Читаем без скачивания Священная швабра, или Клуб анонимных невест - Светлана Борминская

И даже если бы Гончаров захотел сохранить свой роман втайне, ему вряд ли удалась бы эта затея. Несколько покушений на жизнь и громкий бракоразводный процесс владельца империи по производству тары и химических удобрений вынуждали службу безопасности ставить своему боссу жёсткие условия сохранения этой самой безопасности.

Гончаров надел очки и быстро пролистал досье, не без удовольствия отметив отсутствие какого-либо криминала в бытовой жизни вероятной избранницы. На одной из множества фотографий Ирина тащила из фонтана за руку упирающегося пятилетнего сына, младший из сыновей прыгал в луже неподалёку. Оба были щекастыми и весёлыми, как все дети в их возрасте. Сзади, похоже, размахивала руками бабушка. Все четверо выглядели безукоризненно счастливыми.

«Ирина Кузьминична Стрельникова родилась в г. Томске. Образование высшее. Разведена. После потери жилья в Томске Ирина переехала в Москву и перевезла с собой мать и сына. В Москве начала работать в одной из „жёлтых“ газет, потом перешла на телевиденье. Бывший муж имел непосредственное отношение к похищению их общего сына Якова и шантажировал мать своего ребёнка на крупную сумму в долларах. Отец Ирины скоропостижно умер от сердечного приступа полтора года назад. Второй сын Павел не является родным, по-видимому, был усыновлён (информация проверяется). Недавно купила в кредит трёхкомнатную квартиру на Литовском бульваре. Любовника нет».

«Мне всегда интересно, кто был до меня у женщины, которую я хочу, — Гончаров с блаженной улыбкой закрыл досье. — Она красивая, сильная и очень порядочная женщина. Её не надо создавать, её можно просто любить! Мне всегда было непросто с противоположным полом. Каждый раз рядом со мной почему-то оказывался чужой, не мой человек!»

— Привет, папуль! — на пороге кабинета стояла его дочь Дашка — невзрачная голенастая девица в самом жёстком варианте пирсинга. — О, май гад, папачос снова вышел на охоту и читает досье?..

Гончаров, наклонив голову, исподлобья взглянул на своё чадушко. Вот кого он любил по-настоящему и несмотря на все её дурацкие выходки — семнадцатилетнее непредсказуемое существо с проколотыми пупком, ушами и носом. Разнокалиберные «гантели», «бананы», «звездочки» и «сердечки» красовались на теле его дочери Даши в самых неожиданных местах, ракурсах и количествах.

— Я же, кажется, просил тебя не протыкать щёку? — рассердился Гончаров. — Даш, вот теперь ты — стопроцентная папуаска! Купить тебе билет до Африки?

— Не протыкай щёку, дочка, не протыкай! — передразнила Даша, усевшись в кресло напротив отца. — Отстань, папуль! Можно я тоже взгляну? — и она потянула к себе папку с досье.

— Дашка, отдай! — Гончаров попытался отнять папку, но дочь вцепилась в досье намертво.

— Но я же разрешаю тебе спрашивать про моих мальчиков? — невинно улыбнулась дочь. — И зови меня Джерри! Неужели, так трудно запомнить, папуль?..

— А разве Джерри — это не Женя? — переспросил Гончаров. Наследница была похожа на него, как однояйцовый близнец, включая «волчью хватку» рук и зубов. — Могу я узнать, с какой стати ты в вечернем платье такую рань?

Даша, усевшись с отвоёванным досье на диван, поводила носом, что-то бурча, но всё-таки ответила.

— Я в клуб иду через час, папуль! Тэкс-с-с, посмотрим, что это за единственная и неповторимая? — вывела она трагическим шёпотом. — Ого, что я вижу?.. Она, что, мать двоих детей?! Пап, ты с дуба упал? Никаких чужих щенков в этом доме я не потерплю! Утоплю всех в помойном ведре, пусть только сунутся!..

— Один из них — приемный, — Гончаров, невольно раскрыв рот, смотрел на дочь, и в его глазах раздражение и восторг перемешались примерно в равных пропорциях. — Выбирай сравнения, папуаска!

— Значит, плюс пока лишь один, и он в том, что эта Стрельникова не малолетка и не модель! А твоя прошлая-то, Виктория Четвергова, ну, та, которой я полкосы выдрала, — Дашка хрипло прокашлялась, сверкнув золотыми брэкетами. — Ладно, не буду вспоминать, папуль…

Гончаров с жадным изумлением продолжал разглядывать своё подросшее чадо. Та, что в детстве обещалась стать неземной красавицей, в одночасье превратилась в неказистую злобную фурию с его глазами и фамилией.

— Ого-о-о, она, к тому же, работает на телевидении?.. На фабрике грёз значит! Пап, а без грима она на себя совсем не похожа, какая-то бесцветная моль, ну посмотри сам, посмотри!.. — и Дашка ткнула пальцем в один из снимков.

