Читаем без скачивания Изгнанники - Константин Бояндин

– Нет! – глаза девушки вспыхнули огнём. – Нет, ни за что! – она отодвинулась от слепого, словно тот намеревался схватить её.

– Вот видишь, – ольт отвернулся. – Тебе придётся спросить его самого.

– Вот ещё! – девушка презрительно вскинула голову. – Он всё скажет и сделает сам. Я знаю, чем мне это грозит в противном случае.

– Суеверия поражают не только людей, – проговорил ольт с грустью в голосе.

При этих словах девушка вздрогнула и пристально посмотрела на странного собеседника. Эллено, значит. «Дитя», в одном из переводов. Во всяком случае, она знала, что это означает.

– Ты слишком простого мнения о нём, – добавил ольт. – Ты видела его меч?

– Видела.

– На что он похож?

Девушка задумалась. Меч был необычным, огромным, с ярко пылающей золотой полосой вдоль клинка, со многими надписями на крестовине. Как ни странно, с эмблемой самих Башен – правильный шестиугольник, жирная точка в центре, соединённая волнистыми линиями с каждой из вершин. На что же он походил? Или… на кого?

– Он весь словно из золота, – ответила она, наконец, – И кажется живым. А откуда вы знаете про меч?

– То, что я не получаю от зрения, я получаю от всего остального, – вновь повторил слепой. И повторил свой странный жест, который девушка уже видела: соединил кисти рук за затылком так, чтобы кончики пальцев касались друг друга и медленно провёл соединёнными руками через голову, прикоснувшись в конце концов к груди.

– Он возвращается, – произнёс ольт неожиданно. – Поговорим о чём-нибудь другом. Но запомни вот что: меч у него в высшей степени необычный. Если хочешь добиться своего, тебе придётся очень долго путешествовать с ним. Возможно, до конца жизни.

– Я… – начала было девушка, но тут из мрака в круг света шагнул Ривллим и вывалил на траву огромную груду клубней.

– Часть зажарим сейчас, – пояснил он, – часть позже. Предупреждаю, это не самое вкусное, что существует в природе.

– Кому что нравится, – заметил ольт. – Если хальгу хорошенько потушить с… – он осёкся. – Впрочем, сейчас не время обсуждать кулинарию.

Не произнося более ни слова, он встал и исчез во тьме.

Девушка взяла в руки большой клубень и закрыла его ладонями.

– Ты спрашивала его о том, что такое хелауа? – спросил воин, ловко закапывая часть оставшихся в горячую золу.

– Спрашивала, – ответила та равнодушно.

– Я понимаю, он не ответил.

– Правильно понимаешь.

– Подлинный ольт, – произнёс воин и, осторожно сняв с себя рюкзак, положил его поодаль. – Необычный человек. Жаль только, что слепой. Это должно быть ужасно.

– Он, похоже, не так слеп, как кажется, – возразила девушка, не разжимая ладоней. – Так что по поводу моего предложения? Ты действительно поможешь мне вернуться домой?

– После возвращения в Меорн – да.

– Ты всегда держишь слово?

– До настоящего времени считал, что всегда.

– Держи, – девушка разжала ладони, и на траву перед Ривллимом упал дымящийся, потрескавшийся, превосходно приготовленный клубень.

Воин долго смотрел на неё, не произнося ни слова.

IV

Во сне он встал с лужайки, на которой уснул рядом с Фиар, и огляделся по сторонам. Ольт сидел, скрестив ноги, спиной к костру. Воин вспомнил, как ольт предложил себя в качестве часового. На недоумённый взгляд Ривллима последовало пояснение, что если противник не выдаст себя звуком, то с ним всё равно не справиться. Аргумент показался убедительным, учитывая, что слух у слепого оказался фантастически острым. Он отлично слышал то, что произносилось шёпотом на расстоянии в тридцать шагов.

Итак, он встал. Фиар что-то прошептала и потянулась. Не просыпаясь. Воин долго смотрел на неё, поражаясь странной позе, которую та приняла. Необычная для человека – чуть выгнувшись назад, руки вытянуты вдоль тела, пальцы согнуты, словно у кошки, приготовившейся напасть. Постойте, может, она оборотень? Тогда многое стало бы понятным. Подумав немного, воин отверг это предположение. Во-первых, сейчас полнолуние. Во-вторых, оборотни терпеть не могут ни людей, ни прочие расы. Он склонился над Фиар и осторожно взял в руки прядь её волос. Тонкие и невероятно густые.

Ривллим вспомнил, что Фиар пообещала сделать с ним, если он «невзначай» прикоснётся к ней ночью, и усмехнулся. Ну ладно. Что же его подняло?

Дорога, возле которой находилась лужайка, уходила в направлении центральной части Шести Башен. Старинное название этого города-крепости так и переводится: Шесть Башен. Безо всяких излишеств. Надо будет расспросить Вемкамтамаи, что такого в этих Башнях. Отчего здесь постоянно заводится всякая магическая нечисть.

