Читаем без скачивания Двойная жизнь Чарли Сент-Клауда - Бен Шервуд

— Ослабь спусковой фал! — прокричала она Тинку. Потом вытащила из ножен на поясе армейский нож и, используя лезвие как рычаг, перекинула нейлоновую веревку в предназначенный для нее желобок блока.

— Есть, все в порядке! — прокричала Тесс. — Оставь меня здесь еще на минутку. Очень уж хорошо.

Она обвела взглядом раскинувшийся вдоль залива город. Вон рыбаки ловят морского окуня возле прибрежных камней. На другом берегу, на Риверхед-Бич дети запускают воздушных змеев. А там, чуть подальше, виднеется и Уотерсайдское кладбище — ряды обелисков и склепов, спускающиеся с вершины холма к самой линии прибоя. Там был похоронен и отец Тесс — под сенью японского клена. Выбирая место для могилы, вдова и дочь в первую очередь озаботились тем, чтобы у покойного был хороший вид на залив.

Марблхед действительно был для Тесс не просто родным домом, но и особым, самым любимым на земле местом — маленьким, но вполне самодостаточным миром. Здесь, на полуострове, жило ни много ни мало двадцать тысяч триста семьдесят семь человек — и, несмотря на это, Марблхед казался небольшой уютной деревушкой. Большинство жителей проводили здесь всю жизнь — от рождения до смерти. Никому и в голову не приходило куда-нибудь уехать. Люди рождались в больнице Мэри Элли, вырастали на черничных пирогах, испеченных в «Дрифтвуде», и на печенье Джо Фроггера из пекарни «Расти Раддер». В кино все ходили в «Уорик», а напивались в баре «У Мэдди». В декабре собирались на причале, чтобы встретить Санту и миссис Клаус, приплывавших на Рождество на катере для ловли лобстеров. Венчались в Старой Северной церкви, а потом праздновали свадьбы в банкетном зале Джерри. Ну а в конце жизненного пути, когда наступало время поднимать паруса и плыть к другим берегам, почивших хоронили на Уотерсайдском кладбище.

Но как бы она ни любила Марблхед, Тесс всегда верила, что за полукружьем окрестных скал ее ждет другой, большой мир. Этот мир ей еще предстояло увидеть, узнать, и где-то там — верила она в глубине души — найти большую настоящую любовь. В юности она успела внимательно присмотреться ко всем парням города, которые хотя бы теоретически могли составить ей подходящую партию, — да-да, ко всем семерым. Затем у нее стали появляться молодые люди из разных мест Новой Англии — от Бостона до Берлингтона. Вскоре Тесс призналась себе, что нигде в окрестностях не сможет встретить ни прекрасного принца, ни хотя бы простого парня, способного сделать ее жизнь лучше и интереснее. В итоге она пришла к выводу, что личную жизнь ей придется устраивать там, в большом мире. Она мечтала, как где-нибудь в Австралии или Новой Зеландии повстречает блестящего миллионера, говорящего на трех языках, увлекающегося реставрацией классических пятидесятисемифутовых яхт и достаточно высокого, чтобы она смогла ходить с ним под ручку на каблуках.

Предстоящее морское путешествие должно было продлиться месяца четыре, не меньше. По правде говоря, Тесс прекрасно понимала, что у нее есть вполне реальный шанс вообще не вернуться домой. Понимала это и ее мать, которая стала за последнее время просто ходячей энциклопедией, напичканной кошмарными историями о моряках-одиночках, пропавших без вести, утонувших или погибших от голода и жажды. Едва ли не самым оптимистичным случаем из ее подборки была история о канадце, чья яхта затонула неподалеку от Канарских островов, после чего он продержался в открытом море на спасательном плоту семьдесят шесть дней, имея при себе три фунта продовольствия и восемь пинт пресной воды.

— Эй, красотка, ты, между прочим, там, наверху, легче не становишься! — прокричал снизу Тинк.

— Извини, — сказала Тесс. — Просто хотелось запомнить, как здесь у нас все выглядит.

Спустившись на палубу, она освободилась от страховочной веревки и направилась в каюту, где на видном месте, рядом с приборами управления, лежала папка, в зажим которой был вставлен лист бумаги со списком оборудования, подлежавшего проверке. Этот выход в море на выходные должен был стать последним контрольным тестом на предмет готовности судна к дальнему морскому переходу. Тесс предстояло проверить на деле паруса, навигационное оборудование, всю электронику и спасательное снаряжение. По возвращении она собиралась провести несколько дней дома с семьей и друзьями, чтобы отдохнуть и расслабиться перед стартом регаты.

Тесс почувствовала дыхание Тинка, который заглядывал ей через плечо в проверочный список.

