Читаем без скачивания Ты дышишь солнцем (СИ) - "dadagi"

— С чего начать? Они ведь были сиротами. Как я понял, были скорее семьей, чем соратниками. Он даже писал не Годрик, а «брат мой». Оборванцы, сироты, потомки британских магических родов. Тогда ведь каждый учитель брал одного ученика. Ну или отец учил сына. У них тоже был учитель. Он упоминается в дневниках. Учитель… иногда Старик. Больше ничего. Только то, что тот умер до того, как они начали Хогвартс создавать.

— Как-то мало сочетается этот замок и нищие оборванцы, — улыбнулась Ната.

Том редко что-то рассказывал. А сейчас просто поддался искушению. Хотел предстать перед Натали в необычном амплуа. К тому же рядом с ней было как-то… уютно? Наверное, именно так. И это чувство было Тому незнакомо и приятно.

— Еще они были гениями. И сильными магами. Я уж не знаю, что именно они придумали и продали, но денег получили достаточно, чтобы школу создать. И по мере строительства что-то продавали, как мне кажется. Годрик был прекрасным дуэлянтом. Кстати, действительно забавно — он был невероятно силен в трансфигурации. И большинство деканов Гриффиндора — профессора Трансфигурации.

— А у Слизерина — зельевары? — предположила Натали.

— Раньше еще был предмет ритуалистика…

— И в этом традиционно сильны слизеринцы, — улыбнулась Ната.

— Да. Равенкло любила магическую науку во всех ее проявлениях. Обычно ее факультет силен в рунах, нумерологии, часто — в чарах. Но больше — руны. А вот Хаффлпафф была самой целеустремленной, судя по всему. Она любила основательность, упорство в достижении целей. Там даже не сказать, в чем обычно сильны барсуки… И по отдельности основатели бы не смогли замок построить. Во многих ритуалах Салазара начисто отсутствуют расчеты: их проводила Ровена. А сами ритуалы совершал Годрик. Салазар еще в дневниках жаловался, что его брат бывает непроходимым тупицей, и приходится объяснять все по несколько раз.

— Странно, что сейчас факультеты враждуют… — несколько огорченно произнесла Ната.

— Да они же просто невыносимы! — не согласился Том. — Эти гриффиндорцы вечно шумят, не сидят на месте, хочется их всех связать, чтоб не мельтешили. Почти уверен, что для нормального сосуществования слизеринского и гриффиндорского склада характера, нам нужно вместе пройти все прелести сиротской жизни в военное время.

Ната расхохоталась, откинувшись на спинку дивана. Война змей и львов была постоянной, велась с разными успехами и даже разными способами. И эта ненависть у многих сохранялась и после выпуска.

— Смешно? Ты еще на собрании старост не присутствовала. И не видела всей прелести межфакультетской дружбы.

— Кто хоть первым начинает? — мирно поинтересовалась Ната.

— Как сказать… я бы, наверное, тоже вспылил, если бы какая-то блондинка курила и листала журналы, пока я говорю о необходимости положительных примеров для младших курсов.

Ната улыбнулась. Элла рассказывала, как на собрании старост сцепилась с шестикурсницей-гриффиндоркой. Так сцепилась, что пришла злая и с испорченной прической. Вспыльчивая львица просто потушила ненавистную сигарету небольшим таким дождичком… на всю Друэллу.

— Поэтому тут по-разному, — продолжал Том. — Мы просто бесим друг друга. То гриффиндорцев раздражает наш высокомерный вид, то нашим надоедает шум и паника. И в этом году еще нет Уизли и Малфоя. Вот где перья клочьями летели, едва они в комнату заходили.

Только сейчас Том понял, что к их разговору прислушиваются с особым интересом. Даже смотрят с легкой долей недоверия. Действительно, таким его видят редко… и только близкие друзья. В подземельях Слизерина не принято показывать эмоции на публике. И Том этим искусством владел в совершенстве с первых дней, наравне с чистокровными. Но вот Натали, как и Тони, в общем-то, было плевать на эти правила.

— Тони сказал, что ты отклонил приглашение на рождественские каникулы, — внезапно сменила тему Ната.

— У Вас прием. А я всего лишь полукровка, — мягко напомнил Том.