— Ну почему, ноги выше всяких похвал! — не согласился Гончаров.

— Где ты видишь тут ноги? — подскочила Дашка, закрыла досье и швырнула его под диван, не забыв пнуть ногой. — Ни на одной из фотографий нет никаких ног, старый развратник! Значит, ты грезишь о её ногах?.. О, боги, как это отвратительно — мечтать о ногах посторонней разведённой женщины в твоем-то возрасте!..

Отец и дочь некоторое время, раздувая ноздри, хищно гипнотизировали друг на друга. В кабинете громко тикали часы.

— Даш, твоему отцу всего сорок лет, — Гончаров неуверенно улыбнулся. — И твой отец не монах! Или ты сомневаешься?..

— Разве тебе не сорок три, папочка? — уточнила Дашка. — У тебя что, склероз?

— Выбирай выражения, молодая леди! — Гончаров кивнул на дверь. — По-моему, тебе пора в клуб.

Дочь, усевшись на полу, снова выудила досье из-под дивана и углубилась в чтение. Дизайнерское платье из рваной органзы, казалось, сидело рядом с ней. Платье из разряда «модная штучка на один раз».

— Пап, ты подумай, она ходит на заседания клуба «Анонимных невест»! — Дашка звонко рассмеялась, ткнув пальцем в досье. — При её-то популярности? Странная она какая-то… Небось, дура закомплексованная! И часто она туда ходит?..

— Всего один раз, — Гончаров молниеносно выхватил из рук дочери досье и уселся на него. — Она, между прочим, одна воспитывает детей!

— Пап, ну и зачем она тебе? — протянула Дашка. — Нет, ну, правда, я не понимаю.

— Понимаешь, дочь, из шести миллиардов людей мне нужна всего одна женщина! Разговоры с тобой — это одно, моя безрассудная дщерь, а любимая женщина — это нечто более удобоваримое, — хмыкнул Гончаров.

— Ну, ещё бы! — дочь понимающе прищурилась. — Она ведь с тебя слупит много денег! Как и та, которой я руку сломала…

— А с чего ты взяла, что она что-то слупит с меня? — нахмурился Гончаров. — Ирина Стрельникова — звезда телеканала и сама неплохо зарабатывает.

— Она недавно купила дорогую квартиру и ещё не расплатилась за неё, — Дашка вытащила помаду цвета сажи и старательно накрасила губы. — Вот ты за неё и расплатишься, папуля!

— А у меня много денег, — задумчиво перебил Гончаров. — И что теперь? Жить одному и никому не доверять? Ну, согласись, Дашка, в ней что-то есть.

— Хочешь, скажу, что именно? — возмутилась Дашка. — Скоро тридцатник, а значит не очень хорошие зубы и обвисший живот, плюс двое противных мальчишек и полное отсутствие личной жизни, вот и весь её актив! Ты меня разочаровал, пап! Я ухожу и не провожай… И потом, ну, что это за профессия — телеведущая? Завтра закроют это её ток-шоу, и с телевиденья под зад ногой! И кто она?.. Да никто — кучка ерунды. Ну, всё, думай, папуль, — Дашка чмокнула отца в щёку и вышла из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.

Гончаров присел на край стола и посмотрел на портрет бывшей жены Инны. К сожалению, Дашка в последний год стала совершенно невыносимой, подумал он. Двух «скорпионш» он вынести не смог при всём желании, поэтому и развёлся с её матерью.

Гончаров достал из бара бутылку виски, но наливать не спешил. Две его последние невесты, дамы приятные во всех отношениях, были в буквальном смысле вышвырнуты из его жизни руками подросшей Дарьи.

«Как без скандала и членовредительства нейтрализовать собственное чадо?» — вот что занимало последний год мысли господина Гончарова.

Случайно увидев себя в зеркале, он отвёл глаза — ему никогда не нравилась собственная внешность. Он был невысок, тщедушен, с сухой бледной кожей, ломкими волосами, и при всём том — чертовски обаятелен! И Гончаров это знал, поэтому не придавал большого значения своей невзрачной внешности. Так, морщился иногда, глядя в зеркало на свою физиономию, ну и всё.

Вообще-то, он себя любил.

— Лев Тимофеевич, вы уже на месте? Ну и славненько, — с утра позвонила Рогаткину секретарь прокурора Софья Арнольдовна. — А зайдите-ка к начальству, только бегом, пожалуйста, а то Пётр Никодимыч гневаться изволят.

Рогаткин скинул куртку, уронил на пол шарф и, схватив портфель, помчался по лестнице на второй этаж.

— Мне вчера звонили из Государственной Думы, Лев Тимофеевич, — стукнул ребром ладони по столу прокурор Евтакиев, едва Рогаткин переступил порог. — Депутаты требуют скорейшего раскрытия кражи века. Ну, что вы надулись, как мышь на крупу?..