Читаем без скачивания Холодный ветер перемен - Дмитрий Валерьевич Иванов

Стоим группой в сотню человек, тут и советсткие моряки, и мы, спортсмены, и корреспонденты. Слушаем. Зачитывают поименно всех погибших, и первая же фамилия меня напрягает.

— Чижов Никита Михайлович, — зачитал кто-то из посольских, погиб 11 мая 1945 года. Каратузский район Красноярского края.

Я ведь знаю его внука! Он учится со мной в комсомольской зональной школе, только на первом курсе. И тоже из Каратузского района, и тоже Никита! В честь деда назвали, наверное. У нас в школе на одном из мероприятий на девятое мая комсомольцы рассказывали о своих воевавших родственниках. Я запомнил, как Никита этот рассказывал о своем деде, который погиб уже после объявления капитуляции Германией. А я ещё, сука, недоволен был, что нас сюда привезли! Ощутимо стало стыдно, даже щёки заалели, но собрался и стою уже не как безмозглый подросток, а как взрослый человек, понимающий, как тяжело и трудно далась нам эта Победа, и как обидно погибнуть уже в самом конце войны.

Тут замечаю Антон Петровича, шарящего глазами по земле.

— Брелок потерял, от «Мерседеса»! Купил вчера, красивый… вертел, вертел в руках и потерял, — мимоходом говорит он Михалычу.

Мероприятие закончилось, и нас повели ещё куда-то. Заметив седоусого фотографа, я, улучив момент, договариваюсь с ним о фотках. За пятьдесят крон Эрик, так зовут корреспондента датской газеты, обещает привезти мне фото в отель. Метров в пятидесяти есть и ещё один памятник советским солдатам! Памятник-стела высотой примерно в 3,5 метра. Он увенчан пятиконечной звездой, у подножия его высечено на русском и датском: «Вечная слава русским богатырям, погибшим в боях с немецкими оккупантами!»

Тут также прошло возложение венков, но народу стало больше и выступает кто-то из дипломатов уже из Дании. В руках у него старая газета, и он на русском языке зачитывает статью:

— Как отмечала правительственная датская газета «Политикен», в канун вывода советских военных с Борнхольма, — «русские войска оставят о себе наилучшие воспоминания, их дисциплина была примерной. Они пришли как друзья и принесли с собой освобождение, помогая жителям всем, чем могли. Мы никогда этого не забудем».

«Может, и не забудут», — мелькает мысль у меня в голове.

Затем уже наш дипломат благодарит датское правительство, рассказывая:

— Немецкий гарнизон на датском острове Борнхольм с несколькими тысячами солдат и офицеров 9 мая 1945 года отказался капитулировать. Советский военно-морской десант в ходе боев вынудил оккупантов к капитуляции 11 мая. В ходе операции погибло свыше 30 наших воинов. Советская и датская стороны договорились о создании памятника в честь погибших при освобождении Борнхольма, который и был открыт 8 мая 1951 года.

Потом выступали ветераны датского сопротивления, потом ещё кто-то. Я всё время стоял с ломом вместо позвоночника. Прямо и гордо смотрел на памятник простым советским солдатам. После мероприятия ко мне подходит «купленный» фотограф.

— Хочу сделать несколько снимков с вами, — попросил он.

— А почему я? — удивляюсь искренне.

— Нашу страну быстро захватил Гитлер, всего двух солдат потеряли, и оккупация у нас была мягкая, … до сорок второго года. А потом ввели гестапо и начались расстрелы … Я тоже был в сопротивлении, с сорок третьего года, но и до этого симпатизировал СССР … Помню, как все радовался, когда немцы капитулировали в Сталинграде, — неторопливо повествует дедок, между делом фотографируя меня в разных ракурсах.

— А у меня бабушка воевала, — подумав, сказал я. — Снайпером была.

— Вот откуда у тебя этот взгляд, — обрадовался корреспондент. — Ты так смотрел, как смотрит в прицел снайпер или артиллерист, наводя свою сорокапятку на танк. Снимки привезу завтра в гостиницу.

— Я заплачУ, — застеснялся я.

— Пятьдесят крон мне хватит, а фото в номер поставлю, пусть видят читатели, как могут смотреть советские люди.

— А можете ещё и газету, которую читал ваш дипломат, сфотографировать? Со статьёй про благодарность, — обнаглел я.

— Найду уж этот номер для тебя, в архиве есть они, — усмехнулся ветеран.

Нас покормили в городе. Для этого прямо на улице установили длинный ряд из самодельных свежевыструганных дощатых столов. Там и наливали. Разумеется, не боксерам. Рыбка местная была очень хороша. Обратно ехали задумчивые, даже балагур Костя чего-то притих.

Вечером с удовольствием смотрю футбол. Италия — Аргентина. Ничья 1-1. Забили штатный форвард итальянцев Альтобелли и великий Диего Марадона у Аргентины. Весь день был занят и удачливого конкурента за сердце Эльзы я не встречал. А сегодня он подходит ко мне после завтрака и начинает ныть.

— Зачем я потерял тысячу?! — завыл он так, что я слегка растерялся.

— Ты сам ставил, я тебя заставлял, что ли? — напоминаю очевидное я. — Да и верная ставка.

— Я в футболе не разбираюсь, сегодня рассказал об этом своему отцу, он футболист в местном клубе, так тот долго смеялся надо мной. Ты, говорит, дурная голова, сам подумай — почему на победу Дании над Германией двадцать пять к одному ставят?

— Ты и есть, «думкопф» — в сердцах по-русски выразился я и, видя, что он понял только последнее слово, добавил: — Давай так, я дам тебе тысячу крон, но, если ты выиграешь, то выигрыш пополам.

— В чём подвох? — перестал истерить Мирослав. — Может тогда уже пятьсот крон, чтобы честно было?

— Идет! — достаю я пять сотен из кармана.

Там остался лежать ещё полтинник, остальное в надёжном месте, которое мне показал Цзю.

— А как я тебе отдам? — запереживал вдруг парень, — ты уже уедешь в воскресенье.

Да, действительно, а как? Да и зачем ему отдавать, если я уеду уже?

— Ты как свой выигрыш хочешь потратить? — спрашиваю я, размышляя, на кой я опять решил обогатиться?

— Мопед куплю, телевизор большой в комнату, может из вещей чего, и на остальное акций накуплю. Я же учусь на экономиста, — ответил без паузы уже наверняка размышлявший об этом паренёк. — Только какие акции — не знаю.

— Давай тогда и на мои деньги купи акций компании «Майкрософт», есть такая, — решаюсь я.

— «Майкрософт»? Это которые «Виндоус» в прошлом году выпустили? Ну, знаю, они в марте на бирже разместили свои акции, — удивляет своими познаниями парень. — А точно, не разорятся? Может и мне купить?

— Ну, уж нет! Тебе советовать больше не буду, опять виноватым останусь. Сам решай. А за акциями