Он знал, еще не время высовываться. Он еще ничего не достиг. А вот после Хогвартса он сможет показать себя…

— Приезжай, — мягко улыбнулась Ната, собирая свои вещи. — У нас вечеринки другого плана. Будет много музыки, песен и мало политики. Ты же знаешь Тони, неужели думаешь, что он один в семье такой? Англичане всегда немного в шоке от наших привычек, будет много иностранцев и… ммм… людей искусства. Это не чопорные приемы у Малфоев.

Она встала с дивана. Том отстраненно понял, что уже был отбой, а его рыцари все еще не вернулись. Но все это перекрывали теплые минуты с Натали.

— Так уж и быть, — улыбалась она. — Я тебя из предполагаемых диктаторов и маньяков передвину к просто подозрительным личностям.

— Это повышение? — не смог сдержать ответной улыбки он.

— Конечно. До нормального мага вне подозрений тебе осталось совсем чуть-чуть.

========== Глава 5. Вечера у Долоховых близ Лондона. ==========

Вскоре учителя приготовили замок к Рождеству. В большом зале высились чудесные елки, перила главной лестницы украсили лентами и еловыми ветвями. Даже в гостиной Слизерина появилась большая ель, а на цепях зеленых ламп приютился остролист. У входа в гостиную коварно распустилась омела. Девушки обходили ее стороной, парни посматривали в ее сторону с шаловливыми улыбками. Традиция целоваться под омелой была чем-то вроде пикантного развлечения местных подростков. Подумать только — можно целоваться на виду у всех. И даже не просто в щечку!

Тони и Том выглядели немного смущенными, потому что веток сторонились как целомудренные слизеринки. За парнями охотились и девочки с других факультетов. Каждая верила, что как только поцелует — сразу поймет, что лучше ее нет. Натали находила такое развлечение забавным. Вполне в духе местных строгих нравов.

— Ты можешь в качестве рождественского подарка встать под омелой и предложить перецеловать всех девчонок Хогвартса, — предлагала она Тони.

Парни за столом расхохотались.

— Так очередь ведь появится, — улыбался Макс.

— И некоторые будут уходить в конец очереди, чтобы уж наверняка, — продолжил Генри.

Дом Долоховых поразил Тома еще издалека. К тому же приехали они на автомобиле. Для Тома это было непривычно, маги редко пользовались магловской техникой. К дому вела длинная дубовая аллея. Напротив парадного входа журчал небольшой фонтан. Высокие колонны на входе, широкие окна, обилие света. Все это мало сочеталось со строгими и темными домами местных магических семей.

Долоховы украшали дом к Рождеству сами. И их семейные обеды были не традиционным сборищем, когда каждый член семьи себя пересиливает, а чем-то по-настоящему семейным. Том был поражен и ошарашен атмосферой этого дома. Он словно много лет брел по снежной пустоши, а теперь зашел в дом, где тепло. И неприятно было думать, что скоро придется из этого тепла выйти, потому что это не его мир.

На Рождество Долоховы веселились, стараясь соблюдать типично английские традиции. Даже пели рождественские гимны. Всей семьей, при этом подтрунивая над Томом. Называли его Принцем-Несмеяном, потому что он не присоединялся к домашнему веселью Долоховых. А вскоре после Рождества состоялась вечеринка.

Обычно аристократы устраивают приемы. Или балы, хотя последнее сейчас редкость. У Долоховых же обещало быть шумно. Домовики готовили огромное количество угощений, некоторые были весьма необычны. Открывались залы на первом этаже, готовили свечи, ждали музыкантов. Том с долей опаски смотрел на приготовления. Он уже понял, что фуршет и немного вальса — это не про сегодняшний день.

Гости приходили практически без опозданий. Музыканты играли что-то магловское и современное, по залу, наравне с видными представителями аристократии, прохаживались и просто известные личности. Звучал смех, не смолкали разговоры на самые разные темы: от политики и войны, до музыки и литературы. Том смотрел на все это с восторгом. Он наконец-то понял, о каких вечеринках рассказывали ему друзья. Большинство знакомых Тома были сторонниками более спокойных приемов, куда была открыта дорога только богатым и чистокровным. А с теми, кто устраивал нечто подобное, Том был практически незнаком. Точнее, знаком, но Долоховы не принимали гостей до этой осени.