Далеко-далеко, за пределами чёткой видимости, что-то слабо светилось. Словно крохотный светлячок – наподобие тех, что вились вокруг костра. Только «светлячок» этот должен быть величиной со слона, раз виден на таком расстоянии.

За неимением других идей, воин направился в сторону светящегося пятнышка. Оно казалось туманным, расплывчатым, текучим. Но не таким, как призрачные огоньки в лесах близ Меорна или, скажем, на Синих болотах – к востоку от города. Те удаляются, меняют очертания, манят неосторожного путника дальше, дальше, дальше. Это же никуда не двигалось.

Стоило сделать первый шаг, как Ривллим взлетел в воздух. И сразу же понял, что спит. Где ещё, как не во сне, можно было настолько плавно и неторопливо плыть по воздуху, управляя полётом одним лишь усилием мысли? Ощущение было восхитительным.

Оказалось, что можно ускорять или замедлять полёт, ныряя вниз или, соответственно, взлетая вверх – словно рыба в воде. Не нужно было ничем двигать, достаточно только сосредоточиться. При всём этом полёт не мешал думать.

Шелна здесь нет, это ясно. Обойти все Башни, надо всё равно: хотя бы для того, чтобы можно было смотреть в глаза его родственникам. А потом – медленно, осторожно двигаться в сторону Меорна. Там доложить обо всём и – раз пообещал – проводить эту несносную молодую особу домой. И зачем только он пообещал ей сопровождение?

Светящийся силуэт постепенно приближался.

Взгляду открылась центральная площадь. Та, от которой и исходило сияние. Шесть высоких зданий выходили на неё; шесть серых прямоугольных кусков гранита, пристально вглядывающихся множеством чёрных мёртвых глаз.

Посреди площади стоял постамент. На нём должна быть статуя, но где же она? И почему светится площадь? Вся: камень под ногами, постамент, воздух над головой. Воин приземлился и осторожно оглянулся. Зачем он здесь?

– Никто не сможет ответить, – из-за постамента вышел ольт Вемкамтамаи и, не отводя взгляда пустых глазниц, остановился шагах в трёх от воина. – Ты один знаешь, что должно случиться. – Воин заметил, что окружавшие площадь строения сдвинулись. Немного, но заметно для глаза.

– Где статуя? – указал воин на постамент.

– Статуя была, статуя ушла. – С другой стороны постамента вышел ещё один Вемкамтамаи и остановился с другой стороны, сверля собеседника провалами отсутствующих глаз. – Мир стал ей безразличен, она покинула мир. Теперь мир рассыпается на части.

Послышался странный треск.

Воин опустил взгляд и увидел, как по мостовой под его ногами пробежала трещина. Инстинктивно он отошёл, чтобы обе ноги стали по одну сторону её. Оглянулся. Здания вновь сместились.

– Что за статуя? – спросил Ривллим, поворачиваясь от одного ольта к другому и не встречая ничего, кроме пустого выражения на неправдоподобно гладких, до блеска отполированных лицах. – Куда она ушла?

– Твоя статуя, – послышался голос сверху и воин, задрав голову, встретился с мрачным лицом Вемкамтамаи. Третий ольт стоял на постаменте. – Отыщи её и спроси, отчего она решила сбежать. Но поторопись, время уходит.

Вновь треск. Одно из зданий раскололось пополам. Изнутри посыпался песок.

– Но я не успею! – крикнул воин отчаянно. – Всё происходит слишком быстро!

– Я помогу тебе, – отозвались три голоса с трёх сторон и два остальных ольта вспрыгнули на постамент. Там они встали, все втроём, лицами наружу, упираясь плечами в плечи и взявшись за руки. Тут же зловещий треск и шорохи, доносившиеся со всех сторон, замерли, а трещина в земле сомкнулась. Сомкнулось и здание; о катастрофе напоминала лишь груда песка у стены. Лица ольтов (или ольта?) отражали сильное напряжение.

– Не мешкай, – произнесли три голоса и три головы кивнули, каждая в свою сторону. После чего порыв ветра поднял в воздух лёгкого, как пушинка, Ривллима и с головокружительной скоростью повлёк назад, к костру. Окружающий мир размазался, рёв ветра оглушал.

«Сейчас я разобьюсь», подумал воин и зажмурился.

Что-то толкнуло его под ноги.

Он открыл глаза. Он стоял у костра, рядом со спящей Фиар. Рядом с ольтом, по-прежнему сидевшим спиной к едва тлевшему костру. Воин поднял голову. Наступило двойное полнолуние – и именно сейчас два ярко-лимонных диска, меньший под большим, освещали спокойный ночной пейзаж. Оглушительно пели насекомые; по округе разносились охотничьи крики сов.