— Может, все-таки согласишься взять меня с собой? — спросил Тинк. — Сама знаешь, в море ведь иногда бывает так одиноко и холодно.

Он игриво толкнул ее своей здоровенной лапой.

— Спасибо за предложение, но балласта у меня на борту хватает.

— А кто тебя будет на мачту поднимать, если фал опять зажует?

— Что-нибудь придумаю, — сказала Тесс. — Ты лучше скажи, что там у нас с фронтом низкого давления. Насколько все серьезно?

— Серьезно, и даже очень, — ответил Тинк, вынимая из кармана компьютерную распечатку прогноза погоды для выходящих в море рыбаков.

В парусной мастерской он занимался раскроем и пошивом, а во время подготовки к регате — как-то так получилось — занял место эксперта, палочки-выручалочки для Тесс и штатного метеоролога. В том, что касалось предсказания погоды, опыт у него был: одно время он работал в Бангоре на телевидении. Согласно текущей моде канал приобрел в лице Тинка диктора, объявляющего погоду и разбавляющего эту довольно-таки скучную информацию всякими шутками-прибаутками и веселой болтовней с другими дикторами и ведущими новостных программ. Впрочем, его телевизионная карьера оборвалась преждевременно и даже скоропостижно. Однажды вечером, работая в прямом эфире в ходе одиннадцатичасовых новостей, он не выдержал и сорвался: его так достала основная ведущая — злая, худющая, крашенная перекисью блондинка, — что он, отвечая на ее очередной «остроумный прикол» по поводу его комплекции, в сердцах назвал ее «скелетом в противогазе». Точность данной портретной характеристики не стал оспаривать никто, даже генеральный менеджер телеканала, но Тинк своей работы лишился. Так и получилось, что он, забросив в дальний ящик стола лак для волос и грим — необходимые атрибуты телеведущего, — перебрался на северное побережье и с увлечением занялся шитьем парусов, а для души продолжал практиковаться в морской метеорологии.

— Похоже, фронт низкого давления идет со стороны Мэна и только набирает силу, — сказал он. — Видишь, как выгнулись изобары на противоположной стороне зоны низкого давления?

— Значит, ветерок будет крепче, чем я думала, — ухмыльнулась Тесс.

— Будь моя воля, я бы тебя вообще никуда не отпустил, но если уж тебе так приспичило, то лучше плыви на юго-запад — тогда обогнешь зону самого сильного шторма. Не понимаю, зачем пытаться сломать что-нибудь на лодке, прежде чем это само собой получится.

— Ладно, человек-гора, пока, увидимся в воскресенье.

— Вызывай меня по рации, если что-то понадобится, — сказал Тинк, направляясь к борту. — И знай: я без тебя буду сохнуть и чахнуть.

— Не забудь взять побольше хот-догов, когда будешь смотреть сегодня игру, тогда не зачахнешь.

— Я за тебя парочку съем.

Тинк спрыгнул с борта шлюпа на причал, и Тесс повернула ключ в замке зажигания. На корме заурчал вспомогательный двигатель. Девушка уже положила руку на рычаг газа, как вдруг у нее за спиной раздался такой знакомый голос.

— Эй, моряк, — обращалась к ней с причала немолодая — хорошо за пятьдесят — женщина, чьи седые волосы никак не хотели лежать спокойно, даже прижатые ободком противосолнечного козырька. — А как насчет поцеловать старушку на прощание?

Грейс Кэрролл ростом была не ниже дочери и, несмотря на перенесенную несколько лет назад операцию и вживленный в тазобедренный сустав имплантат, двигалась уверенно, по-своему даже изящно, и сейчас шла по причалу весьма и весьма бодрым шагом.

— Я на кухне была, смотрю — а ты тут на мачту лезешь, — сообщила она дочери. — Дай, думаю, схожу на пристань — хоть поздороваемся, а то сто лет не виделись.

— Ой, мама, извини, — смутилась Тесс. — Я и позвонить забыла. Совсем замоталась. Столько дел…

— Ты обо мне не беспокойся, — поспешила успокоить ее Грейс, легко поднимаясь на борт шлюпа. — У меня тут тоже полно дел было. Я организовывала очередной благотворительный обед — он будет на следующей неделе. — Грейс долгие годы входила в правление Женского гуманитарного общества — старейшей городской благотворительной организации, основанной в начале девятнадцатого века после одного страшного шторма, оставившего вдовами семьдесят пять марблхедских женщин. — Ты, главное, там поосторожнее, — по привычке напутствовала она дочь. — И кстати, не забудь: я рассчитываю на тебя — заглянешь к нам на мероприятие, порадуешь моих старушек?