Пока Элен рассыпалась в благодарностях и улыбках, ее мозг лихорадочно раздумывал о 25 фунтах. Почему на 5 фунтов больше, чем было у Моники? Что она могла делать такого, что было Монике не под силу? Почему, почему Моника отказалась от этой работы? Ведь тут, похоже, деньги швыряют куда попало просто так.

— Ну и хорошо, значит, договорились, — закончил сэр Генри. Он открыл дверь. — Гарпер! А, вот и ты! Покажи мисс Ллойд ее комнату. Она присоединяется к нашему маленькому обществу.

— Слушаюсь, сэр.

Гарпер ей сразу же не понравился. Это был низенький, толстый человечек с черными густыми бровями, нависающими над маленькими, глубоко посаженными глазками. Его сжатый рот с тонкими губами казался жестоким, а из широких ноздрей клочьями торчала седая щетина. Правда, комната Элен оказалась светлой и очень удобной, солнце заглядывало в два больших окна. Она распаковала свои вещи и сразу же почувствовала себя как дома. И в этот момент звук гонга сообщил ей, что пора идти обедать.

Сэр Генри восседал на противоположном конце длинного обеденного стола, покрытого синей льняной скатертью и обильно украшенного старинным серебром. Посередине стола возвышался огромный серебряный канделябр на пять свечей, и их пламя трепетало, освещая уютный зал. Гарпер отодвинул высокий резной стул, обтянутый красной кожей, и помог Элен сесть.